Лилиан Браун - Кот, который там не был

Грейс чуть не задохнулась от негодования:

– Это ужасно! Мы с Зеллой уедем из города, пока всё не закончится. Нельзя никому позволять устраивать свободную распродажу в таких местах! Как они смогут управиться с толпой? Где будут парковаться машины? Все в Мускаунти обожали доктора Гала и захотят купить что-нибудь на память. Я скажу вам одно: доктор Гал никому бы не позволил этого делать! Но у его дочери другое воспитание. Она поступает как хочет, не обращая ни на кого внимания! Надо было продать всё это на аукционе, перевезя в специальное помещение.

– Почему же Мелинда не сделала этого? – поинтересовался он.

– Почему? Потому что при свободной продаже она может выручить больше денег!

– Вы хорошо знали семью Гудвинтеров?

– Всю свою жизнь! Зелла, дорогая, чай уже остыл. Ты не приготовишь свежего? – Когда её сестра вышла из комнаты, она сказала, понизив голос: – Зелла могла бы выйти замуж за доктора Гала, но она была слишком робкой и упустила свой шанс. А он имел несчастье жениться на женщине с плохой наследственностью. Отец будущей миссис Гудвинтер умер от болезни, название которой никогда не упоминалось, а её брат растратил чужие деньги в Иллинойсе и попал в тюрьму. Мелинда – первенец Гудвинтеров, и они баловали её с колыбели. Про сына мы всегда знали, что он паршивая овца в этом стаде. В конце концов он уехал из города и погиб в автомобильной катастрофе. Все говорили, что нет худа без добра, потому что он был обузой для отца и источником постоянных переживаний для матери-инвалида.

Перед уходом Квиллер спросил: – Вы позволите мне сделать несколько снимков вашей коллекции для будущей статьи в газете?

– Мы будем польщены, правда, Зелла? Но при условии, мистер Квиллер, что вы напишете эту статью сами. Нам так нравится всё, что выходит из-под вашего пера!

– Я думаю, это возможно. А теперь хочу поблагодарить вас за незабываемые впечатления и восхитительный чай.

Отчаянно краснея, вперед выступила робкая Зелла.

Со словами «это вам» она вручила ему крошечного бархатного медвежонка.

– О нет! Мне даже в голову не пришло бы грабить вашу коллекцию, – попытался отказаться Квиллер.

– Но мы хотим, чтобы он был вашим, – настаивала Грейс. – Пожалуйста, примите его.

– Его зовут Крошка Тим, – добавила Зелла. Квиллер с Крошкой Тимом в кармане, не переставая

удивляться, покинул этот дом.

Вернувшись к себе, он первым делом позвонил Райкеру в редакцию и сказал:

– Арчи, с тебя приходится! Я только что томился в обществе сестёр Чизем, пил с ними чай, ел печенье, и они пригласили меня быть крестным отцом их следующего медвежонка.

– А как насчёт книги?

– Никто из них не упоминал о книге. Просто им хотелось, чтобы кто-нибудь посетил их и увидел их потрясающую коллекцию. Думаю, о ней можно сделать статью. Если послать хорошего фотографа, вроде Джона Бушленда, держу пари, что телеграфные агентства ухватятся за неё!

Пока он разговаривал по телефону, сиамцы проявляли большой интерес к карману его куртки.

– Эй, вы! Не смейте! – обругал он их, закончив разговор: коты уже принимались трепать и драть когтями бедного медведя. Квиллер спрятал Крошку Тима в ящик на кухне, куда бросал ключи от машины.

Потом он прослушал запись автоответчика. Полли так и не звонила, и это укрепило его в решении проконсультироваться с Мелиндой. Если она подтвердит, что сердечный приступ Ирмы мог быть вызван каким-то

наркотиком, то с него будут сняты все обвинения. Тем более этим вечером ожидалась репетиция «Макбета», и он мог поговорить с Мелиндой в перерыве, избежав пикантных ситуаций.

Театр, построенный на месте особняка Клингеншоенов, не отличался большими размерами. В нём насчитывалось всего триста мест, но этого вполне хватало пикаксским театралам. Зрительный зал (со сценой, выдвинутой вперед) представлял собой амфитеатр с покатым полом, а вестибюль был достаточно просторен. Когда Квиллер в среду вечером появился там, он увидел в вестибюле склонившегося над фонтанчиком с питьевой водой Ларри Ланспика.

– Твоя борода выглядит многообещающе, – сообщил он актеру.

Ларри поскрёб подбородок:

– Через две недели она будет достаточно хороша для шотландского короля одиннадцатого века.

– Как продвигается постановка?

– Неплохо. Совсем неплохо! Пока нас не было, Фран прорепетировала с исполнителями второстепенных ролей одиннадцать сцен, где нет нас с Мелиндой. А сегодня мы впервые репетируем в полном составе.

Ларри вернулся на сцену, а Квиллер скользнул в конец зала. Некоторые актеры расположились в передних рядах, ожидая своих выходов. Двайт стоял на авансцене с группой актеров. Один из них, играющий гонца, входил, в то время как леди Макбет произносила: «Измените мой пол! Меня от головы до пят злодейством напитайте!»

– Стоп! – сказал режиссер. – Верните гонца, и, Мелинда, начни снова со слов: «Ты рехнулся! Ведь с ним твой господин».

Они повторили сцену. Затем появился Ларри, говоря:

– Любовь моя, Дункан приедет к ночи! Мелинда ответила:

– А когда уедет?

– Завтра поутру… – Ларри перебил собственную реплику, спросив: – Двайт, как мне это играть? Считает ли Макбет за честь, что король собирается ночевать в его доме? Или он уже планирует его убийство? Что он думает в этот момент?

– Идея убийства возникла у него после слов леди Макбет: «Когда же он уедет?» – ответил режиссер. – Это означает, Мелинда, что ты должна задать этот вопрос с мощным подтекстом. «А – когда – уедет?» У зрителей должен мороз пойти по коже… Понятно?

– Да, – сказал Ларри. – Она зародила у меня в голове идею, и я делаю паузу перед тем, как произнести: «Завтра утром». В это короткое мгновение зрители понимают, что королю никогда не выбраться из замка живым.

На Квиллера работа Двайта с актерами произвела сильное впечатление, о чём он и сообщил ему в перерыве, столкнувшись около фонтанчика с питьевой водой. – Спасибо, – улыбнулся Двайт. – Должен сказать, что работать с Ларри одно удовольствие. Теперь я понимаю, почему у него такая замечательная репутация в любительском театре. Я слышал о нём ещё в Айове, когда и не слыхивал о существовании Пикакса.

– Неужели спектакль будет готов к концу месяца?

– Должен быть готов! Уже напечатаны билеты. Когда Кэрол проходила между рядами, чтобы выпить воды, Квиллер поинтересовался:

– Почему вы не попросите, чтобы Фонд К установил вам питьевой фонтанчик за кулисами?

– Неплохая идея. Не так будет протираться ковровое покрытие в зале… Тут кто-то говорил о билетах, я не ослышалась? – спросила она. – Мы могли бы воспользоваться твоей помощью в кассе, Квилл. У тебя есть на это время?

– Если не требуется никаких специальных навыков и сообразительности.