Юрий Туровников - Приключения Лики Снеговой

Спустя несколько минут город опустел. Последний горожанин, со стоном и ползком, скрылся за поворотом. Тишину нарушали только бряцанье доспехов стражников и причитания худосочного мужичка, которого те схватили за наведение смуты. Это он крикнул «пожар», чем нарушил привычный режим Черного царства.

«Наверное, потащили в темницу, — подумал кот, — Весело у них тут!».

Теперь он семенил по пустым улочкам, не боясь быть раздавленным. Шарики бус бились друг о друга, о вымощенную булыжниками мостовую и путались между лапами, поэтому Пантелей то и дело спотыкался. После долгих минут поисков кот все-таки разыскал дом бывшего советника. Если бы не отличная память, бродить бы ему по городу лет триста. Пантелей осмотрелся по сторонам и попробовал открыть лапой покосившуюся дверь. Потом сообразил, что дверь открывается внутрь, уперся в нее головой и толкнул. Раздался противный скрип, и внутри что-то брякнуло, дзынькнуло и ругнулось. Кот слегка приоткрыл дверь и юркнул внутрь, едва успев подобрать и без того травмированный хвост.

— Эйдед, сколько зим, сколько лет! — сказал Пантелей и сверкнул глазами.

— Опять ты! А чего черный? Обгорел, что ли? — охнул старик, чиркая спичкой. — А я это, видишь, скрутил новый светильник, — он показал на кривой цилиндрик свечи, что стоял на столе, — Взамест фитиля шнурок вставил, стало быть. Да…

Огонек переполз со спички на свечку, и на стенах вновь заплясали причудливые тени.

— Чего надо-то? — спросил старик.

Пантелей аккуратно прошел среди разбросанного на полу хлама и запрыгнул на стол, оставив на пыльном дереве отпечатки своих лап. Жемчужные шарики бус заиграли в свете пламени.

— Мур-мяу… — мысленно ответил кот, — Украшения принес.

Эйдед остолбенел.

— Говорящий кот! — Он отпрянул назад, ударился головой об висящий утюг и медленно сел на скрипучую кровать, — Я, наверное, спятил! Чур меня! — старик стал отмахиваться руками.

— Успокойся, — сказал Пантелей, — Я не говорю — я громко думаю, а ты просто слышишь.

— Ну, тогда ладно, — успокоился Эйдед, — Говори, вернее, думай, чего пришел.

Пантелей решил было сесть, но окинул взглядом столешницу, прикинул, что перевозится в пыли, и остался стоять.

— Я бусы принес, — Он пригнул голову, мотнул ею, и на стол упали две ниточки жемчуга.

— Кочерыжку мне в ухо! — восторженно прошептал старик.

Он поднялся с кровати, обогнув утюг, и склонился над бусами, едва не подпалив бороду о пламя свечки.

— Нашли, стало быть… И где? — Эйдед перевел взгляд на кота.

— В реке, под мостом. Спасибо таксорыбу. Обменял на тапки, — ответил Пантелей.

— Иди ты! — прищурился старик.

Кот переполошился:

— Куда?! Я только пришел! Устал, как собака! Никуда не пойду больше!

Эйдед заулыбался:

— Кхе-кхе… Это выражение такое. А я думал, что все это байки. А он, действительно есть. Какой он, этот таксорыб?

— Какой, какой, — нервно сказал Пантелей, — Обычный таксорыб. Собака в чешуе.

— Вот ведь оно как! — старик почесал затылок и угодил-таки бородой в свечу.

Волоски вспыхнули и с треском стали сворачиваться. Эйдед принялся тушить свою редкую растительность, громко причитая. И, в без того не свежем воздухе, запахло паленым. Пантелей громко чихнул и потер нос лапой.

— Эйдед, — сказал кот, — Ты бы придумал, как помирить ваших королев. Ты ж советником был, как ни как! Лика, хозяйка моя, уж больно переживает по этому поводу.

— А чего тут думать-то?! — всплеснул руками старик, — Теперь с бусами все наладится, морковку мне в нос! Утром же пойду во дворец! — Он потер ладони, закатил глаза и принялся мечтать, — Стану снова уважаемым человеком, сделаю пересадку волос. Буду курча-авым! Пошью кафтан с отливом и в отпуск!

Размышления Эйдеда прервал Пантелей:

— Это все, конечно, хорошо… Ты, главное, не замечтайся тут на год-другой. Мне пора. Меня Лика у моря будет ждать, а я такой голодный и уставший, что буду добираться неделю.

— Ага, — подтвердил старик. — Только ты, это, обожди. Должен же я вас как-то отблагодарить. Может чего подарить вам…

Эйдед стал осматривать свои припасы, раскиданные на полу и развешенные на стенах, но не нашел ничего подходящего.

— Надо бы прибраться тут, а то бусы потеряю, — Он почесал опаленную бороду, — Придумал!

Старик отодвинул свечку в дальний угол стола, схватил бусы и, одну за другой, порвал тонкие, серебристые нити. Жемчужины покатились по столешнице, но ни одна не упала на пол. Эйдед снова стал собирать бусы, но уже чередовал белые и черные жемчужины.

— Теперь они точно не будут больше ссориться!

Затем он стал рыться в складках своей одежды, пока не выудил оттуда два коротеньких шнурка. Он нанизал на каждый из них по бусине (черной и белой), и обвязал вокруг шеи удивленного кота.

— Это твоей хозяйке, на память! — торжественно сказал старик, — А тебе… тебе… Что ж придумать-то?! Тебя как звать-величать?

— Пантелей, — ответил кот.

— В честь тебя мы назовем праздник! — воскликнул Эйдед, — Это будет великий день — День Пантелея — Примирителя! О как!

— Я весьма польщен. Даже как-то неудобно… — вымолвит кот, смутившись, — Пойду я, пока ты мне еще титулов не напридумывал. А то зазнаюсь, останусь тут, стану советником…

— Иди, иди… — старик указал на дверь, — Тебя, поди, хозяйка заждалась. А у меня еще одна задача, которую надо решить: как смыть всю краску, которой перекрасили города. Чистой воды-то не осталось! А в лес никто не сунется, чтобы к морю пойти…

Пантелей спрыгнул на пол и покрутил головой — памятные ошейники ужасно мешались. Осторожно, чтобы не попасть в капкан, он добрался до двери и подцепил ее лапой. Та натужно скрипнула и отворилась. Мяукнув на прощание, кот растворился в ночи…

Тридцать восьмой в нетерпении топтался на месте и шевелил усами. Он нервничал, словно старшеклассник перед экзаменом. Лика по-прежнему восседала на его черной спине, словно всадник из рыцарских фильмов. Она не спеша закидывала в рот сушки и с хрустом их пережевывала, чем очень раздражала разведчика. Наконец, ей надоело есть всухомятку и она убрала пакетик в рюкзак, а потом стала стряхивать крошки с муравьиной спины и для этого ей пришлось повернуться к воротам задом. Так Лика и въехала в тронный зал, где их ждала королева муравьиного царства. Девочка не заметила, как открылись ворота, как начал движение разведчик. Она была увлечена уборкой своего «автомобиля».

Когда Лика повернулась обратно, то перед ее глазами возникала следующая картина: она и тридцать восьмой стояли посреди огромного помещения. Все стены, пол и потолок были выстланы соломой, веточками и украшены все теми же светлячками и гнилушками. А прямо перед ними, на небольшом возвышении стоял маленький муравей. Даже не муравей, а муравьишко. Он был даже ниже самой Лики и едва доходил ей до пояса.