Антон Иванов - Загадка вечернего звонка

— Ты только не ляпни это при Варваре, — пристально посмотрела на него Марго. — Иначе наживешь себе смертельного врага.

— Мне теперь не привыкать, — усмехнулся Иван. — У меня четыре таких уже есть. Из Английского клуба. Конечно, я не собираюсь говорить это Варьке. И вообще ничего не утверждаю. Просто в качестве примера привел.

Пример, сам по себе вполне убедительный, в связи с Настасьей вызывал большие сомнения. Но ведь она могла попасть в какую-нибудь другую неблаговидную историю, которая вполне годится для шантажа.

Словом, от версий у пятерых друзей головы пухли. Настасья упорно отсиживалась дома. А ребята, к великому неудовольствию жителей, торчали в подъезде. От них четверо друзей услышали массу всего, и это были сплошь не комплименты.

Когда Варя с родителями наконец-то вернулись, ребята испытали большое облегчение.

На следующее утро она была сама не своя.

— Мне только что удалось порыться у Настасьи в шкатулке, — начала она по дороге в школу рассказывать друзьям. — Все бабушкины драгоценности исчезли. Понимаете, ни-че-го не осталось. Я уже просто не знаю, что делать. Может, предков поставить в известность? Но тогда вроде выйдет, что я сестру закладываю. Она мне этого не простит.

— Если ты жизнь ей спасешь, простит, — заспорил Герасим.

— А если, наоборот, испорчу? — спросила Варвара. — Доказательств-то пока нет. Вдруг у нас у всех больное воображение?

— Может, у тебя больное, а у меня здоровое, — опять выступил с возражениями Муму. — И я знаю, что позавчера Настасья ходила в ломбард и вышла оттуда совершенно чокнутая.

— Она и сейчас, как чокнутая, — сообщила Варя.

— И камушки никогда не врут, — задумчиво произнесла Марго. — Знаешь, Варька, погоди пока говорить родителям. Может, конечно, потом и придется. Но, думаю, сперва тебе следует побеседовать наедине с сестрой.

— Точно, — поддержал Павел. — После уроков все вместе подумаем, как тебе лучше к ней подъехать. Вдруг что получится?

— Ну, разве что вместе подумаем, — Варвара совсем не была уверена в успехе.

Они подошли к школе. К ним подбежал Сеня Баскаков и принялся что-то выяснять насчет алгебры. Говорить дальше о главном деле друзья при нем, естественно, не могли. К тому же у Ивана при виде здания родной «Пирамиды» резко испортилось настроение. Он вспомнил, что должен немедленно отнести рекомендации в Английский клуб.

Правда, «немедленно» дотянулось до большой перемены. Лишь когда Павел сказал: «Иди, а то скандал будет и весь наш план сорвется», — Пуа-ро, шелестя рекомендациями, поплелся на второй этаж в комнатку, на полированной двери которой висела кокетливая медная табличка «English club».

Иван вошел. В комнате оказалось несколько человек. Трое суетились вокруг длинного стола, на котором стояли баночки с красками и лежал большой лист ватмана, уже пестревший разно-цветными надписями и фотографиями. «Стенгазету свою английскую делают», — с неодобрением подумал Пуаро.

В торце стола, как истинный председатель, восседал Игорь Коростелев. Рядом с ним, опершись на спинку стула и что-то увлеченно доказывая, стоял Глеб Синицын. Глаз у него уже открылся, а синяк приобрел багрово-желтый оттенок.

Едва увидев Ивана, он злобно рявкнул:

— Что надо?

— Да я… тут… вот… — И Ваня потряс в воздухе рекомендациями. Чувствовал он себя крайне дискомфортно.

— Нельзя ли поточнее? — брезгливо выпятил нижнюю губу председатель.

«Ох и мерзкий же тип», — подумал Иван, однако постарался как можно спокойней и четче произнести:

— Я — Иван Холмский. Пришел подавать заявление в Английский клуб.

— Ты? Заявление? — Нижняя губа у Коростелева отвисла ещё сильнее. Его лоснящееся блинообразное лицо выражало крайнее отвращение. Однако, видимо, Рогалева-Кривицкая провела подготовительную беседу. Ибо, явно преодолев желание выставить непрошеного кандидата за дверь, Игорь важно протянул пухлую белую руку:

— Давай. Посмотрим.

— Игорь! Ты что? — взвыл у него над ухом Глеб Синицын.

— Потом, — истинно начальственным жестом отмахнулся от него Коростелев.

Синицын мигом заткнулся и, пожав плечами, отошел к ребятам, колдующим над стенгазетой.

Иван вложил в пухлую руку рекомендации. Председатель, глянув, осведомился:

— А заявление?

— Не знаю, как писать, — ответил Иван.

Председатель тяжело вздохнул. И смерив новичка взглядом, в котором без труда читалось: «Возись тут со всякими насекомыми», — неторопливо двинулся к шкафу.

— Сейчас найду бланк и напишешь.

Дожидаясь, Иван стал рассматривать стенгазету. Худенький невысокий мальчик в очках, высунув от старания язык, дорисовывал на «шапке» Биг Бен.

— Здорово у тебя получается, — понравилось Ивану. — Только вот, по-моему, тут надо по-другому. Давай я поправлю.

И он потянулся за кисточкой, которую держал в руках худенький мальчик. Лучше бы Ивану этого не делать. Его неожиданно сильно толкнули в спину. Пуаро даже охнуть не успел, как оказался лежащим на непросохшей ещё стенгазете. Но это было полбеды. В полете Иван сбил несколько баночек, где смачивали кисти. Серо-буро-малиновая вода цветным озером разлилась по газете и частично попала на худенького мальчика.

— Ты что? — завопил тот.

Он чуть не плакал. Почти завершенная стенгазета погибла. Теперь придется начинать все сначала.

— Извини. Я не виноват. Меня толкнули, — искренне пожалел мальчика Иван. — Давай я приду и помогу тебе переделать.

— Не нужно мне твоей помощи, — с ненавистью произнес тот. — Сам справлюсь.

И он принялся промокать тряпкой цветную лужу.

— Что тут произошло?

Иван обернулся. На плоды его деятельности сурово взирал Игорь Коростелев.

— Я случайно воду пролил, — принялся оправдываться Иван.

В это время он заметил, что на него, злорадно усмехаясь, взирает Синицын. Ивану стало все ясно. «Дай мне только не поступить сюда, — подумал он. — А уж потом я обязательно тебе второй фингал поставлю».

— Вот что, дорогой друг, — сунул ему в руки пустой бланк Коростелев, — пиши по-быстрому заявление, и чтобы до результатов голосования мы тут тебя не видели.

— А на голосование приходить надо? — спросил на всякий случай Иван.

— Нет! — На сей раз нижняя губа оттопырилась как-то вбок. — Результаты найдешь на доске объявлений в вестибюле.

Иван постарался как можно скорее заполнить бланк. И, отдав его председателю, покинул негостеприимную комнату.

— Ну, — ждали его в передней друзья, — как дела?

— Сложный вопрос. — Иван пожал плечами. — Одно могу сказать точно: любви ко мне в клубе не прибавилось. Я стенгазету им испортил.

— Даешь! — воскликнул Герасим. — Стенгазета-то что тебе сделала?

— Я совершенно ненарочно, — с виноватым видом изрек Иван. — Меня Синицын из мести толкнул.