Вениамин Каверин - О Мите и Маше, о Веселом трубочисте и Мастере золотые руки

Веселый Трубочист засмеялся.

– Понятно, – сказал он и в одну минуту вымазал Митьку сажей.

Для большего сходства он насыпал сажи ему за шиворот, за пазуху и в штаны. Это было не очень приятно, но Митька не сказал ни слова. Недаром у него было отважное сердце.

– А теперь, – сказал он, – у меня к вам еще одна просьба. Дайте мне вашу метлу, веревку и большую ложку.

– Я все поняла, – сказала Галка. – Счастливого пути!

– Спасибо, бабушка, – отвечал Митька. – Не поминайте лихом.

– Мама, – с ужасом спросил Галчонок, – куда он идет? Зачем он намазался сажей?

Галка молчала. Она, разумеется, не плакала – хотя бы потому, что птицы вообще не плачут, но все-таки украдкой сморгнула слезу.

– Товарищи, без слез, – строго сказал Митька. – Желающие могут проводить меня один или два квартала. Веселый Трубочист, почему вы такой невеселый? Ведь вы, кажется, говорили, что вы – последний весельчак в этой стране! Ну-ка, на прощание, спойте нам вашу песню:

Пять рыцарей бесстрашных,

Веселых пять сердец,

Мы шею Кощею

Намылим наконец!

И Митька ушел. Это был уже не Митька – и родная сестра его бы теперь не узнала! Это был маленький трубочист, запачканный сажей, с черным лицом, с черными руками. За плечом у него висели метла и веревка, в руке он держал мешок с сажей и большую складную ложку. Куда же он шел? В Кощеев дворец! Он решил узнать третье имя от самого Кощея…

Не так легко попасть в Кощеев дворец, если очень долго думать – кого бы спросить, да как бы пройти, пустят ли, да ведь, наверное, не пустят! А Митька долго не думал – он просто постучался на кухню и сказал:

– А вот кому трубы почистить!

– Пошел вон, бездельник! – заворчал на него повар. – Знаем мы, какие трубы ты чистишь! Ты чистишь карманы, негодяй! Да здравствует Кощей!

– Дяденька, напрасно вы так думаете, – спокойно отвечал Митька. – Вы не смотрите, что я такой маленький. Я, поверьте, не меньше труб вычистил на своем веку, чем вы испекли пирогов.

– Ваше превосходительство господин тайный советник, – сказал повару его помощник. – Осмелюсь заметить, что в левом дымоходе главной печки вашего превосходительства сегодня загорелась сажа. Может быть, вы позволите этому негодяю, как вы изволили выразиться, посмотреть, в чем там дело, а потом доложить вам?

Главный повар нехотя кивнул головой, и Митька был допущен на кухню. А из кухни, как известно, можно пройти в столовую, из столовой в другую столовую, а из другой столовой в третью. Из восьмой столовой в девятую, а из девятой в десятую. Митька шел и не оглядывался. Оглянешься – оступишься, оступишься – заблудишься! И вдруг "рр-ав, ав, ав!" – где-то зарычала собака. Раз! – Митька нырнул в камин. Вот так камин! Он был выложен мрамором, и на каждой плите высечен Кощеев знак – две собачьих ноги крест-накрест. Но Митька не стал особенно удивляться. Подумаешь, камин! Он спрятался в угол и стал ждать.

"Посмотрим, – думал он, – что будет дальше?"

И вот в столовую вошел – кто бы вы думали? Младший Кощеев брат. Он был все еще в клетчатых штанах, но уже без очков и с перевязанным глазом.

"Молодец бабушка, – подумал Митька. – Здорово угодила".

– Да здравствует Кощей! – сказал младший Кощей. – Позволь доложить, о великий Кощей! Поиски не привели ни к чему. Галка и мальчик исчезли бесследно.

"Вот так штука, – подумал Митька. – С самим Кощеем разговаривает? Да где же он?"

Он осторожно выглянул из камина. Под столом? Никого. Под буфетом? Тоже. Митька взглянул наверх – и обомлел. Кощей, как муха, ходил по потолку.

– Убить всех галок, – сказал с потолка Кощей. – А мальчишку найти, ослепить и сжечь.

"Вот спасибо, – подумал Митька. – Как бы не так!"

– Позволь доложить, о великий Кощей, – сказал младший Кощей. – Щука сдохла по твоему приказанию. Она, оказывается, действительно была недовольна тем, что ты изволил за обедом съесть ее щуренка. Печной горшок положен в ларец и доставлен сюда. Мастер Золотые Руки ждет твоих распоряжений.

– Позвать его сюда, – сказал Кощей.

Только что он это сказал, как за дверью раздались шаги, и высокий человек с добрым и смелым лицом вошел в комнату. У него была широкая грудь, широкие, сильные плечи, но больше всего Митьке понравилась его борода, короткая и кудрявая, как у папы. Это и был Мастер Золотые Руки.

Трах-тарарах! Кощей скатился с потолка на стол и сел, кряхтя и потирая спину.

– Мастер, – глухим голосом сказал он и уставился на Мастера мертвыми глазами, – это ты заковал ларец?

– Да.

– И никто, кроме тебя, об этом не знает?

– Никто.

– А ты знаешь, что находится в этом ларце?

– Мне сказали, что Девочка Доброе Сердце возвращается на родину, что ты подарил ей этот ларец с чудесными подарками – скатертью-самобранкой и семимильными сапогами. Я заковал ларец, чтобы в далекой дороге никто не украл эти драгоценные вещи!

Кощей задумался.

– Ты заковал мою смерть, – сказал он. – А теперь я прикажу навеки заковать тебя в цепи, чтобы ты никогда и никому не мог передать эту тайну. Ты будешь сидеть в цепях до тех пор, пока ты ее не забудешь. Что же ты не кричишь: "Да здравствует Кощей!"?

Но Мастер Золотые Руки молчал.

– Гаус! – закричал Кощей.

– Рррр-ав-ав! – И тощая хромая собака вбежала в комнату и встала на задние лапы перед Кощеем.

"Ата, вот и ты, голубушка, – подумал Митька. – Вот как тебя зовут. Гаус!"

И он стал твердить в уме это имя.

– Надеть на Мастера цепи, – приказал Кощей.

И страшная собака принялась за дело.

– Ррр-ав! – зарычала она.

И горн с мехами вдруг очутился в комнате, как будто упал с неба.

– Ррр-ав-ав!

И три Кощеевых брата вбежали и схватили Мастера за руки.

Да, это было действительно страшно! Огонь так и перебегал по раскаленным кольцам цепи, искры вспыхивали и гасли.

Опустив голову, мрачный Кощей сидел на столе и смотрел на Мастера мертвыми глазами.

– Прекрасно закован, – сказал он наконец. – Отлично, великолепно закован. Уведите его. А ты можешь остаться.

И собака встала на задние лапы и подняла к нему тощую морду.

– Ав-ав-ррау, – прорычала она. Вероятно, она хотела сказать "Да здравствует Кощей!" по-собачьи.

– Посадить Мастера в подвал, – сказал Кощей. – Ларец поставить ко мне под кровать. Пусть Мастера сторожит Гнор. Ты будешь спать у дверей моей спальни.

"Запомним", – подумал Митька.

– У девчонки пускай останется Гарт, – продолжал Кощей. – Мне кажется, что скоро – очень скоро – она станет как две капли воды похожа на мою покойную дочку. Прощай!

И собака скрестила перед ним свои лапы и ушла. А потом ушел и Кощей, потирая спину.

– Так, – сказал Митька и вылез из камина. – Ну что ж, пора приниматься за дело.

Только что он это сказал, только что собрался на цыпочках перейти из девятой столовой в десятую, как…