Олег Деев - История Пиноальбара и Кулинарная книга Рэтфорда Шванка

Рэтфорд Шванк глядел по сторонам и думал о чём-то с некоторой рассеянностью, свойственной очень добрым волшебникам:

«Вот идешь, думая о своём, не поднимая головы вверх, туда, где ветки деревьев, листья, пропитанные светом, пятнистые тени на стволах и вышина леса. Кукушка вдалеке, водомерка в лесной луже, палый лист, лягушка прыгает в воду: бултых, и шум ветра там, высоко. И ты понимаешь, что всё это время знал и про лес, и про лягушку, дорожную заросшую травой колею, и про облако высоко над тобою, в небе, над зелёным лесом. И тысячу лет назад в этом же лесу шли какие-нибудь барсуки, олени, путешествующий бобер или лиса, думали о своём, вспоминали миновавшее свое ласковое детство, а в небе стояло облако такое большое, что песня иволги едва ли достигала его мягкой белизны. И только тополиный пух поднимался ещё выше, в пустую высоту неба, но его не было видно с земли ни тысячу лет назад, ни сейчас».

Так они брели очень долго, и следующий привал сделали только после полудня, когда сгустилась духота, и идти стало невмоготу. На песчаной косе у крутой излучины Эрбадо было много сухих сучьев, застрявших здесь после весеннего половодья. Лучшего места для отдыха и желать было нельзя. Рэтфорд Шванк развёл костёр, а Грюнибунда решила принести елового лапника. Когда Грюнибунда вернулась, она застала Рэтфорда Шванка за разделкой громадной кальмара, который неизвестно откуда взялся в реке, так далеко от океана. Изумлению Грюнибунды не было предела. Кальмар был так велик, что в поперечнике он был больше самой Грюнибунды, а щупальца достигали четырнадцати шагов в длину».

— Вот, — сказал мудрый медведь Штейн, — это первое письмо Антонио Сенквикастера.

— А я сразу догадалась, что девочка на кухне — это наша Грюнибунда, — сказала Кнокс-Покс, – Сенквикастер пишет, что было дальше?

— Да, — ответил медведь Штейн, — Сенквикастер встретился с Гюнибундой. Грюнибунда со своими детьми поехала погостить к родителям Карася в Лесное царство. Он прочитал заметки на полях Кулинарной Книги Рэтфорда Шванка. Думаю, он теперь самый информированный человек от Ликлаутании до Восточных берегов.

— Ему трудно одному, без Агаты, — сказала Кнокс-Покс.

— Да, — согласился Медведь, — ему одиноко, но Агата не может теперь оставить своих тыквенников.

Они без неё пропадут.

— Штейн! — сказала Кнокс-Покс.

— Что?

— Читай дальше.

«Давняя подруга Рэтфорда Шванка лосиха Лу была такая большая, что маленькая Грюнибунда пришла в радостное изумление, когда увидела её впервые. Их встреча произошла на песчаной излучине реки Эрбадо, где Рэтфорд Шванк разделывал кальмара кухонным тесаком и собирался отваривать наиболее лакомые кусочки. Рэтфорд Шванк обдавал куски кальмара кипятком, снимал с них шкурку и не очень убедительно объяснял Грюнибунде, что гигантские кальмары в реке — самое обычное дело, и что тут главное — не пересолить. Раздался треск сучьев, и из ольхового куста вышла лосиха Лу. Поздоровавшись с Рэтфордом Шванком и Грюнибундой она вопросительно расставила уши в стороны.

— Посулушай, Лу, — сказал Рэтфорд Шванк, делая глазом таинственные знаки, — помнишь, как ты катала меня на своей спине?

Лосиха Лу ничего не поняла, но спорить с великим Рэтфордом Шванком не стала и на всякий случай утвердительно кивнула головой.

— Ага, — кивнула она, — в смысле, я хотела сказать не «ага», а «угу». Нет ничего более увлекательного, чем катание на лосях. Сама я, правда, не пробовала, но говорят же, рассказывают.

Древние чепты из Гвидлича всегда ездили на лосях. Даже песня такая есть, — сказала лосиха Лу, и, сведя глаза к носу, совсем уже готова была затянуть старинную гвидличскую песнь, но расторопный Рэтфорд Шванк вовремя прервал её.

— Послушай, Лу, — сказал он, — ты бы покатала Грюнибунду на себе, а то я тут совсем запутался с приготовлением этого кальмара, — Рэтфорд Шванк снова таинственно подмигнул, потом обнял лосиху за шею и пошептал ей прямо в ухо. Лосиха очень удивилась, но больше не произнесла ни слова. Рэтфорд Шванк подсадил Грюнибунду на лосиху Лу, и Грюнибунда уехала кататься в лес, далеко-далеко, в самые глухие и непроходимые дебри.

Разлапистые кедры возвышались над зарослями шалфея и душицы, мышиный горошек и ромашки покрывали поляны, на корявых сучьях дубов росли папоротники, и грибы торчали сквозь мох. Лес был огромен, бесконечен и прекрасен. Шея лосихи Лу пахла тёплым уютным зверем, и Грюнибунда ехала всё дальше и дальше в сладостном упоении большого приключения, прекрасно понимая, что Рэтфорд Шванк затеял какую-то тайную хитрость. Когда на исходе дня лосиха Лу спустила Гюнибунду на землю и попросила немного подождать в лесу, когда Лу вернётся, Грюнибунда ничуть не удивилась. Стемнело. Лес погрузился в темноту, и храбрая Грюнибунда заночевала одна под сосной. Ни Рэтфорд Шванк, ни лосиха Лу больше не появились и не дали о себе никакой весточки.

Наутро Грюнибунда отправилась в путь, и лишь к середине следующего дня вышла в долину реки Астер, где, как мы знаем, её подобрали сборщики моха и шишек, плывшие на лодке в сторону замка графа Сенквика».

«Милая Грюнибунда, я искал тебя долгие годы, и не было минуты, когда бы я не думал о тебе с любовью, грустью и надеждой. С тех пор как лосиха Лу оставила тебя в чаще Дремучего Леса, я не видел тебя ни разу. Конечно, позже я много разузнал о тебе, но твоё исчезновение в Готенфуке долго оставалось для меня загадкой и навевало самые грустные мысли. Я узнал, что лесная фея споткнулась о тебя в ту ночь, когда ты спала под сосной, и что она оставила тебе в подарок волшебную лампу. Я много раз говорил со старым Сенквиком из Астерской долины, ещё и ещё раз пытаясь понять, куда ты пропала в городе Готенфуке. Но в Готенфуке твои следы терялись, и ни один человек не мог рассказать мне о твоей дальнейшей судьбе.

Теперь каждый знает, что произошло на самом деле, и я прошу у тебя прощения, что всё-таки не сумел уберечь тебя от всех напастей, хоть они и завершились самым счастливым образом. Мне хотелось бы объяснить своё странное поведение на берегу реки Эрбадо, в то утро, когда мы расстались с тобой».

«Синие тучи подплывали к белым склонам гор, ветви сосен гнулись под тяжестью снега, и если проглядывало солнце, олени жмурились от яркого света и грелись, закрыв глаза, пытаясь уловить бархатными носами запах дальней весны.

Рэтфорд Шванк весь день расчищал снег вокруг дворца. К вечеру потеплело, повалил хлопьями снег, и сразу стало темнеть. В окошках зажглись огоньки, жёлтые пятна света упали в фиолетовую ночь, Рэтфорд Шванк отряхнулся, набрал колотых дров и отправился топить печки. Пламя загудело в дымоходах, по комнатам разлился приятный жар, и весёлое постукивание печных дверок наполнило дом уютом и покоем. На чердаке шуршала мышь, пробираясь к теплой трубе, а снег на дворе кружился и опускался с неба тихо и неспешно.