Джин Джордж - Моя сторона горы

Его звали Аарон, он был тихим и высоким. Я нашел его сидящим на скале и смотрящим на долину. Он напевал какие-то мелодии. Взглянув на него, я понял, что от него можно не прятаться, поэтому я подошел и сел рядом с ним. Я напел ему свою «Песню в холодной воде».

Я узнал, что он пишет песни и живет в Нью-Йорке. В Катскильские горы Аарон приехал на фестиваль и гулял тут весь день. Он уже было собрался возвращаться, когда я подсел к нему и сказал:

— Я слышал, как ты напеваешь.

— Да, — ответил он. — Я люблю. А ты умеешь?

— Да, — проговорил я. — Могу. Напевать хорошо, а петь еще лучше, особенно когда выходишь из ручья по утрам. Тогда я действительно пою во весь голос.

— Давай послушаем, как ты это делаешь.

И тогда я, расслабленный от солнца согревающего меня, сказал:

— Хорошо, я спою тебе «Песню в холодной воде».

— Здорово, — сказал Аарон. — Спой еще раз. Я так и поступил.

— Можно я предложу несколько изменений? Он поменял несколько слов, чтобы рифма была лучше, и мелодию, чтобы она больше подходила к словам, а потом мы вместе спели песню.

— Ты не против, если я позаимствую у тебя часть мелодии? — спросил он. — Можешь забирать хоть всю, — ответил я. — Здесь мелодии бесплатны. Эту я позаимствовал у красноглазого виреона.

Он сел и спросил:

— А что еще здесь поют?

Я насвистел ему «Приветственную песнь гаичек» черноголового мистера Брэкета; «Песню лесного водопада». Он вынул открытку, начертил пять линий и написал ноты. Я вытянулся на солнышке и напел ему «Песню коричневого пересмешника» Барометра, поползня. Потом я проухал песню филина и остановился.

— Хватит или еще? — спросил я. — Думаю, достаточно.

Он лег, вытянулся, посмотрел на листья деревьев и сказал:

— Если у меня что-нибудь получится, я вернусь и сыграю тебе. Принесу переносной орган.

— Хорошо, — сказал я.

Потом, после неловкой паузы, он сказал:

— Ты будешь в этих краях летом?

— Да, — ответил я.

Аарон заснул, а я загорал. Он мне нравился. Он не задал мне ни одного личного вопроса. Довольно странно, но я не был уверен, радоваться мне или нет. А потом я задумался о словах Внушающей Страх в моей голове. «Ты хочешь, чтобы тебя нашли». Действительно. Я нашел человека. Год назад такого бы не случилось.

Я заснул. Когда проснулся, Аарона уже не было, а над моей головой кружила Внушающая Страх. Когда она увидела, что я открыл глаза, спустилась вниз и села на камень рядом со мной. Я сказал: «Привет», но не встал, а просто тихо лежал и слушал птиц, шорох и шевеление насекомых в сухой листве и ветер, шумящий в деревьях с набухшими почками. В голове у меня не было ни единой мысли. Приятная пустота. Я познал радости ящерицы на бревне, точно знающей, откуда придет ее обед. И заметил то, как ей скучно. Примерно через час мне в голову пришла мысль. Аарон сказал, что пришел в горы на Пейсах, значит, скоро Пасха и мне нужно встретить Мэтта. Я не отсчитывал недели.

Мне на лицо упала тень, я встал, позвал Внушающую Страх и медленно побрел домой, по ходу набивая карманы весенней зеленью.

Несколько дней спустя я встретил Мэтта на 27 шоссе в три тридцать, Я завязал ему глаза и повел его, спотыкающегося, в горы. Я практически сразу привел его к дому. Мне было все равно, вспомнит ли он дорогу или нет. Когда я снял повязку, он осмотрелся.

— Где мы? Где твой дом? Я присел и жестом приказал ему сесть. Он шлепнулся на землю.

— Где ты спишь. На земле?

Я показал на дверь в тсуге из оленьей шкуры, которая развевалась на ветру.

— Ты что, живешь в дереве? — Да.

Мэтт вскочил на ноги, и мы вошли в дерево. Я откинул дверь, чтобы в комнату попадал свет, и он закричал от радости. Я зажег свечу, и мы обошли все помещение, каждое новое открытие сопровождалось криком.

Пока я готовил форель в листьях дикого винограда, Мэтт, сидя на кровати, рассказывал мне о событиях в мире. Я внимательно слушал о ситуации в Европе, на Дальнем Востоке, на юге и в Америке. А также о нескольких сенсационных убийствах, матчах и его репортаже.

— Все доказывает мою мысль, — мудро сказал я. — Люди живут слишком тесно.

— Поэтому ты здесь?

— Ну, не совсем. Главная причина в том, что я не хочу быть зависимым от чего-либо, в частности, от электричества, железных дорог, пара, нефти, угля, машин и от многого другого.

— Поэтому ты убежал?

— Ну, не совсем. Некоторые люди забираются на Эверест, потому что он есть.

Природа.

— Поэтому?

— Ну хватит, Мэтт. Видишь этого сокола? Слышишь белогрудых воробьев? Чувствуешь, как пахнет скунс? Так вот, сокол живет в небе, белогрудые воробьи — в кустах, скунс — на земле, ты — в редакции газеты, а я — в лесу.

— Тебе не одиноко?

— Одиноко? Да у меня едва ли выбралась свободная минутка с тех пор, как я тут.

Перестань меня расспрашивать, давай поедим. Кроме того, в городе есть люди, которые гораздо более одинокие, чем я.

— Хорошо. Давай поедим, Хорошая еда, чертовски вкусная; на самом деле лучшее из того, что я когда-либо ел.

Он начал жевать и перестал задавать вопросы.

Следующую неделю мы рыбачили, охотились, расставляли ловушки, собирали зелень и луковицы. Мэтт говорил все меньше и меньше, больше спал, гулял и размышлял. Еще у него был отличный аппетит, и Внушающая Страх была постоянно занята. Он сшил себе пару мокасинов из оленьей шкуры и шляпу, которую я не могу описать. За неимением зеркала, он не мог видеть, как выглядит, но могу сказать, следующее: когда я встречал его после рыбалки у ручья, то всегда изумлялся. Я так и не привык к этой шляпе.

В конце недели, угадайте, кого мы увидели спящим в моей кровати после возвращения с рыбной ловли? Бандо!

— Весенние каникулы, — объяснил он.

Тем вечером мы играли на камышовых флейтах для Мэтта у костра. Было тепло. Мэтт и Бандо также решили сделать домик для гостей из рядом стоящей тсуги. Я согласился, потому что это было хорошей идеей, и догадывался, что это означает. А означало это то, что теперь я не беглец. Я больше не прятался в лесу. Я жил там, как обычные люди живут в доме. Мимо проходят незнакомцы, соседи приходят на ужин из трех блюд, я хожу по магазинам, прибираюсь перед приходом гостей.

Я ощущал почти то же самое, как если бы жил дома. Единственное отличие было в том, что навещать меня здесь было несколько труднее, но возможно. Со мной были Мэтт и Бандо. Мы выжгли и вырезали еще одну тсугу. Я работал с ними, размышляя о том, что со мной происходит. Почему я не закричал: «Нет»? Что заставило меня радостно строить город в лесу. А именно этим мы и занимались. Когда дерево было готово, Бандо обнаружил, что в ивах начал течь сок и ветки идеально подходили для дудочек. Вечер он провел за изготовлением флейт для нас. Мы играли все вместе. Это слово вместе. Может, оно было ответом городу.