Евгений Рудашевский - Сердце мглы [litres]

К вечеру индейцы объявили привал, рассчитывая наутро пересесть в пироги. Одну из них Макавачи разломал и, не желая оставлять следов, по кусочкам спустил в реку – выяснилось, что Артуро днём, упав, повредил её хрупкий борт. Оставшись втроём, беглецы могли не тратить силы на выделку новой пироги. К ужину Вапик деревянной острогой поймал в прибрежном иле двух иглистых скатов – пробив насквозь, резко поднимал над водой их плоские тела и обрубал им извивавшийся бичеобразный хвост. Скат на вкус оказался обычным, рыбным.

Смерть переводчика оглушила – Артуро не понимал ни слова из того, о чём говорили индейцы. Жалел, что столько сил потратил на то, чтобы привязать к себе Ортиса. Утром Артуро проснулся, когда Макавачи и Вапик уже покончили с завтраком. Индейцы сказали, что времени на сборы не осталось, нужно выплывать. Неся пироги на руках, зашли по колено в реку. Положили пироги на воду. Сгрудили туда поклажу – ту малость припасов и снаряжения, что у них осталась, – и ловко забрались внутрь. Пироги накренились, их бортики на мгновение оказались вровень с водой, но зачерпнуть её не успели. Устроившись, индейцы тут же принялись работать вёслами. Скользнули вдоль берега.

Артуро поторопился им вслед. Зашёл в реку. Убрал очки в карман рубашки. Положил перед собой пирогу, бросил в неё опустевший рюкзак. Замер, не зная, как лучше перебраться через бортик. Наконец попробовал завалиться внутрь боком, но пирога перевернулась. Артуро, искупавшись, едва не упустил рюкзак и бамбуковое весло.

Вторая попытка окончилась тем же.

Индейцы были далеко – Артуро потерял их за изгибами реки. Крикнул им. Не дождавшись ответа, полез в пирогу ногами. Занёс правую, застыл, не зная, что делать дальше. Перенёс вес тела, пробуя наступить на тонкое дно, но притопил пирогу, и она сразу набрала воды. Злясь, проклиная Макавачи и Вапика, Артуро отбросил рюкзак. Ещё трижды пробовал и сбоку, и с кормы залезть внутрь. Тщетно.

Отступил к берегу. На мелководье выровнял пирогу и завалился в неё. Ликуя и жалея, что избавился от рюкзака, мгновенно унесённого течением, вскоре понял, что не может оттолкнуться от суши. К тому же днище прогнулось, грозило лопнуть. Артуро оказался в западне. Завалившись на бок, перевернулся вместе с пирогой. Убедившись, что она не пострадала, вытащил её на траву, упал на колени и принялся молча, зажмурившись, лупить кулаками по влажной земле. Отдышавшись и заставив себя успокоиться, вновь зашёл с пирогой по колено в реку.

Делал всё медленно, прислушивался к собственному дыханию. Почувствовал оглушающую ясность ума. Никогда прежде не был так сосредоточен и яростен одновременно. Знал, что сейчас самым нелепым образом решается его жизнь. Заберётся в пирогу – спасётся. Не сможет забраться – погибнет. Просто. И глупо. Разве может жизнь человека зависеть от куска коры?

Артуро поклялся себе сделать это. Ради дяди Гаспара, тёти Исы, сестры, родителей, друзей. Может, сейчас мама сидела в «Вента-эль-Тунель», ждала, когда ей принесут суп пикадильо, и думала о сыне. Трогала бумажные салфетки, прохладную сталь столовых приборов и не знала, что до того времени, как она получит свой суп, решится судьба Артуро. «Ещё несколько ударов сердца. Решающая попытка. Я должен». Артуро не мог вспомнить, как именно индейцы забрались в пироги, но с точностью представил, как делает это сам. «Один прыжок – и ты внутри». Прежде чем Артуро прыгнул, его наотмашь ударила страшная мысль. Он понял, что потерял весло. Где и как, не знал. В воде? На берегу? Весло пропало. Артуро был слишком сосредоточен на пироге.

Вернулся на берег. Обыскал место, где недавно стоял на коленях. Прошёлся до ночной стоянки, хотя весла там быть не могло. Подумал, что сделает себе новое, но мачете… оно лежало в уплывшем рюкзаке. Артуро выдохнул. Озноб прошёлся по груди и плечам. Хотелось лечь на землю, закрыть глаза и уснуть. Спать бесконечно долго. «Нет!» – Артуро насилу вывернул себя из оцепенения. Вспомнил, что Макавачи отбросил два или три бамбуковых сломка, посчитав их неподходящими. «Ну конечно!» Артуро быстро нашёл один из них. Стал размахивать им в воздухе, словно готовясь поразить невидимого соперника. Развеселившись, признал, что вёл себя глупо, по-детски. Всё в его руках. Ничего сложного.

Артуро шутливо пожелал маме приятного аппетита и заторопился назад, в реку. Удерживая под мышкой весло, положил перед собой пирогу. Попробовал в неё забраться. Неудачно. Ещё несколько раз. С четвёртой попытки сумел в ней удержаться – издав ликующий возглас, распластался в жёлобе дна, но зачерпнул за бортик слишком много воды. Попытался выпрямиться и перехватил рукой весло, когда пирога затонула. Артуро рассмеялся из-за собственной неловкости. Выпрямился по колено в реке, бережно выудил пирогу, но в порыве неожиданного всплеска злобы до того резко опустил её на воду, что надорвал бортик. Стал тщетно сводить концы трещины, будто они могли сами по себе склеиться, потом вновь завалился в пирогу. Увидел, что разрыв стал больше, и с криком обжигающей ненависти стал бить по ней кулаками. Проломил днище. Носовая складка, перетянутая обрезками верёвки, разошлась. Пирога превратилась в обычный кусок драной коры. Отшвырнув её от себя и следом бросив весло, Артуро выскочил на берег.

Побежал вниз по течению. Должен был перехватить индейцев. Сказать им, что не совладал с пирогой. Они помогут. Сделают ему новую. Или соберут новый плот. Точно! Новый плот будет лучше! Чёртовы пироги – для убогих краснокожих мартышек, пусть сами плавают в своих скорлупках. Артуро нужна настоящая лодка. Пусть выдолбят ему каноэ! Пусть просто будут рядом…

Артуро мчался вдоль берега. Поскальзывался, срывался в воду, но выбирался на берег и продолжал бежать. Кричал в надежде, что индейцы его услышат. Ведь они нарочно подсунули ему плохую пирогу и затаились где-нибудь неподалёку, чтобы посмеяться над ним. Когда в ответ с деревьев раздавался гогот обезьян, Артуро замолкал, давил улыбку в надежде, что это не обезьяны, а Макавачи с Вапиком развлекаются, глядя на его отчаяние. Но индейцев нигде не было. Выбившись из сил, колючками изорвав на себе одежду и запутавшись в гибких ветвях, Артуро повалился на землю. Молился, чтобы его нашли. Клялся посвятить жизнь больной сестре и тёте Исе. Клялся, что никогда вновь не приедет в Перу. «Не буду лгать, не буду грубить. Не буду красть и смеяться над другими. Только пожалуйста, пожалуйста, пусть меня найдут».

Артуро представлял, как увидит выходящего из кустов Максима. С ним было бы спокойнее. Шустов-младший придумал бы, как спастись. Уж он-то выжил. Значит, вполне мог сплавляться по реке. Вдвоём с Аней или с кем-то из экспедиции. Главное, не пропустить их! Артуро вскочил. Протиснулся между деревьями к реке. Плакучие ветви здесь нависали над руслом, не оставляли обзора. Артуро спустился ещё на сотню метров по течению. Нашёл огрызок берега, откуда мог наблюдать за стремниной, и остался там ждать. К вечеру попробовал разжечь огонь. Дядина «зиппо» не подвела. Промокла, но после десятка чирков прогрелась и заработала. Сухих дров поблизости не нашлось, а ветки, которые Артуро обломал с деревьев, гореть отказались. Провозившись до ночи, он не получил ни единого уголька. К тому же истратил весь бензин – зажигалка лишь плевалась искорками от кремнёвого стерженька. Вскоре и стерженёк истёрся. Артуро заменил его на запасной, хранившийся в вискозной набивке для топлива, будто это могло чем-то помочь – последние запасы бензина всё равно уплыли вместе с рюкзаком.