Евгения Овчинникова - Обычные люди

— Танюша, мне нужен мой планшет. Срочно. Нужно выйти в интернет.

В трубке возмутились.

— Все понимаю, — вздохнул Андрей Анатольевич. — А если детей оставить Антонине Петровне? И да, закинь туда, пожалуйста, абонентский платеж. Триста рублей. Хотя лучше сразу шестьсот, на всякий случай.

В ожидании, когда дочь привезет ему планшет, Андрей Анатольевич переключал каналы, надеясь снова наткнуться на сюжет о найденном мальчике. А в это время далеко от его больницы, в Тверской области, у стелы на въезде в Торжок (это голубая бетонная махина с названием города и шестью голубями, составленными в треугольник друг на дружку), в сумерках притормозил черный фургон. Он был похож на тот, что сутки назад разъезжал по Фредериксбургу. Далее повторилось все то же самое: из него выскочил мужчина, вытащил из кузова бесчувственное тело, аккуратно положил его на дороге. Потом достал из фургона аварийный знак и побежал вперед, чтобы выставить его перед тем, кого только что уложил на асфальт. Водитель торопился, потому что показались фары далекой машины. Он еще раз убедился, что аварийный знак стоит надежно и на достаточном расстоянии от человека на асфальте, подбежал к фургону, хлопнул дверью и укатил в сторону города.

Через несколько минут у знака вильнула влево, а потом затормозила легковушка. Из нее, всматриваясь в темноту, вышли водитель и пассажир, отец и сын лет двенадцати. Они увидели лежащее на асфальте тело и осторожно приблизились, включая фонарики на телефонах. Сын присел, осторожно потянул человека за плечо и охнул — это оказалась девушка с длинными темными волосами, старше его, лет шестнадцати.

— Надо вызвать скорую, — сказал мальчик.

— Нет, замерзнет, — ответил отец. — Отвезем сами.

Он осторожно поднял девушку и положил на заднее сиденье машины. Они осмотрели асфальт — чистый, ничего не осталось. Их машина укатила в том же направлении, что и фургон.

Я летела над трепещущей чернотой без конца и края. В ней не было ни спасительных огней города, ни звезд — небо нависало густой темнотой, которая, казалось, вот-вот упадет и накроет собой. Чернота подо мной стала шевелиться, я всматривалась в нее и различала извивающиеся клубки, которые то распадались на дым, то снова свивались. И вот я увидела змей, тысячи извивающихся тварей. Одна из них сделала бросок, впилась в меня зубами, и я проснулась.

Мира снова работала, и экран ноутбука потусторонним светом мерцал в кабине. Вертолет включил режим экономии питания и потушил фары. Погасло даже табло с часами. То выныривая, то снова проваливаясь в забытье, где не было ни пространства, ни времени, я видела похищенных ровесников — они тянули ко мне руки и просили о помощи, а я плакала во сне оттого, что не могу им помочь. Просыпаясь, я думала, как мы летим: над полуостровом Флориды или напрямик через Мексиканский залив? Лететь через залив быстрее, но, плавая в своих сонных мыслях, я вспомнила, что тогда необходимо было бы предупреждать больше служб надзора и вероятность отследить нас выросла бы во много раз…

Вертолет основательно тряхнуло. Я подскочила на кресле и заметалась, но табло было погашено, а вокруг плыла прежняя пустая, опасная темнота в адском стрекоте лопастей.

— Не дергайся, — прокричала со своего места Мира. — Боковой ветер.

Она взяла с панели и протянула мне наушники. Я надела их, шум оставался громким, но ощущение, что голова вот-вот взорвется, прошло.

— Привет, девушки, вы как? — раздался звучный голос Камадзи.

Мира вертела головой, обшаривала глазами кабину в поисках микрофона. Мы в недоумении переглянулись.

— Вы можете говорить просто так, микрофоны встроены в наушники.

Загорелась панель управления. Она была не такой, как в обычных вертолетах. Минимум рычажков и бегунков, почти все управление представляло собой огромный тачпад. Показатели скорости и высоты — в километрах в час и в метрах. Значит, вертолет делали где-то в Европе или даже в России.

— Мы слышим вас, — подала голос Мира. — Они до вас добрались?

— Да, — ответил он с небольшой задержкой, словно думал, рассказывать нам или нет.

— И что? Они знают, что мы улетели на вашем вертолете?

— Я им не сказал, но, думаю, они сами догадались. Кто это был, кстати? Судя по всему, кто-то из безымянных служб ЦРУ. Они в один звонок добились разговора со мной и обыска банка. А у нас тоже весьма сильная… поддержка, скажем так.

— Мы не знаем, кто они, — ответила я.

— Они добрались до вертолетной площадки и поняли, что вы улетели. Думаю, они уже знают, что вы летите в Майами. Они наверняка пробили нашу вертолетную площадку, но, чтобы сбить их с вашего следа, я подключусь к удаленному управлению и посажу вертолет на альтернативную площадку в полумиле от нашей. Вы выиграете полмили, понимаете? На случай, если они прибудут первыми или у них есть люди в Майами.

Мы с Мирой кивали, как будто он мог видеть нас.

— Да-да, понимаем, — подтвердила я вслух.

— Я говорил с вашими родителями, Нина, — обратился ко мне Камадзи. — Я должен был это сделать. Они попросили помочь вам.

— Ничего, не беспокойтесь, — ответила я. — У вас будут неприятности из-за всего этого?

— Не знаю. Не думаю. Им нужны вы, а не я. Только никому не рассказывайте о вертолете, — попросил он. — Полеты на автопилоте пока не разрешили.

— Хорошо.

— Я подключусь к вам через час, чтобы посадить вертолет.

Он отключился, и через секунду вертолет уже привычно тряхнуло, а грохот в разы усилился. Мы снова натянули наушники.

Тут и там снова сияли огни городков и трассы — видимо, часть пути мы все же проделали над заливом. И вот впереди выросли высотки Майами в ночной подсветке. Я знаю, как они выглядят, потому что в отелях и ресторанах часто вижу рекламные буклеты Флориды. Всегда любила их листать: дневной и ночной Майами, Орландо и Диснейленд. Все мои новые знакомые американцы, даже не из самых богатых семей, в детстве бывали в Диснейленде.

Когда мы подлетели к городу, в наушниках снова раздался голос нашего невидимого помощника:

— Девушки, добро пожаловать в Майами! Через двадцать минут мы совершим посадку неподалеку от пляжа Санни-Айлс-Бич, — задорно заговорил он, подражая речи пилотов самолета. — Погода в Майами безветренная, температура — 66 градусов по Фаренгейту [12] Около 19 градусов по привычной нам шкале Цельсия. .

Местное время — семь часов двадцать семь минут. Пристегните ремни безопасности, и… поехали!

Вертолет пролетел мимо города по дуге и устремился к океану. Я вцепилась в подлокотники, опасаясь, что система удаленного управления даст сбой, и старалась думать о том, что нам нужно бежать сразу по приземлении. Вертолет летел вдоль линии пляжа мимо высоток, стоящих в ряд стеной, как гигантские кости домино на коротком ребре. Но вот линия пляжа и небоскребов прервалась, уткнулась в строения, напоминающие многоэтажные парковки и склады. Прямо в начале их рядов виднелась площадка с буквой Н. Над ней и завис наш вертолет, а потом стал осторожно снижаться. Я огляделась. Высотки-домино оказались отелями, с собственными кусками пляжа, одинаковыми зонтиками и лежаками. Они, и отели, и пляжи, были ярко освещены, весь берег хорошо просматривался. Вертолетная площадка тоже была подсвечена мощными прожекторами, и, конечно, хорошо был виден наш вертолет.