Елена Матвеева - Кинжал Улугбека

Группа Абдуллы сделала замечательную находку. Откопали фанус - керамический фонарь девятисотлетней давности. Он был расколот на несколько крупных кусков, и после обеда его аккуратно склеили. Вид он имел внушительный, формой напоминал шлем. Не часто откапывали фанусы, но после рукописи Улугбека и ножен средневекового кинжала фонарь, хоть и древний, казался не бог весть чем. Лерыч сказал, что они обнаглели от успехов и зазнались.

- Вы же не отрицаете разницу между сухой лепешкой и пирогами с мясом? - философски заметил Лева.

- Сам найди фанус, тогда скажешь, - обиделся Абдулла.

- Что-то скучно мы стали жить. Бахтияр не едет. Ничего не происходит, - пожаловался Рафик.

- А давайте устроим конкурс на лучшую речь в восточном духе, - предложил Паштет, и идея была подхвачена с энтузиазмом.

После долгих дебатов темой выбрали - «Объяснение в любви». Участники конкурса стали тянуть спички, Паштету досталась длинная, а значит, и выступать предстояло первому. Он отошел в сторонку под веселый гул голосов.

- Минуту на вхождение в образ, - попросил он, закинув голову и закрыв глаза. Гера с интересом посматривала на него, ожидая слов, обращенных к Варе. Но Паштет сказал: - Объяснение в любви Марье Ивановне! - Выждав паузу и театрально воздев руки, он начал: - О благоуханная роза хорасанских садов! О драгоценная и пленительная Марья Ивановна! Не сочти безумной дерзостью мой пылкий взор, который я, ничтожный, осмеливаюсь бросать на тебя, затмевающую красотой всех живущих на земле! - Ободренный восторгом слушателей, Паштет упал на колени и простер руки в сторону кухни, где Марья Ивановна делала заготовки для завтрашнего завтрака. - Недостойный раб повергает к твоим стопам униженную просьбу выслушать его и складывает оружие своей неприступности перед твоими совершенствами и великолепием, не имеющим границ. Лицо твое подобно прекрасной луне, а гибкий стан - виноградной лозе, - вдохновенно изощрялся Паштет в восточном красноречии под хохот ребят, воображавших внушительную фигуру Марьи Ивановны, картофельный нос и редкие завитушки на голове. - Твои царственные руки владеют благородным искусством изготовления каш, соусов и бульонов из тушенки! Светлые ключи твоего ума освежают собеседника! О несравненный блистательный цветок моих сокровенных помыслов, о прекрасная султанша моего сердца, как безжалостно ты терзаешь меня! Клянусь бородой отца, тебе одной принадлежит любовь моя и огонь души! Пусть все накроется шайтаньим хвостом, если я лгу!

Лева кричал: «Браво!» Ребята так смеялись, что Абдулла даже со скамейки свалился. Лерыч сказал: «Охальники», но тоже смеялся.

- Наша хорасанская роза завтра не поймет, почему при виде ее всех будет разбирать смех, - сказал Рафик.

- О султанша моего сердца! - воскликнул Абдулла, что вызвало новый взрыв оживления. Стали вспоминать про гибкий стан и бульон из тушенки.

- Я тоже произнесу речь, - неожиданно сказал Лерыч. - Про Марью Ивановну. Чтобы завтра, увидев ее, вы не смеялись.

И он рассказал, что в сорок первом году она была не старой ворчуньей, а маленькой девочкой. Вместе с матерью ее эвакуировали из Ленинграда, и мать умерла в тот же год. Марья Ивановна осталась жить в узбекской семье, после войны пытались найти ее отца, но безуспешно, а других своих родственников она не помнила. Лет в двадцать Марья Ивановна заболела и оказалась прикована к постели. Врачи не могли помочь, и тогда добрые люди привели к ней старика китайца. Посмотрел он и сказал, что лечение будет тяжелым, таким, что ей жить не захочется. Хватит ли у нее сил и воли, чтобы выдержать? А что было делать - она согласилась. И встала с постели, и училась ходить, как учатся дети. Всю жизнь Марья Ивановна проработала в школе поваром, замужем не была, говорят, вырастила какого-то мальчишку-сироту, он стал известным конструктором и живет в Москве. Но ничего про этого конструктора Лерыч от нее никогда не слышал. Марья Ивановна не рассказывает о себе.

Все примолкли, а Паштет смущенно сказал:

- Я ж, Валерий Иванович, не знал…

- А я тебя не упрекаю. Шутка есть шутка. Она у тебя хорошо получилась. Просто я хотел сказать, что у этой шутки не может быть продолжения, иначе она станет злой. А злая шутка - это дурно, о юноша, чей колодец души постоянно полнится светлой и прохладной водой догадливости и деликатности.

Бахтияр приехал во второй половине дня. Обнял Валерия Ивановича и Марью Ивановну, оказывается, он учился в школе, где она кухарила. Сказал, что утром хочет поработать на городище, куда его влекли «сентиментальные воспоминания», а после обеда отбыть. Лева с Маратом были посланы к Турдали-ака за ножнами и камнем.

- Если они получат свою законную половину, будет красота! - Бахтияр восхищенно разглядывал ножны.

- Воссоединиться им вряд ли удастся, - заметил Валерий Иванович. - Кинжал - частная собственность.

- Улугбекович ни за что не продаст его, а про то, чтоб отдать, и говорить не приходится, - изрек Паштет.

- Я вам что-то сейчас скажу, только не падайте, - проговорил Бахтияр. - Я ж к вам не просто приехал. Не по собственному желанию, не частным сыщиком. Хотя на городище меня всегда тянет… В Сырдарье мечтаю искупаться…

- Что-то случилось? - спросил Лерыч.

- Случилось. Камиль Халбекович убит. - Бахтияр переждал шквал восклицаний, вопросов и продолжил: - Позавчера. В своем офисе. Самарканд на ушах стоит. Вот потому я тайну вашей находки беречь не стал да и не смог бы. Но поначалу я связался с профессором Бутаковым и в Самарканде первым делом заеду к нему, показать ножны. Такая у нас договоренность.

- Вот ужас-то! - сказала Гера. - Совсем недавно видели его, говорили…

- Убийства Улугбека и Улугбековича связаны друг с другом и с кинжалом? - спросила Варя.

- Абдул-Латиф тоже убил отца, причем не своими руками, а потом мстители за Улугбека убили его самого! А потом мстители за Абдул-Латифа убили мстителей за Улугбека, - напомнил Паштет.

- Историю я знаю, - сказал Бахтияр. - Но если бы старик не называл себя Улугбеком, вы бы не вспомнили про Абдул-Латифа.

- Раны мулле были нанесены серповидным оружием, а кинжал кривой. Может, кинжал султана Улугбека и есть орудие преступления?

Тут заговорили все разом, а в результате пришлось Лерычу повторить для Бахтияра историю про нукера и сокровища.

- Мы полагаем, что какие-то люди знали про сокровища муллы, - начал объяснять Паштет. - Знали, что старик сидит с утра до вечера на айва-не. Обыскали хижину, не нашли ничего, а чтобы скрыть следы обыска, выкрали банку с деньгами. Потом эти люди решили еще раз поискать. На этот раз - нашли, а Улугбека убрали как свидетеля. И снова для маскировки взяли банку с деньгами.