Валерий Гусев - Сказка для злодеев

– Поспать не дают ваши родители! Сидят рядышком босиком и пальцы на ногах считают: кто из них глава семьи!

Мы снова нырнули под одеяла, а бабушка, не сразу погасив свет, тоже взялась разглядывать свои пальцы на ногах.

Алешка фыркнул:

– А я завтра дядю Мифу заставлю разуться. Посмотрим – кто из вас главный.

Утром за нами прислали машину и отвезли в отделение. Там уже было полно народу – целая комиссия. И глава администрации, и начальник Колян, и представитель Госбанка, и даже три корреспондента. Один с телекамерой, другой с фотоаппаратом, третий с диктофоном. Ну и Женька-дайвер тут как тут – интересно же, зачем он в бездонный колодец спускался? Не только же за бабушкиными жуба... то есть зубами.

А еще один какой-то хмурый дядька поводил над чемоданами каким-то прибором и сказал:

– Можно вскрывать, не опасно.

А как вскрывать? На этих чемоданах стояли цифровые замки. Примитивные, но надежные.

Тогда тот же хмурый дядька достал из сумочки на боку еще один приборчик. Что-то покрутил, что-то повертел – чуть слышный щелчок в одном чемоданчике, щелчок в другом...

– Кто открывать будет? Кому такая честь?

– Мне, – смело сказал Алешка. – Я этого достоин. – И он поднял одну крышку, за ней другую. – И не пытайтесь повторить.

Ну, что сказать? Ничего особенного в этих стальных чемоданах не было. В одном, который ржавый, сплошной бумажный комок из промокших денег. Да они и на деньги-то не были похожи.

В другом чемодане тоже ничего особенного не было – только золото и брильянты. Они там лежали себе в своих отделениях. Ну и сверкали потихоньку. Некоторые красным, а некоторые зеленым цветом – как битые бутылки.

В оружейной комнате настала тишина. Но тут же ее прервали корреспонденты, зажужжала камера, защелкал фотоаппарат...

А дальше еще интереснее. Всё это стали пересчитывать, описывать, переписывать, опечатывать... Представитель банка тут же вызвал броневик с охраной. Алешку тоже заставили что-то подписать и что-то написать. Он подписал и зевнул во весь рот. А начальник милиции полковник Колян сказал ему:

– Ну вот, Оболенский, скоро будешь богатым.

– Ненадолго, – усмехнулась мама. – Он в один день эти деньги потратит.

– Столько мороженого ему не съесть. Даже если мы поможем. – И начальник Колян по-собачьи облизнулся.

Все эти драгоценности погрузили в броневик. Потом всякое начальство стало по очереди подходить к Алешке и пожимать ему руку. А когда подошел глава города, Алешка сказал:

– В вашем городе мне все очень понравилось. Особенно люди вроде дяди Мифы. – Алешка помолчал, и все продолжали его слушать – самого богатого среди них миллионера. Будущего миллионера. – Мне только не нравится у вас памятник Губернатору. Мне стало известно, что в царское время он расстреливал и вешал крестьян, которые отказывались покупать у помещиков картофельную ботву для еды.

Градоначальник широко развел руки – что ж поделать, но мы-то в этом не виноваты.

Алешка тут немного напутал. Он в истории слаб. Впрочем, как и наши великие начальники. Дядя Мифа нам как-то рассказал, что в бытность этого Губернатора помещики в самом деле отдавали голодающим крестьянам картофельную ботву. Но не даром. Сколько ботвы возьмешь, столько потом вернешь хлебного зерна.

– Так в чем дело? – нынешний градоначальник заметно насторожился. – Памятник очень красивый, произведение искусства. Мне нравится.

– Вот вы и поставьте его у себя на даче. А вместо него поставьте памятник моему дедушке...

– Прадедушке, – поспешила поправить его бабушка.

– Потому что от нашего прадедушки было столько же пользы, сколько от вашего Губернатора вреда.

Во загнул! Градоначальник даже растерялся. Но спорить не стал. Кто же станет спорить с миллионером? Дурак он или умный, подлец или негодяй, ребенок или выживший из ума старик – все, что он скажет, это так здорово!

– Ну... – Градоначальник немного замялся. – Такой вопрос я не могу решить один. Мы посоветуемся, свяжемся с Москвой...

– Советуйтесь, – Алешка невежливо отвернулся. – А я свои деньги отдам бабушке. Пусть она купит еще сто коней и еще сто тонн сена. Которые вы у нее отобрали.

– Все, все, все, – заспешил Градоначальник. – Сеном бабушку обеспечим, луг ей вернем...

– И памятник поставим, – добавил Алешка ледяным тоном.

Все, кто здесь сейчас был, тихонько посмеивались в усы (у кого они были) или в кулак (у кого усов не было).

А я смотрел на папу, на маму, на бабушку и видел, как мы все гордились Алешкой. Такой маленький, а такой честный и справедливый. Таких бы взрослых побольше.

Папа сказал, что у него есть еще два дня на отдых от Парижа. И он остается с нами, а потом мы все вместе уедем домой.

– И бабу Астю заберем с собой, – сказал Алешка. – Она к нам привыкла.

– А лошади? – спросила бабушка. – Тебе их не жалко?

– Жалко, – признался Алешка. – Они стоя спят. Я пробовал. Но мне и тебя жалко – ты хоть и спишь лежа, но все время свои жубы теряешь.

– Да, детки мои, – сказала бабушка, – я очень многое потеряла, не общаясь с вами. Мне очень жаль... Но теперь будет все по-другому. Мы с вами...

– Ты сначала, Астя, рыжего Пашку выгони, – невежливо перебил ее Алешка.

– Пашку? Рыжего? – вдруг заинтересовался папа. – Это какой Пашка?

– Который обкакался, когда красавица Марфа у него водички попросила.

– Алексей! – мама сверкнула глазами и гневно стукнула чайной ложкой в стол. А ей, похоже, хотелось вкатить ему ложкой в лоб.

– А я виноват? – Алешка даже взвизгнул. От возмущения. – Это Астя его напугала.

– Так что за Пашка? – повторил свой вопрос папа.

– Он у меня конюх, – сказала бабушка. – Я уже давно его выгнать хотела. Но от него хоть какая-то польза есть.

– От меня никакой пользы, да, мам? – Алешка сделал свои голубые глаза печальными. – Но ты ведь не хочешь меня выгнать?

– Хочу, – со вздохом призналась мама, – но не могу.

– Фамилия твоего Пашки? – не вытерпел полковник милиции Оболенский.

– Степанов... Или Соколов... Пеньков, кажется.

– Жуков, – добавил Алешка. – Или Жучков. А может...

– Спасибо, – сказал папа, – пока хватит.

Он забрал свой мобильник и ушел в другую комнату.

– Пальцы пошел считать, – откомментировал Алешка и увернулся от маминого подзатыльника.

– Ты слишком с ним строга, – укорила ее бабушка. – Собирайся, Алексей, у тебя много дел на конюшнях.

– Да знаю. Вода, сено, навоз, конские яблоки.

А работы на конюшнях было много. Сейчас меня спросите – не вспомню, что мы там делали. Чистили, вывозили, доводили лошадей до небывалой красоты – им даже самим нравилось, хоть зеркало подноси. Особенно Принцесса красовалась – ее волнистая грива, которую Алешка старательно расчесал старинным деревянным гребнем, была похожа на прическу неспящей красавицы Марфы. Она (Принцесса) все время переступала своими стройными ногами, лукаво косилась на Алешку и время от времени тоненько ржала.