Валерий Роньшин - Эмма Мухина и Тайна танцующей коровы [litres]

– Есть, однако.

– Воробей, мы сейчас намажем лица зеленкой, будто мы утопленники.

Сказано – сделано.

Мы намазались зеленкой и, прихватив с собой пузырек со спиртом (чтоб потом было чем зеленку оттирать), отправились к бабке Анфисе.

Володька просунул в дверную щель лезвие ножа и скинул крючок с петли. Мы тихонько вошли в избу.

Анфиса безмятежно спала.

И тут меня опять озарило… ой!.. то есть осенило.

Намочив носовой платок спиртом, я, наклонившись над спящей Анфисой, стала тереть ее лицо.

И лицо начало – стираться.

Стерлись морщины на лбу, мешки под глазами, складки у рта… Перед нами вместо старой Анфисы лежала молодая Анфиса.

– Вот тебе и две головы, – оторопел Воробей.

– Обыкновенный грим, – сказала я.

– А?.. Что?.. – вскинулась проснувшаяся Анфиса, ничего не понимая.

Увидев наши зеленые лица, она заорала, как сумасшедшая:

– Утопленники!.. Утопленники!..

– Да-а, мы-ы уто-о-пленники-и-и, – с завыванием произнес Володька. – Сейчас мы утащим тебя на дно реки. Ууууу…

В лунном свете, да еще вымазанный зеленкой, Воробей и впрямь был похож на утопленника.

– Сгиньте, сгиньте… – лепетала колдунья.

– А вот и не сгинем! А вот и не сгинем! – включилась я в игру. – Говори, где прячутся черные колдуны! Говори-и-и…

– В сухом колодце. У кладбища. Там подземелье. Его в старину старообрядцы вырыли. В Горлодуевку отовсюду съехались черные колдуны и колдуньи. Завтра, в десять вечера, в подземелье состоится жертвоприношение и торжественное открытие дверей Ада. Оба обряда будет совершать Сатана-младший…

Даже и уточнять у Анфисы ничего не надо было. Она сама все уточняла.

– А есть ли пароль, чтоб войти в подземелье? – спросил Володька.

– Пароля нет. Но у каждого поверх плаща должен быть надет магический талисман. – Колдунья показала медальон с танцующей коровой. – Вот такой…

И тут меня снова осенило… ой!.. то есть озарило.

– Собирайся, Анфиса, – сказала я.

– Куда собираться?.. – задрожала колдунья от страха. – В реку?..

– Да в какую реку, – перестала я играть роль утопленника. – В Старосибирск с нами поедете.

Пахом Лаптев в два счета доставил нас в город. Мы подъехали к СУРу и сдали Анфису дежурному полицейскому. Он посадил ее в камеру предварительного заключения. Узнав, что Забабашкин находится в городской больнице, мы погнали туда.

Вид у Харитона был озабоченный.

– Плохо дело, сыщики, – сказал он. – Была нелетная погода, и профессора Федякина привезли только сегодня. Хасимота Ямамота тоже только что из Токио прилетел… Ну а как ваши дела, рассказывайте.

Мы рассказали. Забабашкин еще больше озаботился.

– Значит, завтра Сатана-младший собирается взрывать частицу «ип». Эх, мать честная – курица лесная. А мы из-за этой нелетной погоды три дня потеряли. Ладно, идемте, я вас с мировым светилом познакомлю.

Светило оказалось в круглых очках с толстыми линзами.

– Моя осенно рада знакомиться, – поклонился японец. – Моя лететь Сибиря делать операсыя.

– А в чем суть этой операции? – поинтересовалась я.

– Харитона-сан пускай скажет. Моя плехо говорить по-рюсски.

Забабашкин принялся объяснять:

– «Аппендикс мозга» – крайне редкое заболевание, встречающееся только у очень умных людей. При интенсивной умственной деятельности на коре головного мозга образуется маленький отросток. И весь мощнейший потенциал мозга начинает работать на этот отросток-паразит. В голове у больного рождаются самые бредовые идеи, которые он с жаром берется осуществлять… Я правильно все говорю, Хасимота-сан?..

Знаменитый хирург закивал.

– Твоя говорить правильно. А моя будет отрезать этот паразита. Чик-чик, – он изобразил рукой режущее движение.

В ординаторскую вошла медсестра.

– В операционной все готово, – сказал она.

– Осенно хоросо. Моя идти делать операсыя.

– А нам нельзя посмотреть? – спросил Володька.

– Позялюста.

Мы прошли в операционную. Здесь на операционном столе лежал чокнутый профессор. Ноги и руки его были привязаны к столу.

Федякин совсем не изменился со времени нашей последней встречи. Вот только глаза… Что-то змеиное появилось в его взгляде. И я сразу поняла – что: вокруг зрачков виднелись черные кольца. Раньше их не было. «Аппендикс мозга» явно прогрессировал.

Хасимота Ямамота доброжелательно обратился к Федякину:

– Твоя не должна бояться. Моя делать операсыя, и твоя опять становиться здоровая. Твоя моя понимай?..

– Моя твоя не понимай, – усмехнулся чокнутый. – Твоя говорить поближе ко мне.

– Осторожней! – воскликнул Харитон, увидев, что Ямамота наклоняется к Федякину.

В ту же секунду сумасшедший попытался откусить японцу ухо. Но, промахнувшись, перекусил дужку очков. Очки упали на пол и разбились.

– Ну зачем вы к нему наклонились, Хасимота-сан? – расстроился Забабашкин.

Японец беспомощно щурился.

– Моя осенно плохо видеть. Харитона-сан, вы где?

– Ну, мать честная – курица лесная, – еще больше расстроился Забабашкин. – Одно к одному. Хасимота-сан, у вас есть запасные очки?

– Моя нет запасных. Моя носить спесальная линза. Моя только в них делать операсыя.

Харитон в отчаянии схватился за голову.

– Все, сыщики, приплыли.

Чокнутый Федякин дико захохотал.

– Ха-ха-ха… Так вам и надо! – стал выкрикивать он. – Так вам и надо!..

– Хасимота-сан, а может, вы вслепую сделаете операцию? – спросила я.

– Точно, – поддержал меня Воробей, – вы же, наверное, десятки таких операций делали.

– Моя не мозет слепую, – вздохнул японец. – Но моя мозет говорить. А другая хирурга делать.

– Это мысль! – обрадовался Забабашкин. – Сестра, в больнице есть хороший хирург?

– Есть. Но он сейчас в отпуске.

– Что, на всю больницу один хирург?

– Хороший – один.

– А остальные хирурги?

– Остальные улетели на съезд сибирских хирургов в Норильск.

– Мать честная – курица лесная! – снова впал в отчаяние Забабашкин. – Хоть сам оперируй!

– Твоя, Харитона-сан, нельзя это делать. Твоя осенно грубая руки. Эмма-сан руки хирурга. Я раньсе замечать.

– У меня руки хирурга? – глянула я на свои пальцы. – Вот уж никогда бы не подумала.

– Моя будет говорить. Твоя, Эмма-сан, делать.

Я прямо офонарела от такого предложения.

– Я – делать операцию?!

– Ой, да фигня, Мухина, – сказал Володька. – Я недавно дюдик читал, там восьмилетний пацан самолетом управлял. А раненый летчик сидел рядом и говорил, что надо делать.

– Самолетом-то и я управляла. А тут операция. Да еще на мозге. Я не пробовала делать операции на мозге.

– Придется попробовать, – сказал Забабашкин. – Ситуация безвыходная. Если мы сегодня не вылечим Федякина, завтра может погибнуть весь мир.