Вениамин Каверин - О Мите и Маше, о Веселом трубочисте и Мастере золотые руки

– Я не хочу спать. Как хотите, это очень странно. Знает, что я целый день не ел… Просто удивительно, честное слово.

Очень хотелось спать, но все-таки Митька позвал Галчонка и дал ему кусочек яблока. Он взял с собой яблоко на дорогу.

– Спасибо, мальчик, – Галчонок поел и задумался. – Главное, что меня беспокоит, – она мне ничего не сказала. Между тем в городе совершенно нет продуктов, и многие ловят и кушают галок, ворон и других несъедобных птиц. Я просто боюсь, что она попалась кому-нибудь на ужин. Как вы думаете, мальчик, – ведь нет?

– Ну конечно, нет, – отвечал Митька, и в это мгновение – стук, стук, стук! – кто-то постучал в окошко.

– Мама, мама! – закричал Галчонок. – Мамочка, это ты?

– Пришла? – басом спросил из своей комнаты старый Переплетчик.

Да, это была Галка.

– Фу, дайте отдышаться! – сказала она. – Вот так ночка! Хозяин, идите сюда. Я принесла вам привет от вашего сына.

Хлоп! Переплетчик вскочил с кровати и хлопнулся головой о потолок. Опять он забыл вставить голову в дырку. Опять пришлось снимать со стены старый медный таз и класть его на затылок.

– Я принесла вам привет от сына, – торжественно повторила Галка. Вообще я проделала за эту ночь столько дел, что самой становится страшно. Во-первых, я клюнула младшего Кощея в глаз и очень рассчитываю, что этот негодяй останется кривым на всю жизнь. Во-вторых, я слетала на речку Шпрот и принесла Галчонку на ужин дохлую рыбу.

– Спасибо, я уже поужинал, – обиженно отозвался Галчонок.

– В-третьих… О, в-третьих… Слушайте, хозяин! Слушай, Митя!

Вот что она рассказала:

– Когда я прилетела в тюрьму, ваш сын спал, хозяин. Я негромко каркнула: "Каррл", – и постучала клювом о решетку. Он открыл глаза и снова закрыл – должно быть, подумал, что это сон. "Проснитесь, Карл, это я Старая Галка! Вы меня не узнали?" Он снова открыл глаза и пожелал мне доброго утра. "Сейчас поздняя ночь, Карл", – сказала я ему. – "В самом деле? – ответил он. – К сожалению, я пробыл здесь так долго, что перестал отличать день от ночи".

"Карл, привет и привет, – сказала я. – Привет от вашего старого отца. Привет от ваших старых и новых друзей. Я прилетела к вам по важному делу. Речь идет, видите ли, об одном добром сердце. Нужно освободить от Кощея девочку из далекой страны – девочку с добрым и мужественным сердцем. Ее стерегут три собаки. У них имена на одну букву, но никто не знает этой буквы, и никто в Кощеевой стране не знает, как их зовут. Спросите-ка меня – почему?" – "Потому что собака умрет, – отвечал Карл, – если кто-нибудь, кроме Кощея, громко произнесет ее имя". Тут, сами понимаете, я стала говорить шепотом. "Карл, – сказала я шепотом, – вы один в Кощеевой стране знаете все тайны Кощея. Скажите, как зовут этих собак, и я передам их имена маленькому храброму брату храброй девочки с храбрым сердцем". И он сказал…

– Сказал?! – в один голос закричали Переплетчик, Галчонок и Митька.

– Да, – торжественно повторила Галка. – К сожалению, он успел назвать одно имя. Он сказал его шепотом, и я сейчас скажу его шепотом, и, если кто-нибудь из вас захочет его сказать, пускай говорит шепотом. А Галчонок пойдет спать. Доброй ночи!.. Гарт.

– Как? – в один голос спросили Переплетчик и Митька.

– Гарт, – повторила Галка. – Первую собаку зовут Гарт. Я крикнула ему: "Спасибо, Карл! А второе?" Он уже открыл рот, чтобы сказать второе имя, но в это время три Кощеевых брата вбежали в камеру, схватили его за руки и потащили куда-то. Он только успел крикнуть мне: "До свидания, милая Галка!" Так и сказал: "милая Галка…" Не плачьте, хозяин, уверяю вас, что он скоро вернется… "До свидания, милая Галка! – крикнул он. Лети к тому, у кого черное лицо, но чистая душа. Он тебе поможет".

– Черное лицо и чистая душа? – повторил Митька. – Что это значит?

– Мама, а я знаю, – сказал за дверью Галчонок.

– Что ты знаешь?

– Это негр.

– Милый, милый, – растроганно сказала Галка. – Иди ко мне, я тебя поцелую! Удивительно умный ребенок. Почему ты до сих пор не спишь, негодяй?

– Какой там негр, – сказал старый Переплетчик, который давно уже стоял, засунув голову в дырку, чтобы никто не видел, что он плачет о сыне. – Это Веселый Трубочист, я его превосходно знаю.

– Мама, идут! – закричал за дверью Галчонок.

– Кто идет?

– Не знаю. Ай, мама, мне страшно!

Бум, бум, трах!

Весь дом затрясся, во все окна и двери застучали разом.

Бум, трах! Бум, бум, трах!

– Мальчик и Галка! – раздался на улице громкий голос. – Вы арестованы! Именем Кощея! Да здравствует Кощей!

По-настоящему испугался только Галчонок.

– Мама, Кощей… – прошептал он и совсем уже собрался упасть в обморок, так что маме пришлось клюнуть его, чтобы привести в чувство.

Это был, конечно, не сам Кощей, а его младший брат! – самый младший и самый хитрый. Это он кричал:

– Мальчик и Галка, вы арестованы!

А полицейские, которых он захватил с собой, в это время кричали: "У-у-у! У-у – у!" – чтобы задать Галке и мальчику страху.

– Мы погибли, – сказала Галка.

– Как бы не так! – вскричал Митька. – Кто мне скажет, куда ведет эта дырка?

– На чердак, – в один голос сказали Переплетчик, Галчонок и Галка.

– Прекрасно!

И Митька подхватил Галчонка и сунул его себе за пазуху.

– Бабушка, вперед! – скомандовал он.

Раз и два! Он вскочил на стул, на стол, на комод и нырнул в дырку, сложив руки по швам, как деревянный солдатик.

– До свидания, – сказал он Переплетчику. – Кланяйтесь от меня младшему Кощею.

– Передайте ему, – прибавила Галка, – что даже Старую Галку нельзя арестовать, пока у нее не подрезаны крылья.

– Передайте ему… – запищал Галчонок, но в это время Митька переложил его в карман, и что именно Галчонок хотел передать младшему Кощею, так и осталось неизвестным.

Ну и чердак! Это был такой маленький чердак, что на нем и в самом деле впору было жить только галкам. Но зато на этом маленьком чердаке было окно, а из окна была видна крыша.

– Вперед, за мной! – скомандовал Митька, и они в одну минуту вылезли через окно и оказались на крыше.

А с крыши, как известно, можно перебраться на другую крышу, а с этой – на третью, а с третьей – на четвертую. Галка летела впереди и показывала дорогу. Еще бы! Она провела на этих крышах всю свою жизнь.

– Мама, скоро? – кричал из кармана Галчонок. – Мне темно! Почему меня посадили в карман? Тут лежит яблоко. Можно мне его скушать?

– Пожалуйста, спрячь подальше свой нос, – сказал ему Митька. – Он колется, как вязальная спица.

Начинало светать, когда они остановились на крыше высокого здания. Весь город был виден с этой крыши – коричневые улицы, по которым маршировали коричневые солдаты. На каждом фонаре – они еще горели – был нарисован Кощеев знак – две большие собачьи ноги крест-накрест.