Владимир Кузьмин - Ожерелье императрицы

– Ну не молчите же! – потребовала я, оттого что Петя ненадолго умолк, видимо, припоминал подробности.

– Ох! – вздохнул он. – Главное ведь что? Папенька идет и улыбается. И полицейские его ведут веселые. Я спрашиваю, что случилось, а папенька говорит, что он толком не понял, но это скорее всего продолжение следственного эксперимента и что его в магистрат приглашают, видимо, откуда-то узнали, что он и сам глава магистрата [18].

– Дальше!

– Дальше? Я шел следом, пока меня у одной из дверей не остановили, не пустили дальше. Я пару минут обождал, заглянул за эту дверь, а там никого. Сквозное помещение, папеньку через другие двери оттуда вывели. И я побежал сюда!

– Все?

– Все!

– Сядьте, Петя. А то переминаетесь с ноги на ногу и думать мешаете.

Петя послушно сел рядом.

– Даша, вчера адвокат рассказывал…

– И мистер Мортон только что тоже говорил, что подозреваемого необходимо представить в магистрат, где и решают, виновен он или нет.

– Вот и я догадался, что его невесть почему в подозреваемые определили и что в магистрат его не для дружеской встречи повезут. Нужно нам самим в магистрат ехать!

– В какой? В Лондоне много магистратов.

– Все у них не как у людей… Ох, что-то я не то говорю.

– Нам нужно сделать сообщение о случившемся недоразумении. Пусть найдут тех, кто за это отвечает, и прикажут им выпустить Александра Сергеевича! – решила я и, не советуясь с Петей, поднялась и пошла вперед по коридору. – Полагаю, что начальство здесь должно располагаться на самых верхних этажах.

Легко сказать, но сделать все оказалось непросто. Кабинеты главного комиссара и его заместителей мы отыскали быстро. Но в приемной комиссара нам сказали, что он у министра и даже если бы находился на месте, то нас бы все равно не принял и отправил бы к заместителям. Заместителей тоже ни одного на месте не было, или нам просто так говорили и отправляли к кому-нибудь чином поменьше. Но и у тех находились более важные дела. В конце концов я просто рассвирепела и в очередной кабинет ворвалась без стука.

– Вы кто? – невежливо спросила я у хозяина кабинета, сидевшего за письменным столом и обложенного грудой бумаг в папках и без папок.

– Старший инспектор Джонсон, мисс, – представился ошеломленный детектив.

– Хотелось бы кого поважнее, но и вы сойдете, – заявила я и села на стул. – Произошло досадное недоразумение. Арестован невинный человек!

– Все так говорят, – уныло отреагировал старший инспектор Джонсон.

– Что говорят?

– Ну, что недоразумение и что невинный. Даже те, кого взяли с поличным.

– Но тут совершенно иное дело. Произошла ошибка.

– И про ошибки все говорят.

– Но ведь арестован не виновный ни в чем и ни в малейшей степени.

– Ни в чем не виновных мы не арестовываем! Извините, но у меня много дел!

– Нет уж, позвольте! Вы обязаны меня выслушать!

– Отчего вы так в этом уверены?

– Хотя бы на том основании, что арест невиновного человека тоже есть преступление против закона! Следовательно, я собираюсь сделать сообщение о преступлении, и вы обязаны его выслушать!

Инспектор некоторое время переваривал услышанное.

– Ну хорошо, – неохотно согласился он. – Только извольте быть краткой.

– Нас, то есть меня и одного джентльмена, пригласили сюда для опознания важной улики по делу об убийстве русского графа Никитина. Этот молодой человек, что сейчас топчется у дверей, и его отец вызвались проводить нас. Пока мы были заняты делом, они дожидались нас в коридоре. К ним подошел констебль и попросил поучаствовать в опознании преступника.

– Вы при этом присутствовали?

– Я нет. Вот он присутствовал.

– А он что, немой? Отчего он сам не рассказывает? – спросил полицейский.

– Я плохо говорю по-английски, – с горем пополам ответил ему Петя.

– Тем не менее! – потребовал старший инспектор Джонсон. – О всех происшествиях должен сообщать очевидец, а не тот, кто знает о нем по слухам.

Мне очень захотелось сказать что-нибудь едкое в ответ на этот укол про слухи, но пришлось промолчать. А Пете, наоборот, пришлось излагать суть происшествия. При этом мне постоянно приходилось ему помогать подбирать правильные слова. В результате все получилось много дольше, чем если бы все рассказала я одна. Хотя с формальной точки зрения старший инспектор Джонсон и был прав. Дослушав рассказ, он сказал:

– Ну вот. Мне стало все понятно.

– Наконец-то! Не прошло и года! – с милой, но весьма ехидной улыбкой воскликнула я.

Джонсон глянул на нас весело.

– Это вполне в стиле инспектора Мортона! – сообщил он. – Это же он ведет дело, в связи с которым вы приглашены сюда? Так вот, он под благовидным предлогом заманил подозреваемого сюда и провел опознание. Свидетель указал на отца этого молодого человека, и его арестовали.

– Инспектор Мортон был в это время с нами и занимался совершенно иными вопросами.

– Ну… у него есть помощники. Кстати, отчего вы не обратились к нему?

– Он срочно уехал.

– Вот видите. Подозреваемого увозят и инспектор следует за ним!

– Ох! – вздохнула я. – Окажите нам последнюю любезность, подскажите, как нам добраться до посольства Российской империи.

– А вам для чего? – насторожился Джонсон.

– Мы являемся подданными Российской империи, и уж, несомненно, посол Его Величества встанет на защиту наших интересов. Будет, конечно, громкий международный скандал, которого мы всячески пытались избежать…

– Э-э-э… подождите минуточку.

Инспектор Джонсон весьма поспешно вышел из своего кабинета.

Петя посчитал возможным перестать перетаптываться у двери и присесть на стул вблизи меня.

– Ох, Даша. Вы его запугали! – радостно сообщил он.

– То ли еще будет! – пообещала я. – А если бы вы, Петр Александрович, не портили впечатление от моих слов глупыми улыбочками, притом что обстоятельства к ним не особо располагают, то мистер Джонсон испугался бы быстрее.

– Дарья Владимировна, еще при нашей первой встрече я сказал, что, когда вы сердитесь, вы становитесь еще прекраснее. И всякий раз, как вижу вас сердитой, убеждаюсь в правоте моих слов.

– Ах, оставьте, сударь, – сказала я жеманно, потому что Петя своим тяжеловесным комплиментом заставил меня перестать быть на него сердитой, – вы пытаетесь вскружить голову наивной девушке!

Тут уж мы оба рассмеялись. В конце концов, обстоятельства не были столь уж страшны, скорее они были курьезны.

Инспектор вернулся минут через десять, и не один. Джентльмен с густыми бакенбардами, несомненно, являлся большим начальником, если судить по качеству сукна его мундира, нацепленным на него орденам и проявляемой к нему старшим инспектором почтительности.