Валерий Гусев - Часы с лягушкой

– Что за фишка? – сердито спросил его я. – Какие тебе деньги должны вернуть?

– Да никакие! – Алешка рассмеялся. – Многие так написали. Ну и я тоже, на всякий случай. Вдруг, думаю, станут деньги раздавать – может, и мне чего-нибудь достанется.

Я не знал, смеяться мне или злиться. А тут к нам подошел суровый дядька и положил свою тяжелую руку Алешке на плечо:

– Вы кто такие, ребята?

– Дети Шерлока Холмса, – с вызовом ответил Алешка.

– Оно и видно. Ваш батя в самом деле мент?

– Еще какой! Он как раз вот с такими жуликами и борется. Вы потерпите, он их достанет.

Дядька помолчал. А потом сказал:

– Вы все-таки, ребята, поосторожнее. Эти люди, когда против них идешь, они этого не прощают.

– А то мы не знаем. Палочку верните.

Дядька засмеялся и отдал нам дубинку.

Когда обездоленные митингующие остались одни, они еще сильнее сплотились и, пошумев, решили создать комиссию по защите своих прав. В эту комиссию вошли дальнобойщик Серов, которому было негде спать, юная мамаша с бездомным грудничком и старичок-пенсионер, который в прошлом был юристом. Тут же собрали всякие подписи и деньги на адвоката.

И мне показалось, что все это – под воздействием Алешкиных выступлений. Тем не менее, всю дорогу до дома я его ругал. На правах старшего брата и временного главы семьи. Алешка отмалчивался, а потом сказал:

– Не мешай мне.

Я даже остановился.

– Я лица запоминаю, – объяснил Алешка.

И тут я понял, что настала наша пора вступить в борьбу. Раз уж папа из нее вышел. Но мне вдруг припомнились Алешкины слова на поле о том, что наш папа с этими жуликами борется. Не боролся, а борется. Он оговорился? Или знает побольше меня? Я искоса взглянул на него и подивился – какое у него серьезное и упрямое лицо. Таким лицом, точнее – братом, можно гордиться.

– Дим, – спросил Алешка, когда мы подходили к своей калитке, – ты помнишь, когда папа рассказывал об этих квартирных механизаторах…

– Махинаторах, – машинально поправил я.

– Ну да… механизаторах. Он еще говорил про фирму «Вампир»?

– «Ампир», – опять поправил его я.

– Ну да, «Вампир». Он что про нее говорил?

– Я не помню. Помню только, что их, этих вампиров, очень много и все они под какой-то большой крышей.

– Да, – припомнил Алешка, – и он трех главарей называл: Галкина, какого-то Макса и какого-то на букву «Шу».

– Точно! – Я вспомнил поле боя: «Банду Галкина под суд!»

– Жесть! Одного мы уже знаем. Этот Галкин сидит в своем замке «Вампир» на озере!

Но тут нас прервала мама. Она стояла перед нами в рабочих брюках, в косынке на голове и с большой лопатой в руках.

– Вот они! – сказала она сама себе с возмущением. – Бездельники! Мышеловы! Родная матушка, не разгибаясь, с самого утра вскапывает грядки, а они где-то шляются от скуки!

– Какие грядки? – «обавременно» удивились мы.

Когда собирались на дачу, речь шла о рыбалке, о грибах, даже о Зинином гамаке в конце концов, а никаких грядок нам не надо.

– Кто мне обещал вскопать грядки под картошку?

– Кто? – спросил я.

– Тетя Зина? – спросил Алешка. – Или ее Гоша?

– Нет, не Гоша, – сердито сказала мама, – а Леша.

– Правда, что ль?

– Я все утро здесь ковыряюсь! Даю вам время до обеда. Вскопать вот отсюда досюда. – Мама сделала несколько длинных шагов. – Возьмите у соседей еще одну лопату.

– Зачем? – попробовал увильнуть Алешка. – Димка и одной лопатой справится. Вот отсюда и досюда.

Мама погрозила ему пальцем и пошла переодеваться. Она собиралась съездить в ближайший городок за продуктами. «А то у вашего Рахмата с Маратом одни «дошираки». И мышеловки».

Мама уехала. Мы с Алешкой грустно стояли возле воткнутой в землю лопаты. Мама, конечно, за все утро много успела вскопать. Не разгибаясь. Целую лунку выковыряла, чуть побольше мышиной норки.

Я тосковал, Алешка соображал.

– Щаз! – встрепенулся он и выскочил за калитку.

Я обреченно вздохнул, догадываясь, что до вечера его не увижу, и взялся за лопату. Выковырял еще одну лунку. Но зря я плохо об Алешке подумал: схитрить он может, но предать – никогда. Он своих не бросает.

В конце улицы послышалось тарахтение какой-то техники, и возле нас остановился мотоблок с сияющим дядей Юрой. Он на всю нашу округу был единственный тракторист с трактором. И с мотоблоком. И по весне неплохо подрабатывал, распахивая дачные участки.

Алешка здорово придумал. Только вот чем мы расплачиваться за работу будем?

Дядя Юра вошел в калитку:

– Привет. Что пахать будем?

– Вот отсюда и досюда, – подскочил Алешка.

– Всего делов-то? – Дядя Юра сплюнул и потер руки.

– Сколько будет стоить? – спросил я.

– С Лешкой договорился, не боись, хозяин, не дороже денег. Ворота отворяй.

Мы распахнули калитку во всю ширь.

Через двадцать минут Юра распахал огород под картошку не только «отсюда досюда», но и «оттуда дотуда». Всего делов-то.

Алешка сбегал в дом, что-то принес, зажатое в кулаке, и отдал дяде Юре. Я так понял – плату за вспашку.

Когда шум мотоблока затих вдали, в районе деревни Пеньки, я спросил Лешку:

– Что ты ему отдал?

– А… ерунду. Зарядник для мобильника. Он свой потерял.

– И не жалко?

– А… ерунда. Он все равно неисправный.

– Ты что?! У тебя совесть есть?!

– Еще чего!

– Это почему?

– У кого, Дим, совесть есть, тот плохой человек.

– Вот уж не знал!

– Раз человека совесть мучает, он, значит, что-то плохое сделал. Не так, что ли? Хорошего человека совесть не мучает.

Логика! Дикая, но симпатичная. Алешкина, словом.

– Все это здорово, Лех. А потом дядя Юра придет к нам с неисправным зарядником.

– Не придет, – уверенно заявил Алешка. – Он к тому времени и мобильник потеряет.

Тут он прав. Дядя Юра такой. Один раз он даже потерял колесо от трактора. На ходу прямо. И ничего – доехал. И не заметил. До следующего утра. Когда кто-то из соседей прикатил ему потерянное колесо.

Тут возле калитки остановилась машина, даже не столько машина, сколько квадроцикл, и послышался писклявый сигнал.

Мы подошли к калитке. Дядька на квадроцикле был интересный: в одних трусах в цветочек и в галстуке на голой шее.

– Эй, пацан! – обратился он почему-то к Алешке. – Где здесь фирма «Ампир», не знаешь?

– Сначала направо, – сказал Алешка, – а потом назад.

– Сначала назад, – сказал я почему-то, – а потом налево.

– Не понял. – Дядька почесал голову, такую же голую, как и его брюхо. – Садись, проводишь, – это он опять сказал Алешке.

– За руль? – обрадовался Алешка.

– Можно и за руль.

Алешка уже выскочил за калитку, но тут из-за забора напротив, где строился новый дом, вышел строитель в комбинезоне и направился к нам.