Евгений Рудашевский - Сердце мглы [litres]

Ночь провёл в лихорадочной полудрёме. Переползал из кустов под деревья и обратно, не зная, где спать безопаснее. Впервые остался без гамака. Проснулся, уверенный, что Шахбан схватил его за лицо своей громадной ладонью и трясёт, требуя немедленно встать. Артуро всполошился и спросонья первым делом подумал о «зиппо», некогда принадлежавшей дяде Гаспару, а в последние годы ставшей частью его Стены рубежей. Испугался, что зажигалка не заправлена, что Шахбан его накажет, а потом рука Шахбана расправила тёмные кожистые перепонки, царапнула щёки колючками коготков и отлетела. Вскрикнув, Артуро засучил ногами. При скудном свете луны различил несколько вспорхнувших силуэтов. Понял, что его покусали чёртовы копьеносы с их уродливыми тупорылыми мордами и жжёными складками подвижных крыльев. Летучие мыши умудрились прокусить Артуро обе губы и кисти рук, теперь липкие от крови, пахнущие влажной шерстью и чем-то ещё – резким, неприятным.

Артуро хотел подняться, идти сквозь ночь, но остался на земле. Закрыв глаза, нарочно подёргивался в надежде, что отпугнёт летучих мышей и прочую пакость. Усталость сковывала. Под конец он едва взбрыкивал рукой. Уснул. Во снах карабкался по бортику вертлявой пироги. Пирога прокручивалась, нарочно сбрасывала его в воду. Но Артуро не сдавался. Пальцами цеплялся за её бортики и видел, как под его нажимом проступает кровь, потому что кора была не корой, а гнилостными корками кожи. Очнувшись в бреду, увидел над собой силуэт безголовой тени. Туземец склонился над Артуро. Рассматривал его чёрными язвами глаз на гигантском лице, из которого по бокам вырастали плечи и отростки рук. Всего лишь кошмар. Но Артуро не запугать. Ведь он Паук. Что-нибудь обязательно придумает. Сплетёт паутину, как сплетал раньше, и по её ячейкам шаг за шагом выберется из джунглей.

Макавачи и Вапик – глупцы. Без Артуро им не выжить. Они действовали слаженно, пока их объединяли насмешки над испанцем. Оставшись наедине, наверняка перегрызутся, вспомнят старую вражду между кандоши и агуаруна. Бросать Артуро было глупо и недальновидно. Иногда балласт не даёт лодке перевернуться. Смешно будет узнать, что они погибли в пути. Увидеть глаза их жён и детей. Ради этого не жалко прокатиться до их поселений. Посочувствовать родственникам, рассказать, какие Макавачи и Вапик были замечательные, – представиться их близким другом. Артуро решил, что непременно так и сделает.

Едва рассвело, поднялся на ноги. Одолел боль в занемевшем теле и пошёл вперёд. Знал, что должен идти вдоль реки, держать направление на юг. Это путь к спасению. Его мучили голод и жажда. Нужно было раздобыть что-нибудь съестное, но Артуро не мог остановиться. Продирался через заросли. Не боялся живности и колючек. Так бывает, когда долго обходишь лужи – перепрыгиваешь их, шагаешь по кочкам, камням, перебегаешь по колодам, но, угодив в воду и вымочив ботинки, идёшь с безразличием, не заботясь о том, куда именно наступишь. Мелкие раны и болячки больше не беспокоили Артуро.

Река петляла. Следовать её руслу оказалось выматывающим занятием. В изгибах нередко собирались илистые топи, не заметные под купами стелящихся ветвей. Артуро застревал. Вынужденно отдалялся от берега, пробовал срéзать путь. В итоге потерял реку. Не слышал её течения, не видел просвета между стволами. Пошёл прямиком налево, уверенный, что двигается на запад. Река никак не появлялась. Артуро, истекая потом и натужно дыша, остановился. Устал возиться с очками – они постоянно съезжали по переносице, – но не снимал их, знал, что без очков не заметит опасность: забредёт в болото или прикрытую листьями бочагу.

Опять свернул на юг. Подумал, что река заложила слишком глубокую петлю. Не было смысла её искать. Главное, двигаться на юг.

К вечеру чаще останавливался. Уговаривал себя отдохнуть. Пробовал сбить незнакомые тёмно-коричневые плоды. Находил паданцы, но те оказывались надкусанными и подгнившими. Подумывал сплести из травы леску – видел, как это делали индейцы, – но не знал, из чего сделать крючок. Да и не был уверен, что леска получится достаточно прочной.

Вторую ночь провёл в неизменных терзаниях.

Дождь притупил жажду. Просыпаясь, Артуро жадно пил воду из черешков. Засыпáл, а проснувшись, думал о еде. Вспоминал, как два года назад впервые оказался на Амазонке. Тогда нанятые им проводники рыбачили с лодки. Ловили сомов на кусочки курицы. Обламывали им иглы с плавников и бросали их под скамейку – один сомик откатилась к обнажённым ногам Артуро. Он не придал этому значения, а рыбёшка присосалась к его коже. Проводник помог её оторвать. От укуса осталось кровоточащее пятно. Артуро тогда злился, а сейчас… Поутру набрёл на тёмную речку. Забрался на ветви росшего в ней дерева и свесил ноги в воду. Просидел дольше часа. Никто к его стопам не присосался. Даже завалящая пиявка ими не заинтересовалась. Артуро размышлял, можно ли есть пиявок, а потом вспомнил про кайманов. Перепугался. Выдернул ноги из воды. Обулся и побрёл дальше. Кажется, на юг.

Развлекал себя, представляя, как годом или двумя годами позже торжественно явится в Город Солнца. В отглаженной песочной рубашке-сафари, в песочных брюках-карго и в коричневых экспедиционных ботинках на толстой подошве. Шустов-старший в письме дяде Гаспару писал: «Кажется , смерть , так уж сложилось, – единственный надёжный путь в Город Солнца , в наш с тобой „Дом Соломона“» . Артуро превзойдёт и дядю, и Серхио. Поднимется туда живым. Останавливаясь отдохнуть, рисовал себе мощёные улицы и каменные дома возрождённого Эдема. Забавлялся, гадая, какими окажутся его богатства. Вообразил, что Затрапезный и дель Кампо обнаружили не чавинские руины, а подлинное государство амазонок. Почему бы и нет? Шарль де ла Кондамин в восемнадцатом веке писал, что амазонки, видя надвигавшуюся волну конкистадоров, со всеми пожитками ушли по одному из притоков Мараньона на север, в никем не обжитые леса. Значит, осели где-то тут, неподалёку. Даже аргонавты, мечтавшие о золотом руне, были бы впечатлены их богатствами! Амазонки ели с золотых блюд, пили из золотых кувшинов. Они возводили «дома солнца», украшенные золотыми и серебряными истуканами наиболее прославленных женщин. Гаспар де Карвахаль писал, что домá амазонок выложены серебряными плитами, а сидения и столы у них тоже из серебра и золота. Вот вам и Город Солнца! Город, выложенный золотом, позволяющим вводить человеческие души в рай…

Артуро не был уверен, что идёт на юг. Не позволял сомнениям одолеть его. Ждал, что рано или поздно выйдет к большой реке. Потерял очки. Минутой ранее поправлял их на переносице, а теперь потерял. Почему сразу не заметил? Хотел вернуться и осмотреть свою тропу, но не смог определить, где она пролегла. Как ни крутился, всё казалось одинаково неторным. В итоге забыл, куда именно направлялся.