Валерий Квилория - 13-й карась

Лера тоже посмотрел на потолок и вообразил Костю, который со связкой книг карабкается по горам. Вот он взобрался на самый дикий пик и устроился себе там, в орлином гнезде, читать трактаты о психах. А внизу, у неприступных скал плачет его мама и шлёт телеграммы, чтобы он быстрее возвращался.

– Ты знаешь, что все дети от рождения гениальны? – вдруг посмотрел на него Костя.

– Нет, конечно, – подпрыгнул на стуле Лера, вмиг представив себя на высокой сцене за громадным лакированным роялем.

Внизу в зале ему яростно аплодировала вся школа, а в первом ряду – Шурка и Ирочка.

– А знаешь, почему большинство детей не очень хорошо учится? – развеял его грёзы Костя.

– Ну?

– Потому что учителя учат их тому, что им самим неинтересно.

– Точно, – сходу согласился Лера. – У нас Надежда Филипповна математику ведёт. Так в нашем классе самые распоследние лоботрясы любую задачку решат на семь баллов. И Пантелеймон Юрьевич ботанику с зоологией здорово рассказывает. А у завуча Фенечки никто из трояков не вылезает.

– А если у кого-то в семье непорядок, то такому ребёнку очень трудно учиться, – продолжал рассуждать Костя.

– Он ничего не может толком запомнить, не может даже сесть и посидеть спокойно.

– У нас Муха такой из параллельного класса, – вспомнил Лера.

– Значит, у него дома постоянно ругаются. А может, вашего Муху даже бьют. Вот у него психика и нарушилась. Из-за этого он учится плохо. А раз плохо учится, значит, хулиганит. Надо же ему хоть в чём-то отличиться. Не вышло в хорошем, выйдет в плохом.

– Ну, точно наш Муха! – восхитился Лера. – Как ты догадался?

– Это всё психология, – ответил Костя и вновь уставился в потолок.

И Лера уставился, и стал думать о психологии: «Правду говорят, знание – великая сила».

– Слушай, – очнулся он, – а почему Славика не забирают? У него же мама есть. Или он тоже дерётся?

– Нет, он не дерётся. Просто его мама Тоня в женской колонии сидит. ей два года общего режима присудили.

– Присудили? – удивился Лера. – За что?

– Одного человека избила, другого – похитила, а третьего – оскорбила.

– Ничего себе! – поразился Лера. – Одна против троих.

– Не сразу, – вновь оторвался от созерцания потолка Костя. – По очереди. Ремня мама Тоня дала Витьке. Это младший брат Славика. А насчёт похищения, так это она Славика из больницы забрала. его туда насильно уложили на обследование, чтобы потом в интернат отправить. А когда медсестра не хотела их из больницы выпускать, мама Тоня её оттолкнула и обозвала жабой.

– Она пьёт, наверное?

– Родная мамаша, конечно, пьёт, а мама Тоня ни капли.

– Так она ему не родная?

– Само собой. Она Славика из детского дома взяла, когда он ещё в школу не ходил. Теперь её родительских прав лишили и на зону отправили.

– А за что лишили? – никак не мог понять Лера.

– За самолётики…

Костя отодвинул письмо на угол парты и собрался было обстоятельно рассказать, с чего начались все беды Славки. Но тут в класс вошла Лариса Борисовна.

– Ну, Константин, – объявила она с улыбкой. – Собирайся. За тобой приехали.

Костя за месяц ожидания так привык к тому, что он здесь надолго, что попросту растерялся от такой новости. Забыл обо всём на свете. А тут ещё мальчишки обступили его со всех сторон, стали жать руки на прощание. Лера в этой суматохе едва успел сунуть ему своё письмо. А Костино послание в будущее так и осталось лежать на парте.

«Здравствуй, Костя!

Если ты стал алкоголиком, токсикоманом или наркоманом, то ты – распоследний человек и письмо это можешь дальше не читать. Но я знаю, что ты выше таких глупостей, потому что они для слабаков.

Теперь тебе двадцать лет и ты совершенно взрослый человек. Пора браться за дело и собирать под свои знамёна Армию Спасения Детей, о которой я, а точнее, ты в прошлом, мечтал.

Мы будем помогать детям, оставшимся без родителей. А солдатами нашей армии станут такие же, как и мы, путешественники. Вместе с ними пойдём по свету искать приличные семьи, в которых много хороших детей и любящие родители. Армия Спасения Детей попросит их усыновить или удочерить хотя бы одну сиротку. А чтобы у них и дальше был полный порядок, откроем каждой семье своё дело. Кто какое захочет. Одна семья будет плести лапти из соломы, циновки изо льна, мебель из лозы. Другая – клепать бочки. Третья – разводить кроликов, поросят или даже крокодилов. Четвёртая – выращивать зерно. Пятая – перерабатывать это зерно на комбикорм для птиц и животных. Шестая… Короче, всю работу, которую можно делать большой семьёй, даже не пересказать. А деньги на это пожертвуют олигархи. У них столько миллиардов, что они без разговоров дадут немножко, чтобы такие многодетные семьи могли начать своё дело.

А ещё мы добьёмся, чтобы приняли закон против пьяниц и алкоголиков. Их надо загипнотизировать в нормальных людей. А кто не захочет, тому запретить рожать. Чтобы из-за этих человекоподобных дети потом всю жизнь не мучились».

На этом месте письмо обрывалось. На обратной стороне листа Лера обнаружил адрес и приписку, которую Костя, конечно, сделал для него заранее. Вот она: «Отправить через четыре года».

Лера сложил письмо и пригорюнился. «Жалко, что Костю забрали. Можно было вместе составить план создания Армии Спасения Детей и разработать маршруты путешествий. Сразу бы поплыли в Африку – посмотреть на гору Килиманджаро и реку Лимпопо из сказки. А потом в Индию – потрогать столб из чистого железа, который никогда не ржавеет. Затем в Южную Америку на плато, по которому каждую минуту, день и ночь, бьют молнии. Потом…». Но тут к нему подсел Славик с новым письмом.

– Исправь ошибки.

– Давай, – согласился Лера.

Славик опять писал маме Тоне.

– А твоя родная мама далеко живёт? – сам не зная зачем, спросил Лера.

– Рядом тут, в городе, – стал серьёзным Славик.

– Уже не пьёт. А раньше так напивалась, что мы два раза горели на пожаре. Теперь у Зинки семья новая. Только я ей не пишу. А письмо это моей настоящей маме. Она мне лучше, чем родная. Она меня в семь лет усыновила. Мы друг друга сразу узнали.

– Расскажи, – попросил Лера.

И так он это грустно сказал, и так посмотрел на Славика, что тот, ни на секунду не задумываясь, согласился.

– Я её сразу узнал, когда она пришла в детдом. Мы спать ложились на тихий час. Все вскочили, смотрят, а из меня вдруг как вырвется: «Ой, кто это?!» Все на меня смотрят, и она смотрит. А у меня голос, будто сам по себе: «Это же моя мама!» Точно и не я говорю. И так радостно стало, что я прямо на постели заплясал.

Мы пять лет вместе жили. Мама Тоня так заботилась обо мне, а я всё испортил.

– Самолётики? – шепнул Лера.

– Ага, – понурил голову Славик. – С горящими хвостами.