Джин Джордж - Моя сторона горы

Перед тем, как лечь спать, Мэтт неохотно сказал:

— В этих местах могут быть фотографы.

— Мэтт! — запротестовал я. — Что ты написал? Бандо достал из кармана газетную вырезку.

Он прочитал ее, а также дополнительные материалы и комментарии из других газет. Потом он облокотился на дерево и, как обычно, закурил трубку.

— Признай, Торо, сегодня ты не можешь жить в Америке и быть абсолютно другим. Если ты хочешь быть не таким, как вес, то ты будешь выделяться, и люди рано или поздно о тебе услышат; а в твоем случае, если они о тебе узнают, то отвезут в город или переселят, и больше ты не будешь другим, ты станешь как все. Пауза.

— Торо, а у сов есть гнезда?

Я рассказал ему о совах и о том, как детеныши играли вокруг тсуги. После мы легли спать немного грустными — все мы. Время подходило к концу.

Мэтту надо было возвращаться в школу, а Бандо остался, чтобы помочь выжечь еще одно дерево для следующего гостевого домика. Мы срезали старое дерево, сделали кровать и уже приступили к изготовлению второй, но Бандо пришлось вернуться к преподаванию.

Я не был долго один. Мистер Куртка нашел меня.

Я был на плоту, пытаясь поймать огромную черепаху. Когда она клевала, то высовывала голову из воды, смотрела на меня своими мудрыми глазами и отпускала крючок. Внушающая Страх была рядом. Я сделал петлю, чтобы в следующий раз, когда она выплывет на поверхность, накинуть ей ее на шею, но в тот момент Внушающая Страх прыгнула мне на плечо и больно схватила когтями. Она была обеспокоена и вся напряглась, что на ее языке значило «люди», поэтому я не удивился, услышав голос с другой стороны ручья:

— Привет, Дэниел Буун. Что делаешь? Это был мистер Куртка.

— Пытаюсь поймать этого кита-черепаху, — ответил я таким голосом, будто занимаюсь этим каждый день.

Я продолжил делать петлю, и он посоветовал мне:

— Ударь его палкой.

Я так и не смог поймать «старого динозавра», поэтому подплыл к берегу и забрал мистера Куртку. Час спустя мы все-таки поймали черепаху, разделали ее, и к тому времени я уже зная, что мистера Куртка зовут Том Сидлер.

— Пойдем в дом, — сказал я, и он подошел к дереву, прямо как после школы на Третьей авеню.

Конечно, он хотел все посмотреть, ему действительно все казалось необычным, но он быстро освоился и вызвался помочь мне приготовить мясо для черепашьего супа.

Он выкопал лука, пока я грел воду в жестянке. Черепашье мясо твердое, как камень, и его нужно варить часами, пока оно не станет мягким. Мы приправили суп солью гикори и добавили в него много луковиц купены. Том сказал, что он слишком жидкий, поэтому я добавил молотых орехов — у меня закончилась желудевая мука. Я попробовал кинуть в суп фиалковых корней — получилось неплохо.

— Хочешь остаться съесть суп и переночевать? — спросил я его во время готовки.

Он сказал:

— Конечно, — но добавил, что ему лучше сходить домой и предупредить маму. Он вернулся где-то два часа спустя, черепаха все еще не разварилась, поэтому мы пошли на луг прогуляться с Внушающей Страх. Она поймала себе еды, мы привязали ее к насесту и практически по-темному пришли к ущелью. Мы поужинали черепаховым супом. Спал Том в гостевом домике.

Я не мог заснуть. Все думал о том, что происходит. Все казалось таким привычным.

Мне нравился Том, я нравился ему он часто приходил, почти каждые выходные. Он рассказал мне о своей команде по боулингу, о нескольких друзьях, у меня появилось ощущение, что я знаю многих людей в городе. От этого дикая природа становилась менее дикой. Когда однажды в выходные Том ушел домой, я написал это:

«Том сказал, что они с Ридом забрались в пустой дом, а когда туда пришел риелтор, они скатились по желобу для стирки в подвал и выбрались через окно. Он рассказал, что прорвало трубу, вода затопила школьную площадку, все дети сняли обувь и стати играть в бейсбол».

Я отчертил и записал еще:

«Я давно не видел Барона. Думаю, он оставил свое гнездо под валуном. Рядом гнездится дрозд. Очевидно, он понял, что Внушающая Страх иногда привязана, и в это время близко подлетает к камину за остатками еды».

Я отчеркнул и это, а на остатке коры нарисовал Внушающую Страх.

На следующий день я пошел в библиотеку и взял четыре книги.

Вернулся Аарон. Он зашел прямо в тсуговый лес и позвал меня. Я не спросил его о том, как он меня нашел. Он остался на неделю и проводил время по большей части играя на ивовых дудочках. Он ни разу не спросил, что я делаю в горах. Как будто он уже знал. Как будто он говорил с кем-то или читал где-то, больше нечего было спрашивать. У меня было чувство, что старая история витала где-то у подножья горы. Мне было все равно.

Бандо купил машину и стал приезжать чаще. Он больше не говорил о газетных статьях, и я его не спрашивал. Однажды я просто сказал ему:

— Кажется, у меня теперь есть адрес. Он ответил:

— Да.

Я спросил: — Это пересечение Бродвея и Сорок второй улицы? Он сказал:

— Почти.

Его брови поднялись, и он сочувственно посмотрел на меня.

— Все хорошо, Бандо. Наверное, тебе лучше принести мне рубашку и джинсы в следующий раз. Я думал, если тот дом в городе еще не продали, то, может, мы с Томом скатимся по желобу для стирки.

Бандо медленно повернул в руках ивовую дудочку. Он не стал на ней играть.

Прилетели певчие птицы, появилась летняя зелень, и июнь ворвался в горы. Он вкусно пах, был хорош на вкус и приятен глазу.

Однажды утром я лежал на большом камне на лугу. Внушающая Страх прыгала за каким-то насекомым в траве, когда внезапно я увидел вспышку фотоаппарата и из ниоткуда взявшегося человека.

— Одичавший мальчик! — сказал он и сделал еще один снимок. — Что ты делаешь, ешь орехи?

Я сел. На сердце у меня было тяжко. Так тяжко, что я позировал ему с Внушающей Страх на кулаке. Однако я отказался вести его к себе в дерево, и он наконец ушел. За ним пришли еще два фотографа и репортер. Я немного с ними поговорил. После их ухода перевернулся на живот и задумался о том, чтобы обратиться в Министерство внутренних дел и найти сведения о других землях Запада. Моей следующей мыслью была игра в бейсбол в затопленном школьном дворе.

Прошло четыре дня, я постоянно говорил с репортерами и фотографами. На пятый день в полдень я услышал голос из долины:

— Я знаю, что ты здесь!

— Папа! — закричал я и вновь помчался в долину, чтобы увидеть отца.

Когда бежал к нему, я услышал то, что меня остановило. Звук ломающихся веток и сучков, сминаемых цветов. Приближалась толпа. На мгновение я задержался и подумал о том, бежать к папе или исчезнуть навсегда. Я был самодостаточен, мог путешествовать по миру без единого пенни, не прося ни о чем других. Я мог уплыть в Азию в каноэ через Берингов пролив. Я мог приплыть на плоту на остров. Я мог совершить круговое путешествие, питаясь одними фруктами. Я побежал к дому. Но, добежав до ущелья, повернул назад. Я очень котел увидеть папу.