Владимир Крепс - Сокровища капитана Ермакова

Пока они осматривали башню, небо начало светлеть...

— Любезные друзья, пора возвращаться в библиотеку. Ведь наши читатели скоро проснутся, и возможны нежелательные для нас встречи.. — с сожалением произнес Гулливер, взглянув на циферблат своих часов в форме луковицы.

— А месье петух пропоет свое ку-ка-ре-ку... — добавил Тартарен.

Тут для всех стало ясно, что клада они уже не найдут. Все капитаны не скрывали своего огорчения, и только Мюнхгаузен не терял веселого расположения духа.

— Идея! — произнес барон. — Мы остаемся здесь, в Братске. Найдем какую-нибудь школьную библиотеку, незаметно встанем на книжные полки, а после захода солнца, когда часы пробьют семь, снова сойдем со страниц и продолжим поиски сокровища!..

Эта мысль всем очень понравилась.

В предрассветной мгле капитаны выскользнули из городского парка под самым носом у дремавшей сторожихи.

Спустившись по лестнице, они свернули в длинный коридор, стараясь не шуметь и прижимаясь к стенам... В конце коридора светилось единственное окно. Его стекла уже розовели. Приближалось утро.

И вдруг капитан корвета остановился перед дверью, украшенной мраморной дощечкой:

— Отдать швартовы! — скомандовал Василий Федорович. — Мы, кажется, у цели!

Капитаны вбежали в просторное помещение и застыли в большом волнении перед портретом старого моряка в форме капитана торгового флота.

Сомнений не было — это и был капитан Ермаков. И, действительно, под портретом в застекленной рамке красовалось его подлинное завещание. Председатель клуба подошел ближе и прочитал вслух: «Я, капитан дальнего плавания Иван Петрович Ермаков, находясь в здравом уме и твердой памяти, завещаю свои сокровища, собранные на протяжении всей моей жизни, той школе моего родного города, где больше всего юных моряков и путешественников».

Что же это были за сокровища?..

Выдолбленная из цельного ствола дерева индейская пирога, бивни слона, моржовые клыки, праздничный убор шамана, китайские карнавальные маски, разные идолы с далеких островов, пестрые кенте жителей Ганы и сари индийцев. На стене было развешено оружие — копья, луки, стрелы, бумеранги, щиты из кожи носорога, кривые турецкие ятаганы и абордажные топоры.

Большая стеклянная витрина была заполнена старинными монетами многих стран. Здесь были цехины, дублоны, талеры, пиастры, луидоры, дукаты и старинные русские червонцы.

Но знаменитые капитаны — не школьники. Вся эта драгоценная коллекция не привлекла их особого внимания. Подобные предметы им часто попадались на страницах романов.

Они были поражены другим — выстроенной вдоль окон флотилией. На высоких подставках стояли модели прославленных кораблей. Здесь были увековечены шлюпы «Мирный» и «Восток», на которых русские мореплаватели Беллинсгаузен и Лазарев открыли Антарктиду, корабль Беринга «Святой Петр», первым проложивший курс через Берингов пролив.

Вот «Святой Гавриил» — на нем подштурман Федотов и геодезист Гвоздев в 1732 году открыли Америку с запада. А на самом большом постаменте возвышались рядышком три судна: «Святой Михаил», «Три святителя», «Симеон и Анна». Это были корабли экспедиции Григория Шеле-хова, основателя русских поселений на Аляске. Его воспел в стихах Ломоносов, назвав «Колумбом Российским».

Следом за кораблями, на которых были совершены великие географические открытия русских мореплавателей, продолжали свой рейс в школьном музее всем известные советские корабли. Ледокол «Сибиряков» — он первым прошел по Великому Северному пути, вдоль берегов Сибири, за одну навигацию.

Ледокол «Красин», совершивший героический рейс в Арктику для спасения итальянской экспедиции Умберто Нобиле.

Атомоход «Ленин» — флагман советского ледокольного флота. Мирный атом движет этот гигант по морям, не угрожая ни воде, ни воздуху и ничему живому на земле...

Капитаны молча любовались моделью могучего атомохода. Тишину прервал взволнованный голос Гулливера:

— Самое драгоценное сокровише капитана Ермакова — эти корабли!.. Он оставил будущим морякам и путешественникам замечательное наследство!..

— Я готов расцеловать мадам Аглаю Петровну. Это она, только она, перед затоплением Старинного Братска все увезла сюда и свято выполнила волю своего покойного брата! — с чувством сказал Тартарен. — Мерси ей от всех мореплавателей!..

— Выходит, дело обошлось без нас... — подвел итог Немо. — Но я нисколько не жалею о нашем путешествии. Я лично узнал столько нового...

С ним все были согласны. Капитаны жалели только о том, что тайна этого путешествия никогда не будет раскрыта и судовой журнал не будет никем прочитан, кроме членов клуба знаменитых капитанов. Их размышления прервал звонкий крик петуха. Нельзя было терять ни секунды.

Капитан корвета бросился к витрине кружка юных художников и быстро отколол один рисунок — «Фрегат Паллада в открытом море». Этот рисунок был довольно точно перерисован с переплета последнего издания книги Ивана Александровича Гончарова «Фрегат Паллада».

Насколько нам известно, в истории морских путешествий не было подобного случая, как похищение из музея рисунка ученика 4-го «б» Шурика Кузнецова — но, увы, у капитанов не было другого выхода.

Василий Федорович быстро отдавал команды:

— Тревога! Всем на борт фрегата «Паллада»! С якоря сниматься] Курс на нашу библиотеку!

В ответ раздались переливы боцманской дудки.

По неспокойному Братскому морю мчался фрегат «Паллада» с вымпелом клуба знаменитых капитанов на мачте. Хотя свежий ветер заглушал прощальную песенку капитанов-, но можно было разобрать ее слова...

Второй крик петуха застал членов клуба уже на библиотечных полках, возле раскрытых красочных обложек любимых детских книг.

Дик Сенд, закрывая за собой переплет, сказал на прощанье: