Давиде Морозинотто - Таинственное исчезновение золотого кота

– Держите! Это принадлежит вам. Я как раз собирался на почту, чтобы отправить вам этот конверт.

– Как это?! – удивилась вдова. – Однако действительно, на конверте указано моё имя…

Вдова вскрыла конверт, пошарила в нём костлявыми пальцами и вытащила небольшой зеленоватый прямоугольник.

– Да это же марка! – громыхнул каменщик, который перестал понимать, что происходит.

– С каких это пор марки кладут внутрь конверта, а не наклеивают снаружи? – удивилась цветочница – она понимала ещё меньше.

– Закройте рты, олухи! – приказала вдова. – Гастон, вы можете мне объяснить? Как моя драгоценная марка оказалась в этом конверте?

– Очень просто… – тихо ответил бывший дворецкий. – Неужели вы ещё не поняли? Преступник, которого вы ищете, вовсе не бедняга Бонне. Вор – это я!

С этой минуты преследователи совершенно забыли о том, какую свистопляску устроили хитрые коты, заманивая всех в отель. Внимание толпы было приковано к бледному человеку со скорбным лицом, который, склонив голову, сам признался в том, что он вор!

Мистер Луноброд, Жозефина, Додо и малыш Помпончик воспользовались общим замешательством, незаметно пробрались в комнату и юркнули под кровать – прекрасный пункт наблюдения.

Инспектор Рампье нервно пригладил свои напомаженные усики и пробурчал:

– Я полагаю, вам следует объясниться, месье Гастон.

Тут дворецкий едва слышным голосом выложил всё начистоту.

– Давным-давно, когда господин де Бульон был ещё жив, – начал свой рассказ Гастон, – я его считал скорее другом, чем хозяином.

Добрейшей души был человек! Часто в разговорах мы проводили часы напролёт. Порой граф раскрывал кое-какие тайны… Он мне доверял как родному и незадолго до смерти отдал на хранение свой дневник. Потом случилось то, что известно всем. Граф покинул этот мир, а его жена стала единственной наследницей. Во всяком случае, так утверждала сама вдова… На самом деле в благодарность за долгую дружбу господин де Бульон завещал мне небольшой загородный домик! Однако вдова, которая терпеть меня не могла, наняла лучшего парижского адвоката. Ему удалось оттяпать этот домишко в пользу мадам.

– Это правда? – спросил инспектор, сверля вдову глазами-буравчиками.

Вдова пробормотала:

– Гм… Всё было законно… Мой адвокат…

Но Гастон прервал её, продолжая рассказ:

– Тогда я задумал отомстить вдове и лишь ждал удобного случая. Однажды ночью мне не спалось, и я начал читать дневник господина де Бульона. Я узнал то, что вам уже известно – изящная японская статуэтка на самом деле была шкатулкой с секретом – внутри таился крошечный ящичек. Именно там супруги де Бульон хранили своё самое ценное сокровище – «Усы королевы»!.. И вот я решил украсть марку… Но оставалась одна трудность. Чтобы не вызвать подозрений, я должен был открыть шкатулку, украсть марку, а затем немедленно вернуть золотого кота на место. Тут-то и крылась загвоздка – открыть этого кота было очень трудно.

А я никогда не был силён в головоломках! Тогда я начал штудировать книгу за книгой… Каждый день под предлогом уборки я уносил золотого кота с другими безделушками на кухню. Там, делая вид, что вытираю пыль, я пытался открыть шкатулку.

– Всё это, конечно, очень интересно, но… – прервал его Рампье, которому надоело слушать эту болтовню. – Нельзя ли покороче? Объясните, наконец, как статуэтка золотого кота попала в карман к Оливье Бонне?

– К этому я и веду, – продолжил Гастон. – В вечер кражи в доме царила страшная суматоха. Обивщики мебели шныряли туда-сюда, художник Бонне заканчивал писать портрет, а госпожа де Бульон была, как обычно, не в духе. Она приказала мне протереть безделушки, и я их отнёс на кухню. Туда же перенесли вешалки и пальто, чтобы освободить место для обивщиков.

На кухне было спокойней, и я снова и снова пытался открыть золотого кота. И вот, когда я уже потерял надежду, мне удалось это сделать! Но, едва я схватил марку, как услышал скрип дверной ручки. Меня охватила паника – не хватало ещё попасться с поличным! Я сунул статуэтку в карман первого попавшегося пальто. Это было пальто несчастного Бонне!

– Так-так-так… – задумался Рампье. – Это всё объясняет… Кроме одного: почему вы положили марку в конверт, адресованный вдове? Замыслили что-то коварное?

Дворецкий Гастон вздохнул и ответил:

– Неужели вы ещё не поняли? Когда вы вошли, я уже решил вернуть марку. Я всегда был честным человеком… и не смог бы спать спокойно, зная, что из-за меня невинный человек брошен в тюрьму!

– Верно! – воскликнул Рампье. – Теперь в тюрьму отправитесь вы! Полицейские, арестуйте этого жулика!

Вот так и закончилась эта история.

Мадам де Бульон получила свою марку, дворецкого заковали в наручники, а художник Бонне очень скоро вышел на свободу. Увидев хозяина, Мистер Луноброд так обрадовался, что вскинул хвост и принялся тереться о его ноги.

Ах, как жаль, что хозяин так никогда и не узнает, что свободу ему принёс кот! Впрочем, это пустяки. Важно, что Оливье Бонне снова вернулся домой!

Но это ещё не всё. Прошёл месяц, и вот Мистер Луноброд, Додо, Жозефина и Помпончик снова встретились на старом чердаке, затерянном среди крыш. Солнце уже начинало заходить, когда коты неспешной рысью отправились в путь по улицам и террасам Парижа.

Очень скоро они оказались у дверей небольшого бара на берегу Сены. Заведение называлось «Кафе художников» – этим вечером здесь праздновали его открытие.

– Пёс великодушный! – воскликнул Додо. – Одетта и её жених постарались на славу – старое кафе просто преобразилось!

– О да! Взгляните, как сверкают лампочки! – восхищённо мяукнула Жозефина. – А какая чудная обивка мебели… Похоже, здесь поработали братья Гаравак! Наверное, Одетта обратилась в их фирму!

Луноброд принялся точить коготки о дерево.

– Это ещё не всё! – заметил он. – Поглядите, кто стоит за стойкой бара…

Коты дружно ринулись в кафе, да так и остолбенели. Барменом был не кто иной, как дворецкий Гастон – элегантный, аккуратно причёсанный, с лучезарной улыбкой на лице!

– Как? Он здесь? – удивился Помпончик. – Неужели он уже вышел из тюрьмы?

– Вот это да! – ответил Луноброд. – Не прошло и пары дней после его ареста, как Одетта пришла в гости к Бонне и рассказала обо всём, что случилось. В сущности, Гастон – порядочный человек, он и сам собирался вернуть марку. А вот у вдовы де Бульон нет ни стыда ни совести, ведь она вычеркнула дворецкого из завещания.

– А потом? – спросила Жозефина.

Луноброд с довольным видом вытянул лапы: