Валерий Гусев - Говорящий тайник

– Не, я с дядей Федором.

– А я думал, с бабушкой.

Ребята забросали костер снегом, свернули одеяло. Возле дома Алешка притормозил, просунул одеяло в отдушину.

– Эй, Карлсон! Хочешь, скажу? Ложись спать, а то скоро спецназ приедет.

– Куда будем ехать? – спросил дядя Федор. И закашлялся.

– Сначала на Ленинский, – ответил Алешка. – Потом домой. А утром – в поликлинику.

– Поранился? – встревожился дядя Федор.

– Кашель лечить.

– Сам пройдет. От горячего борща. Твоя матушка делает такой борщ, что его и кушать-то жалко.

Алешке было приятно это слышать. Он и сам всю еду разделял на ту, что «кушать жалко», и ту, что не жалко съесть. Но сейчас ему было не до маминого борща: он устал и его одолевала дремота.

– Вот они! – разбудил его голос дяди Федора. – Разбойники!

Навстречу неслись одна за другой две машины. А за ними – небольшой микроавтобус с темными стеклами.

– Ща им будет! – злорадно прошептал Алешка.

– Посмотреть бы, – помечтала Маринка.

– А то! – сказал дядя Федор и развернулся. Ему и самому было интересно.

Недалеко от дома, в прекрасной видимости, он притормозил и остановился.

Машины въехали на участок. Автобус – за ними. Из него выскочили вооруженные люди. Четверо из них выдернули охранников из машин, бросили их на снег, другие кинулись в дом.

– Как бы Бочонок не расколотили, – посочувствовал Алешка. – Поехали спать.

По дороге заехали к Серегиным. Папа с мамой были уже там. Ну, тут пошли обнимашки, поцелуйства. И всякие вопросы. Маринка почему-то отмалчивалась, зато Алешка развернулся:

– Ну а этот злобный такой! Весь в сосисках, круглого цвета! Я ему – раз! И тут как эта хрень выскочит! А мы уже у костра, горшочек с маслицем доедаем. А над лесом автоматы бухают. Мы – раз! – и в машину. Дядя Федор – по газам! Скажите, дядя Федор.

Дядя Федор пил чай, чихал и согласно кивал:

– Вот так все и было, как Лешка описывает. И хрень выскакивала. И сосиски в холодильник сбрасывали. И чох на меня напал.

– Ага! – подтвердил Алешка. – Я даже этот чох в колодце слышал – чуть цепь не оборвалась.

Маринка молчала и надуто хмурилась.

– Вы молодцы, – сказал Серегин-папа.

– Я бы на месте Маринки, – сказала Серегина-мама, – Алешку расцеловала.

– Я с ним не разговариваю.

Вдруг стало тихо.

– Что за новости? – с удивлением спросила Серегина-мама.

– Он меня коровой обозвал!

Тут все подумали, что наш герой застенчиво извинится. Щаз-з!

– А ты и есть корова! Не умеешь на стенки по раскладушке лазать.

– Я тоже не умею, – призналась наша мама.

– В твоем возрасте простительно, – буркнул Алешка.

Мне показалось, что все с трудом удержались, чтобы не расхохотаться. Но дядя Федор всех выручил:

– А то! Такой солидной дамочке по стенам лазать. – И тут же опять чихнул. – Это у меня от шерсти. Линяют мои родственники. И, главное дело, что по очереди. Не успеешь от одного отчихаться, уже другой поспел.

Я тут подумал: что за человек этот дядя Федор? Другой бы на его месте быстренько от таких «родственников» избавился. Не зря папа говорит, что у дяди Федора не только руки, но и сердце золотое.

– А ты, Мариша, не права, – продолжил дядя Федор. – Ты лучше не обижайся, ты лучше учись по стенкам лазать. И тогда Леха тебя не коровой будет звать, а козочкой. – И дядя Федор чихнул.

А Маринка рассмеялась:

– Мне бы еще научиться на кухню ползать. Как Оболенские.

Когда мы выходили из подъезда, дядя Федор тихонько сказал папе:

– Вы уж, Сергей Александрович, младшого-то не шибко журите. Парнишка-то молодцом.

– Я подумаю, – пообещал папа и, когда мы добрались до дома, закрылся с Алешкой в кабинете.

Мама подслушивала под дверью – не завизжит ли Алешка: «Ухи! Ухи!»

Там была тишина. А вытащить «клапан» из подслушки я при маме не решился. Да все равно Алешка мне все сам расскажет.

Но… он не рассказал, только задумчиво произнес:

– Дим, в этом деле полно белых мест и темных пятен.

Вы поняли? Вот и я тоже.

В школе новость – в младших классах новая училка по физкультуре. Прежний физрук забрал свои кроссворды и куда-то уехал насовсем. Кто-то сказал, что в Америку. Нужен он там.

– Она холостяшка, – сообщил за завтраком Алешка. – Довольно прекрасная женщина. Не какая-нибудь маракатица.

– Охарактеризовал! – хмыкнул папа. – Что еще?

– На ней прическа. И сумочка из крокодиловой шерсти.

– Это как? – заинтересовалась мама.

– Ну… не из шерсти. Из этой… из чешуи.

Вскоре выяснилось, что Лидочка (так ее прозвали ребята) довольно крутая и строгая. Выстроила свои классы по полной программе. Они у нее стали не только бегать, прыгать, осваивать кольца и турник, а даже многие (один или два) начали заниматься по утрам гимнастикой.

По вечерам она тоже долго оставалась в школе, но не кроссворды отгадывала, а сочиняла всякие новые упражнения и спортивные игры. И сидела за тем же столиком, где раньше сидел наш бывший спортсмен-кроссвордист, возле шкафа, в котором томилась Снежная королева.

В общем, она всем понравилась, а дяде Леве – особенно. Когда Лидочка проходила мимо, он вставал и отдавал ей честь. Лидочка на это сердилась.

И вот в один прекрасный день папа заехал в школу за Алешкой и отвез его в какое-то полицейское управление.

– Посадишь? – хмуро спросил Алешка.

Папа молча кивнул.

– Родного сына?

Опять кивок.

– Младшего?

– Ты посидишь там в одном кабинете и будешь поглядывать. Будут приходить разные люди. Может, кого-то узнаешь? Только в этом случае не ори «Вот он!».

– А чего орать?

– Просто запомнить и сказать об этом следователю Павлу Петровичу. Все понял?

Теперь Алешка молча кивнул.

– Повтори, – сказал папа.

Ну, Алешка повторил – кивнул еще раз, жалко, что ли?

Папа только покачал головой.

Папа оставил Алешку в коридоре.

– Только не шляйся по кабинетам.

По кабинетам Алешка шляться не стал, а по коридору – ему же не запрещали. Рассмотрел всякие плакаты, приказы, лозунги; долго простоял возле стенда с фотографиями «Лучшие офицеры нашего управления». Офицеры ему понравились. Все они были в форме с погонами и таращили глаза в объектив.

Тут кто-то тронул его за плечо.

– Оболенский? Шагай за мной.

Он привел его в кабинет, где сидел за столом следователь в обычном костюме и какой-то гражданин.

– Павел Петрович, не возражаешь, пацан тут посидит? В розыске был, сейчас родители за ним приедут.

– Да пусть сидит. – Следователь глянул на Алешку: – Только не болтай, ладно?

– Ногами? – уточнил Алешка.

– Языком.

Гражданин за столом усмехнулся. А следователь сказал ему:

– Продолжим, гражданин Новиков. Где вы находились четвертого мая две тысячи первого года в девятнадцать часов?