Кирилл Сомов - Лилия и шиповник

— Я залезть в разбитый лодка и плавать, долго. Потом я ничего не помнить, я прийти здесь, на этот пещера.

— Лодка... Нам бы сейчас эту лодку... — вздохнул Генрих.

Громкий возглас прервал их печальную беседу:

— Эй, мошенники! Так-то вы встречаете своего атамана?

На тропинке показалось смеющееся и довольное лицо Витторио Брюльи. Он поднимался, пыхтя и отдуваясь.

— Ну и высоко же вы забрались! Не могли вырыть пещерку пониже?

— Да это же наш атаман! — развел руки в приветствии Реджинальдо. — Как же мы прошляпили твой корабль?

— За это я еще с вас спрошу, а сейчас принимайте груз.

Цепочкой, один за другим, по тропинке поднимались прочие члены команды, с ящиками и бочонками на плечах.

— Складывайте все у пещеры, там и так места маловато, — распорядился Реджинальдо.

— А где наш драгоценный пленник? — прищурился атаман. — Только не говори, что он помер!

— Что ты, Витторио, да мы с него здесь пылинки сдували. Вон он, со своей компанией.

— А, да, уже вижу. Здравствуйте, ваше Высочество! Как изволили почивать сегодня?

Брюльи сорвал шляпу и отвесил величавый поклон, по всем правилам этикета.

Генрих нахмурился.

— Вы собираетесь вернуть меня во Францию, не так ли?

Брюльи просто покатился со смеху:

— Браво, ваше Высочество! Лучшей шутки я не слыхал со дня своего рождения!

— Так какого же дьявола вы собираетесь делать? Вся королевская гвардия уже на ногах. Со дня на день здесь будет весь флот!

— Так, хватит болтать, — отрезал Брюльи, прекратив веселье. — Сейчас всем отдыхать, а завтра на рассвете выходим в море. Нам предстоит дальний путь.

— Куда? — спросил Реджинальдо.

— Пусть разведут костер. Вам ведь не мешает подкрепиться, не так ли? Вот за обедом я и изложу свой план. Да не сводите глаз с принца. Не хватало еще, чтобы он сбежал в последний миг.

И бандиты радостно захлопотали в предвкушении сытного пира.

Атаман Брюльи собрал всех вокруг костра.

— Эй, принц, ты тоже подходи поближе! Узнаешь свою судьбу!

Генрих подсел рядышком и застыл, внимательно прислушиваясь.

— Я решил, что незачем беспокоить нашего хозяина по пустякам. Сколько он там обещал за убийство наследника? Сущие гроши. А за живого и вовсе ничего не получим, — в голосе Брюльи сквозила ирония. Он, конечно, сильно преуменьшал, явно насмехаясь. — Отвезем-ка нашего пленника на Восток. Там любой эмир или султан отдаст нам золотые горы за сына короля Франции. О таком наложнике они могли только мечтать! Шучу, шучу, принц, чего ты вскинулся? Они тебя передадут в подарок отцу, за разные таможенные льготы или еще там за что-то, не разбираюсь я в политике. Так что, парни, отправляемся в Персию или в Египет, по дороге решим. И готовьте карманы для золота!

Кое-кто из бандитов засомневался в реальности этого плана, но атаман быстро их уломал. Все выглядело вполне правдоподобно.

Перспектива попасть на невольничий рынок принцу весьма не понравилась. Он твердо решил, что сбежит при первом же удобном случае.

— Ну хорошо... Раз меня и правда передадут потом отцу, то я не буду спорить, — схитрил принц. — Но скажите мне хотя бы, кто же хотел моей смерти? Кто организовал похищение?

— Э, да ладно, чего там. Мы с хозяином больше не встретимся. Это герцог Гастон Ангулемский. Слышал про такого?

Принц потемнел лицом. Так вот кто этот подлый предатель!

— Слышал... Я запомню это имя...

— Ну, все, отправляйтесь-ка спать, принц, а то у нас глотки пересохли. Эй, парни, выпьем за здоровье нашего короля и его драгоценного сыночка!

Остаток дня и вечер промчались почти незаметно. К ночи все перепились и свалились, кто где был. Бутылки из-под вина усеяли пятачок перед пещерой, а храп стоял такой, что даже чайки притихли. Должно быть, решили, что на остров высадился львиный прайд.

Принц с Жан-Мишелем решили спать в пещере, подальше от пьяных разбойников. Мало ли, еще прирежет кто! Негритенок последовал за ними, не отходя ни на шаг, словно собачонка. Он оказался очень привязчив.

— Как тебя зовут хоть? — спросил Генрих вполголоса, когда они улеглись.

— Мой звать Мбаса.

— Давай спать, Мбаса, кто знает, что нас завтра ждет.

Ткнувшись носом в голое плечо негритенка, Жан-Мишель уснул. И впервые за долгое время ему привиделся сон, напугавший его до глубины души.

Снилось ему, что на рассвете он вышел на берег моря. Но не на скалистый, как здесь, на острове, а на пологий пляж, усеянный крупным желтым песком. Высокие ребристые пальмы расположились полукругом, создавая тень. В небе порхали бабочки. Птицы самой невероятной расцветки кружили в воздухе, перекликаясь звонкими голосами. Вода в заливе была настолько прозрачной, что виднелось дно даже на большой глубине.

Жан-Мишель разделся, бросил одежду на песок, а сам улегся рядом, подставив худенькое тело солнечным лучам. Улыбка не сходила с его губ, а радость заполняла сердце.

В единый миг все изменилось...

Вода отхлынула от берега, обнажив практически весь залив. На мокром песке забилась задыхающаяся рыба; запрыгали ракушки; извиваясь, затанцевали морские звезды.

Жан-Мишель со страхом следил за происходящим.

Далеко впереди поднималась мутно-зеленая волна. Она росла до невероятных даже на большом расстоянии размеров. Росла и стремительно мчалась к берегу, вздымая пенные буруны. Послышался низкий нарастающий гул.

Мальчик словно окаменел. Он понимал, что необходимо бежать, так быстро, как никогда еще не бегал. Но тело отказывалось подчиняться. Руки и ноги стали мягкими, словно из комьев овечьей шерсти.

Волна приближалась. Возвышаясь над вершинами пальм, она на мгновение застыла зеленой стеной, а затем обрушилась на берег всей своей мощью.

Даже во сне Жан-Мишель ощутил удар гигантского молота. Его завертело в водовороте, потянуло вглубь, в черноту небытия. На какое-то время он даже потерял сознание. Лишь сердце билось, разбивая ребра в кровь, выпрыгивая на свободу.

Очнулся Жан-Мишель на берегу. Волна уже ушла, словно и не бывало. Птицы вернулись, продолжая чирикать свои глупые песни...

А в руках у мальчика застыл подчистую обглоданный скелет... Он весело скалил зубы, насмехаясь над мальчишкой. Жан-Мишель с ужасом глядел в пустые глазницы и странная догадка пришла ему в тот миг — этот скелет принадлежал принцу Генриху...

Почему Жан-Мишель так решил, он не понимал и сам, ведь ничего не напоминало в жутком мертвеце гордого и славного принца.

Мальчик с отвращением отбросил от себя белые кости и... проснулся. Но далеко не сразу разобрался, где сон, а где явь. Лишь когда разглядел в темноте лицо спящего Генриха, живого и невредимого, облегченно вздохнул и вновь попробовал уснуть. Что так и не удалось до самого утра — Жан-Мишель мучительно прогонял в голове все подробности ночного кошмара и пытался понять, чем угрожают они ему, а в особенности принцу Генриху.