Борис Ицын - Подростки

Валя очень удивился. Значит, таких людей, о которых говорил Данила, много, и это не только рабочие, но есть среди них и учителя? А как сама-Нина Александровна?

Валя хотел расспросить молодую женщину, но тут подошли ягодницы.

У Веры, конечно, ягод было меньше всех. Лена и Наташа подсмеивались над ней, девочка была заметно огорчена, но старалась не показать этого.

Вале стало жаль Веру. После рассказа Нины Александровны он почувствовал к девочке симпатию. «Ничего, — подумал он, — после обеда рыбачить пойдем, забудет про ягоды».

Пообедав, Валя вырезал три тонких, длинных и гибких удилища. Вера сразу заинтересовалась.

— Что вы хотите делать? — спросила она.

— Угадайте!

— Удочки!

— Верно.

— Рыбу удить! Рыбу удить! — захлопала в ладоши Вера.

Валя из-под сиденья тарантаса вынул лески.

— А чем наживлять будем? — спросила брата Наташа.

— Есть чем, не беспокойся! — и мальчик извлек из-под того же сидения банку с червями.

Рыба клевала хорошо. Валя за несколько минут поймал штук пять блестящих, серебристых чебаков и сероспинных пескарей. Хорошо ловилась и у Наташи, а Вера никак не могла научиться быстро и вовремя выдергивать удочку из воды. Девочка или слишком торопилась, или опаздывала. Валя только успевал насаживать червей, и каждый раз рыба, обманывая неопытную Веру, съедала наживку. Девочка нервничала.

Валя решил помочь ей. Когда он убедился, что у него клюнуло надежно и рыба не сорвется, он передал удилище девочке.

— Тащите!

Вера рванула удилище, и в воздухе затрепетал чебачок.

— Поймала, поймала! — закричала Наташа и захлопала в ладоши. — Молодец, молодец!

— Ну, да! — разочарованно протянула Вера, — это не считается: не я поймала, это на Валиной удочке, а я хочу сама, на своей.

— Давайте, — сказал Валя, — я научу.

Он подошел к девочке и вместе с ней взялся за удилище, и только хотел объяснить, как нужно ловить рыбу, как подсекать ее, тащить, как вдруг поплавок ушел глубоко под воду.

— Тяните, тяните! — закричала Вера.

Валя от неожиданности сильно рванул. Удилище согнулось дугой и, не выдержав, переломилось. Дети только ахнуть успели. Обломок удилища нырнул и запрыгал, быстро удаляясь от берега.

— Уйдет, уйдет, уйдет, — засуетилась Вера. Она протягивала руки, точно могла схватить прыгавший и метавшийся по воде обломок.

— Валька, удочкой ее, удочкой! — Наташа попыталась закинуть свою удочку на уплывавший обломок, но было уже поздно, леска не доставала.

Не давая себе отчета в том, что он делает, мальчик как был в одежде и в сапогах, бросился в воду и поплыл за обломком. Он быстро нагнал его и, схватив, повернул к берегу. Плыть было неудобно, пришлось обломок удилища взять в зубы. Мальчик слышал, как на конце лески трепетала крупная рыба. Одежда намокла и стала тяжелой, сапоги тянули книзу, а течение все сносило и сносило его. Вале пришлось выгребать против течения к тому месту, где бегали перепуганные девочки.

Мальчик чувствовал, что силы покидают его, пожалуй, и не выбраться. Он решил смерить дно. Перехватив обломок в руку и затаив дыхание, он с головой ушел в воду и с огромным облегчением почувствовал, что ноги коснулись дна. Вынырнув и проплыв немного, он встал на ноги, а через минуту уже осторожно подтягивал леску. И вот в руках у него затрепетал большой окунь. Так с окунем в руках он и выбрался на берег.

— Мой, мой, мой! — закричала Вера. Она схватила обеими руками рыбу, прижала ее к груди и, не обращая внимания на то, что платье намокло и запачкалось, со всех ног бросилась к взрослым. За подругой побежала и Наташа.

Валя остался один. Он стал стягивать сапоги.

«Не везет», — мелькнула горькая мысль. Мальчик отложил в сторону сапоги и стал снимать мокрую, липнувшую к телу рубашку. «Убежала… вот и старайся… Человек из-за ее рыбешки чуть не утонул, а ей хоть бы что… известно, девчонка…»

— Валя, — вдруг совсем близко раздался Верин голос. Мальчик вздрогнул, выронил рубашку и, непонятно почему, смутился.

— Ой, рубашку запачкали, — воскликнула Вера. — Ничего, ничего, я сейчас сполосну ее. — И девочка с деловым видом принялась полоскать запачканную песком рубашку. — Ну, вот и все, пусть высохнет! — Вера развесила ее на кусте.

Смущение Валентина прошло. Он, закатав мокрые штаны, стал наживлять нового червяка. — Мы еще одного такого вытащим! — уверенно заявил он.

— Нет, скоро снова по ягоды. Мы пойдем вместе, да? — улыбнулась девочка. Вдруг она сразу стала серьезной: — Валя, а это что у вас такое? — спросила она.

Тут только мальчик заметил, что Вера пристально смотрит на его левую руку, на которой вчера он нарисовал химическим карандашом тайный знак атаманцев — две перекрещенные сабли, под ними солнце, а внизу буквы «А. З.». Рисунок во время неожиданного купания расплылся, поэтому Вера сразу разобрать его и не смогла.

— Это… это… так… ничего…

— Нет, скажите, скажите? Что у вас тут написано? Ну, расскажите, я вас очень прошу!

Валя молчал. Сказать? А клятва?

— Ну, я жду… — уже с нетерпением сказала Вера. — Слышите, жду, рассказывайте! — она даже слегка топнула ногой.

Валя вспыхнул. Что? Ему приказывать? Ногой топать? Нет, уж, дудки!

— Дайте сюда… — он вырвал из рук девочки рубашку и быстро надел ее.

— Ну, и не надо… Задавала, — Вера презрительно посмотрела на мальчика. — Подумаешь… Фу-ты ну-ты! Не очень нужно! — она скорчила рожицу, — воображаешь много, скверный мальчишка…

— Чего!? Скверный мальчишка!? — и он, рассвирепев от такой обиды, бросился к девочке с кулаками.

— Ма-ма! — закричала та.

— Не кричите! — сам испугавшись своего гнева, прошептал он, — не трону.

Ему стало стыдно. Перед глазами промелькнул образ строгой и ласковой Нины Александровны. А вдруг она слышала? Ой, срам-то какой! Он схватил сапоги и бросился в лес.

Его душило раскаяние, гнев и еще какое-то незнакомое чувство: не то тоски, не то тревоги.

Валентин бежал все дальше и дальше. В ушах все еще стоял крик девочки. Наконец, выбившись из сил, он упал под большой березой в густую траву и лежал без движения, уткнувшись головой в землю, боясь даже подумать, как он будет глядеть в глаза Нине Александровне и Вере, когда придется ехать домой.

Вера была ошеломлена не меньше Вали. Она поняла, что поступила скверно, напрасно обидела мальчика.

Она попыталась оправдать самую себя. «А почему он не сказал? Противный, противный!» Но это не помогло. Казалось, какой-то другой голос шептал:

«А зачем ты требовала, может, ему нельзя сказать? Подумаешь, раскапризничалась!»

«А почему он упрямый?» — опять сказал первый голос.

«И тебе нельзя было требовать. Кто просил тебя совать свой нос в чужую тайну?»

«Так ведь интересно же!»