Кэролайн Кин - Нэнси Дрю. Дубль два! [litres]

С началом дубля он словно преобразился. Пропали его привычные нервные жесты. Он шагал с достоинством и разговаривал уверенным, властным голосом человека, сколотившего огромное состояние на производстве наковален. Я смотрела на знакомое мне лицо Гарольда, но видела в нём только Этана Махоуни.

Стараясь не двигаться, я медленно огляделась по сторонам. Вокруг сцены стояло человек двадцать: члены операторской и звуковой групп, визажисты и парикмахеры, помощник режиссёра и другие ассистенты. На их лицах отражалось искреннее изумление. Никто не ожидал, что Гарольд окажется непревзойдённым актёром.

– Деньги должны прийти в течение двух дней, не больше, – сурово произнёс он свою последнюю реплику.

– И … снято! – крикнул Моррис.

Толпа разразилась аплодисментами. Хлопал даже Моррис. Гарольд на секунду растерялся, но быстро сообразил, что к чему, и отвесил низкий поклон.

– Великолепно! – воскликнул Моррис, когда аплодисменты стихли. – Теперь повторим всё то же самое, чтобы снять ваше лицо крупным планом, Гарольд. Все на позиции!

Актёры встали там, где должны были находиться в начале сцены, и Моррис снова крикнул:

– Мотор!

Гарольд повторил своё блестящее выступление всё с тем же оглушительным успехом. Жалко, Бесс и Джордж не видели его триумфа! Я так увлеклась происходящим, что даже не заметила, как Джули Блаттберг, звукорежиссёр, покинула свой пост у микшерного пульта. Увидела её уже тогда, когда она проталкивалась к Моррису. Джули приподняла его наушники и что-то ему сказала.

– Стоп! – тут же проорал Моррис.

Операторы бросили снимать, и актёры расслабились. Все вопросительно посмотрели на Морриса, гадая, в чём дело, но я уже всё поняла. Как только актёры умолкли, до меня донёсся вой сирены. Он был не слишком громким, но Джули, видно, его уловила. Наверное, она переживала, что микрофоны поймают этот звук и испортят сцену, события которой происходили около сотни лет назад.

– Давайте подождём, пока сирены затихнут! – крикнула Джули.

Пэм, визажист, поспешила припудрить лицо Гарольда, а её помощник, мускулистый здоровяк по имени Дегас, пригладил ему выбившиеся тёмные пряди. Я улыбнулась. Гарольду явно было приятно всеобщее внимание.

Вскоре к первой сирене присоединилась вторая. Я отошла в сторону и прислушалась. Вой всё не стихал, только время от времени прерывался странным хрипом.

– Это не полиция, а пожарные, – прошептала я. Да, сирены похожи, но тут главное – обращать внимание на детали. А уж я-то знала разницу между полицейской сиреной и пожарной.

Вдруг завыла третья, и я ахнула. Три пожарные машины?!

Я оглянулась на Гарольда Сафера, единственного жителя Ривер-Хайтс, который был рядом, – не считая меня. Блаженство на его лице сменилось волнением. Наши взгляды встретились, и он встревоженно произнёс:

– Должно быть, крупный пожар.

Я знала, о чём он думает. Не его ли это сырная лавка горит? Или дом? На меня накатил страх. В павильоне не было окон, и мы не могли понять, с какой стороны воют сирены и где случился пожар. Может, в опасности лавка Гарольда. А может, дом Джордж. Или Бесс.

Или мой.

Сирены вскоре стихли, но мои тревоги – нет. Моррис попросил актёров вернуться на изначальные позиции и заново отыграть сцену. Операторы поспешили к камерам.

Я воспользовалась шумом и суматохой и выскользнула из павильона до того, как Моррис крикнул «Мотор!». Задержка означала, что моя очередь наступит намного позже. А значит, я успею съездить в город и проверить, где случился пожар.

Мне не терпелось убедиться в том, что все мои друзья и близкие в порядке. К тому же перед съёмками не помешало бы немного развеяться. Вдруг это поможет справиться с боязнью сцены? Займу мысли чем-нибудь другим и не буду так сильно переживать.

Я решила позвать с собой кого-нибудь из подруг. Джордж собиралась всё утро работать за огромным компьютером, на котором редактировали отснятые сцены. Я поспешила в фургон монтажёров и, постучав в дверь, сразу заглянула внутрь.

– Джордж? Не хочешь съездить посмотреть, где пожар?

Я сразу поняла, что подруга откажется, как только её увидела. Джордж сидела сразу перед тремя мониторами: двух ноутбуков и монтажного стола. Я и сама неплохо разбиралась в компьютерах и умела искать нужную информацию в интернете, но Джордж была настоящей волшебницей, когда дело касалось электроники. Её пальцы буквально летали по клавиатуре, и на экране одна за другой появлялись строки на непонятном мне языке программирования. Я редко могла понять, что именно она делает.

Сейчас она так увлеклась, что даже не услышала, как я вошла.

– Джордж? – повторила я.

Она взглянула на меня и одарила мимолётной улыбкой.

– Привет, Нэнс! Что случилось?

– Я хочу проверить, где случился пожар, – объяснила я, но взгляд Джордж снова приклеился к экрану большого монитора.

– М-м … какой пожар? – пробормотала она.

– Такой, что для него потребовались три пожарные машины! Ты не слышала, как выли сирены?

– Не-ет, не слышала, – медленно произнесла Джордж.

Было видно, что работа занимает всё её внимание. Наверное, она даже не задумывалась над ответом!

– В Ривер-Хайтс крупный пожар, и я хочу убедиться, что это горят не наши дома. Ну и сырную лавку Гарольда заодно проверю. Чтобы он мог не переживать и сосредоточиться на своей роли.

– Хорошо, хорошо, удачи, – пробормотала Джордж.

Я невольно улыбнулась. Она явно меня не слушала.

– Ладно, увидимся, – сказала я, но Джордж уже с головой погрузилась в свои компьютерные задачи. Ладно, попытаю удачи с Бесс.

Бесс трудилась над декорациями для хижины Рэкхемов во втором павильоне. Она сидела на верхней ступеньке лестницы, а Лютер Элдридж выкрикивал указания. Я подошла к ним и спросила:

– Что у вас тут происходит?

– О, Нэнси, это катастрофа! – воскликнул Лютер. – Бесс убрала лепнину с верхней части стен, и мы обнаружили, что за ней ничего нет!

Я огляделась. Мы как будто стояли в настоящей хижине, только без крыши. Бесс сняла лепнину на одной из стен, и та укоротилась дюймов на пять. Выглядело это крайне нелепо. Благодаря лепнине создавалось впечатление, будто где-то наверху есть потолок, и на плёнке хижина должна была выглядеть естественно, словно это вовсе не декорация, а обычное помещение. А с такими укороченными стенами она больше походила на детскую самодельную крепость.

– Придётся вернуть всё как было, – сказала я.

– Нельзя! – в ужасе вскричал Лютер. – Лепные потолки в девятнадцатом веке можно было увидеть только в богатых домах, а никак не в деревенских хижинах!

Я посмотрела на Бесс. Щёки у неё были все в грязи, джинсы и футболка – в опилках, но глаза горели целеустремлённостью.