Астрид Линдгрен - Калле Блюмквист-сыщик

То, что Андерс нечаянно отравил Беппо, сюда не причислялось. Сикстен от всего сердца простил его, и к тому же Андерс самым трогательным образом ухаживал за Беппо во время его болезни.

Белая и Алая розы начали свои войны еще задолго до появления Мумрика. И, хотя Мумрик со всеми приписываемыми ему магическими свойствами был идеальным поводом для войны, существовали еще и другие сокровища, которые можно было отвоевывать у противника. Например, Белая роза овладела жестяной коробкой, битком набитой тайными бумагами. Андерс считал, что коробку эту можно без особого риска хранить в комоде на чердаке. В обычное время, возможно, это было и так, но сейчас, когда Мумрик находился в служебной командировке, Сикстен пришел к выводу, что коробка Белой розы — отличная драгоценность и ее стоит похитить, даже если придется бороться до последнего человека. Бенка и Йонте, конечно, тут же согласились. Трудно себе представить двоих ребят, которые больше были бы преисполнены решимости бороться до последнего человека.

После того как героическое решение было подкреплено страшными клятвами в гараже, Сикстен однажды вечером тихо и спокойно пошел в штаб Белых роз и взял коробку. Однако ожидаемого вопля со стороны Белых роз не последовало — по той простой причине, что они ничего не заметили. Наконец терпение Сикстена истощилось, и он послал Бенку с высочайшим письмом к Белым розам, чтобы они очнулись и поняли, что произошло. Письмо было следующего содержания:

— Не пойду я туда ни за что на свете, — сначала сказала Ева-Лотта.

Но, поразмыслив, решила, что не может же она на всю жизнь отказаться от Прерий: ведь другого такого места для игр не сыскать! Весной и осенью, летом и зимой Прерии оставались одинаково заманчивыми, таящими множество всяких возможностей. Если навсегда отказаться от Прерий, так уж лучше идти в монастырь.

— Я пойду с вами, — объявила она после короткой внутренней борьбы. — Лучше с этим сразу покончить, а то я всю жизнь буду трусить.

На следующее утро Белые розы поднялись ни свет ни заря, чтобы враги не застали их врасплох во время поисков. На всякий случай Ева-Лотта не сказала дома, куда она отправляется. Она на цыпочках вышла через садовую калитку и присоединилась к ожидавшим ее Андерсу и Калле.

Прерии оказались вовсе не такими страшными, как думала Ева-Лотта. Здесь было мирно и тихо, как всегда. В воздухе с веселым свистом носились ласточки — чего же гут бояться? Усадьба выглядела почти приветливо. Она уже не производила впечатления заброшенной и необитаемой — просто люди еще не совсем проснулись. Скоро они распахнут окна, шторы затрепещут от утреннего ветерка, комнаты наполнятся оживленными голосами, а из кухни послышится приятный звон посуды, предвещающий заэтрак. Действительно, бояться абсолютно нечего.

Но, когда друзья вошли в дом, они все-таки почувстювали, что это мертвый дом. В углах паутина, обои позваны, окна разбиты… И никаких других голосов, кроме их собственных, разумеется, не слышно.

«Белые мокрицы, бегите, в том доме поищите!» — так обратился к ним Алый вождь, и они старались изо всех сил. Искать пришлось долго — дом был большой, с массой комнат и углов, — но в конце концов поиски увенчались успехом. Впрочем, Алые так и рассчитывали, ибо Сикстен на этот раз задумал такую хитрость, которая сулила Белым розам сокрушительное поражение.

Совершенно верно — на бумаге была нарисована карта, и не так уж трудно было сообразить, что она изображает сад почтмейстера. Вот дом, вот гараж, сарай, уборная, — в общем, все, а в одном месте — кружок и надпись: «Копайте здесь!»

— Что там ни говори, а изобретательности у Алых маловато, — заявил Андерс, проштудировав карту.

— Да, не очень-то остроумно, — подтвердил Калле. — Это же ребенок поймет, даже стыдно. Так пошли копать, что ли?

Да, надо было идти. Но сначала они хотели сделать кое-что другое.

Ребята не были в Прериях с той роковой среды. Тогда им не разрешил дядя Бьорк, но сейчас их охватило какое-то нездоровое любопытство: почему бы не пойти на то место, раз уж они здесь!

— Только без меня, — заявила Ева-Лотта категорически. Она бы лучше умерла, чем еще раз идти по той тропинке в орешнике. Но, если Андерсу и Калле охота, пусть идут, она не против. А Ева-Лотта останется здесь, в доме. Только чтоб они потом пришли за ней.

— Жди нас минут через десять, — ответил Калле.

И они ушли.

Оставшись одна, Ева-Лотта занялась меблировкой. В воображении она убрала и обставила мебелью весь дом и населила его большой семьей с множеством детей. Ведь у самой Евы-Лотты не было ни братьев, ни сестер, а она обожала маленьких детей.

«Здесь будет столовая, — фантазировала Ева-Лотта. — Вот стол. Семья большая, всем даже тесно за столом. Кристер и Кристина подрались, и их отправляют в детскую. А Бертиль еще маленький, сидит на высоком детском стуле. Мама его кормит. Ой, он же весь вымазался! А вот старшая сестра Лилиан. Она красавица, черноволосая и черноглазая, и вечером она устраивает бал. Здесь, в гостиной, зажгут хрустальную люстру, и Лилиан будет стоять в шелковом платье и сверкать глазами».

И Ева-Лотта засверкала глазами — это она была старшая сестра Лилиан.

Сегодня приезжает из Упсалы, где он учится в университете, старший брат Клас. Глава семьи очень этому рад и стоит у окна, ожидая возвращения сына.

Ева-Лотта важно выпятила живот: теперь она — глава семьи, который стоит у окна в ожидании сына.

Постой-ка, да вон и сын появился вдали! У него очень приятная внешность, хотя он мог быть и немного помоложе.

Прошло несколько секунд, прежде чем Ева-Лотта спустилась из мира фантазий на землю и поняла, что это не братец Клас, а настоящий человек из плоти и крови. Он приближался к Усадьбе большими, быстрыми шагами. Ева-Лотта смущенно посмеялась над собой. Она же чуть не крикнула ему: «Привет, Клас!»

Вот он поднял глаза и увидел ее в окне. Братец Клас вздрогнул. Ему как будто не понравилось, что у окна стоит отец и смотрит на него. Он сразу пошел быстрее. Гораздо быстрее.

Вдруг он остановился и повернул назад. Да-да, повернул назад!

Но Ева-Лотта не хотела больше его смущать. Она вернулась в столовую посмотреть, съел ли Бертиль свою кашу. Оказалось, что нет, и сестрице Лилиан пришлось ему помогать. Она была так поглощена этим, что не слышала, как отворилась дверь. Ева-Лотта тихо вскрикнула от удивления: в комнату входил братец Клас!