Астрид Линдгрен - Калле Блумквист и Расмус

И еще одно беспокоит его:

– Папа, почему Никке спит днем? Я хочу, чтоб он проснулся и поболтал со мной.

Профессор бросает горестный взгляд на носилки, где лежит без сознания Никке. Сможет ли он когда-нибудь отблагодарить этого человека за то, что он сделал для его сына? Скорее всего, нет. Дела Никке плохи, у него мало шансов выжить. Пройдет, по крайней мере, два часа, прежде он попадет на операционный стол, а тогда, вероятно, уже будет поздно. Все это напоминает бег наперегонки со смертью. Бьёрк делает все, что может, чтобы выжать максимальную скорость, но…

– Я больше не вижу причала, – говорит Лотта.

– Я тоже, и это прекрасно, – подхватывает Калле. – А вон, смотри, Андерс, скала, с которой мы ныряли.

– И наш шалаш, – бормочет Андерс.

– Знаешь, папа, как весело спать в шалаше! – восклицает Расмус.

Калле внезапно вспоминает об одном деле, о котором надо потолковать с профессором.

– Надеюсь, ваш мотоцикл все еще там, где мы его оставили, – произносит он, – и что никто его не увел.

– Мы можем поехать туда в любой день и посмотреть, – говорит профессор. – Меня гораздо больше беспокоят мои бумаги.

– Тс-с-с! – шепчет Калле. – Я спрятал их в надежном месте.

– Теперь ты, верно, можешь сказать где, – любопытствует Ева Лотта.

Калле таинственно улыбается:

– Отгадайте! В ящике комода на чердаке пекарни! Где же еще?

– Ты что, спятил? – кричит Ева Лотта. – А что, если Алые их стащили!

На лице Калле появляется беспокойство, но он быстро находит выход.

– Тс-с-с! – тихо говорит он. – Тогда мы выкрадем их обратно.

– Да! – горячо подхватывает Расмус. – Мы издадим боевой клич и выкрадем их обратно! Я стану Белой Розой, папа!

Но это сенсационное сообщение ничуть не утешает профессора.

– Калле, я поседею из-за тебя, – возмущается он. – Конечно, я до конца жизни в долгу перед тобой, но имей в виду, если бумаги исчезли…

Бьёрк прерывает его:

– Не волнуйтесь, профессор! Если Калле Блумквист говорит, что вы получите свои бумаги, вы их получите!

– Во всяком случае, остров Кальвён уже скрылся из виду, – вмешивается Андерс и сплевывает в бурлящий кильватер.

– А Никке все спит и спит, – говорит Расмус.

Милый старый штаб – ни у кого не было лучшего штаба, чем у Белых Роз! Чердак пекарни – большой, вместительный, и сколько там превосходных вещей! Словно белки в гнездо, тащили сюда Белые Розы в течение многих лет все свои ценности. Луки со стрелами, щиты и деревянные мечи украшают стены. К потолку прикреплена трапеция. Мячи для настольного тенниса, боксерские перчатки и старые еженедельные газеты свалены в углах. А у стены стоит дряхлый потертый комод Евы Лотты, где Белые Розы хранят свою тайную шкатулку с реликвиями. В этой шкатулке и лежат бумаги профессора. Вернее, лежали. Он получил их обратно, эти ценные бумаги, причинившие столько бед. А в будущем он надежно запрет их в банковский сейф.

Нет, Алые не украли бумаги. Опасения Евы Лотты были напрасны.

– Хотя если бы мы знали, что они там, мы бы перетащили их в нашу штаб-квартиру, – сказал Сикстен, когда рыцари Алой и Белой Розы вместе обсудили все, что произошло.

В первый же вечер после своего возвращения Белые Розы сидели вместе с Алыми в саду пекаря на склоне реки, и Андерс, сопровождая свой рассказ множеством красивых жестов и пышных фраз, поведал им эту жуткую историю.

– Все началось с того, что я повис на кусте в четверг ночью. С тех пор часа спокойного не было, – уверял он.

– Вечно вам везет, – горько позавидовал Сикстен. – Не могли эти киднэпперы появиться на несколько минут раньше, когда мимо дома Эклунда проходили мы.

– Еще этого не хватало! – рассмеялась Ева Лотта. – Бедняга Петерс, мало ему, что ли, пожизненного заключения, так еще пришлось бы повозиться с вами.

– На взбучку напрашиваешься? – пригрозил Сикстен.

Прошло несколько дней. И вот Белые Розы собрались в своем штабе на чердаке пекарни. Их предводитель, стоя посреди чердака, сказал зычным голосом:

– Благородный муж и храбрый воин посвящается ныне в рыцари Белой Розы. Воин, имя которого наводит страх далеко вокруг, Расмус Расмуссон – выйди вперед!

Воин, имя которого наводит страх, выходит вперед. Он, конечно, мал с виду и не очень-то внушает страх, но на челе его горит священный огонь, которым отмечен каждый рыцарь Белой Розы. Он поднимает взор на предводителя. В глубине темно-синих глаз горит пламя, которое явно свидетельствует о том, что его заветная мечта сбылась. Наконец-то он станет рыцарем Белой Розы, наконец!

– Расмус Расмуссон, подними правую руку и дай священную клятву. Ты должен поклясться быть верным Белым Розам отныне и во веки веков, поклясться не выдавать тайн и побеждать Алых Роз всюду, куда бы они ни сунулись.

– Я постараюсь, – произносит Расмус Расмуссон. Подняв руку, он говорит: – Клянусь быть Белой Розой отныне и во веки веков и выдавать все тайны, которые я разнюхаю, клянусь!

– Выдавать все тайны – это он уж точно сумеет, – шепчет Калле. – Никогда не видел малыша, который болтал бы столько лишнего.

– Да, – соглашается Ева Лотта, – но он все равно милашка!

Расмус, полный ожидания, смотрит на предводителя: что же будет дальше?

– Чепуха, ты не то сказал, – сердится Андерс, – но вообще-то все равно. Расмус Расмуссон, встань на колени!

И Расмус встает на колени на потертом полу чердака. Он так рад, что ему хочется погладить половицы: отныне это и его штаб.

Предводитель снимает со стены меч.

– Расмус Расмуссон! – провозглашает он. – Ты дал священную клятву верности ордену Белой Розы, посвящаю тебя в рыцари Белой Розы.

Он ударяет Расмуса мечом по плечу, и Расмус, сияя от радости, вскакивает на ноги.

– Правда, что я теперь Белая Роза? – спрашивает он.

– Белее многих других, – отвечает Калле.

В этот самый миг через открытое оконце чердака влетел камушек и шумно приземлился на пол. Андерс поторопился его поднять.

– Эстафета от врага, – сказал он, разворачивая бумажку, которой был обернут камушек.

– Что пишут эти жалкие Алые? – спросила Ева Лотта.

– Блохастые пудели из ордена Белой Розы, – прочитал Андерс. – Вынюхивать старые бумаги за книжными шкафами – это вы умеете, но Великого Мумрика вам не видать как своих ушей. Ибо он находится в логове Виликого Хищника, а имя его – ВИЛИКАЯ ТАЙНА! Но когда Виликий Хищник укусит ваши носы, вы назовете половину его имени. А из другой половины пекут хлеб, понятно вам это, блохастые вы пудели?

– А вы издадите теперь боевой клич? – с надеждой спросил Расмус, когда предводитель кончил читать письмо.

– Не-а, сначала надо подумать, – ответила Ева Лотта. – Расмус, что ты скажешь, если я укушу тебя за нос?