Артем Кораблев - К черту в гости

— Тише, — зашипел с набитым ртом Сема.

— Вспомнил, — повторил Женька шепотом, — это он к нам приходил после первого переката.

— Молодец, — иронически усмехнулся Семен, — память у тебя первый сорт. Прямо разведчик.

Семен подал команду уходить, едва туман скрыл из вида избушку. Надо было спешить. Семен боялся внезапного нападения. Леха уже почти полностью оправился от незаслуженного удара прикладом. Только челюсть посинела и распухла. Да говорил он, едва разжимая зубы от боли.

Хорю Сема развязал ноги, но кляп изо рта не вынул.

— Иди и не вздумай шутить, понял? — сказал он, сурово глядя в глаза пленному. — Рыпнешься, утоплю в болоте.

Хорь согласно кивнул, даже два раза. Они гуськом тронулись в путь. Впереди Женька, за ним полусвязанный Хорь, потом Леха с двустволкой; прикрывал всех Семен с карабином.

«Знать бы еще, куда идти», — сокрушался про себя Семен, поминутно оглядываясь на все более сгущающиеся у него за спиной клубы тумана. Скоро уже стало совсем ничего не видать, ни впереди ни сзади. Семен обратился в слух. И услышал. Издалека, наверняка из-за болота, донесся до него одинокий пистолетный выстрел.

«Вальтер» долго не хотел выстрелить. Серега с силой давил на спуск, но ничего за этим не следовало, будто в руках у него не боевое оружие, а игрушка — муляж. А этот все надвигался и надвигался из тумана, с той стороны, куда ушел Костя. И Костин крик: «Стреляй! Стреляй, Серега!» — только взвинчивал и так до предела напряженные нервы. И тут Лыков вспомнил: уходя, Сема поставил пистолет на предохранитель. Он так и сказал: «Ставлю на предохранитель!» Только где он, этот предохранитель? Где?

Серега, отступая к лесу и вытянув руку с оружием в сторону надвигающейся громады, другой лихорадочно ощупывал пистолет.

— Ах, блин! Ах, блин! Да где тут? — как казалось ему, пробормотал, а на самом деле выкрикнул Лыка и закричал уже во всю силу легких: — Костя, беги!

Он пятился и пятился, уже в спину укололи его ветви окружавших поляну елей. Наконец нащупал какой-то рычажок. Тот поддался давлению пальца. И тут же грохнул выстрел. Темная громада вздыбилась перед ним, раздался страшный треск, будто стадо слонов продиралось через еловые заросли Чертова угла. Но треск уходил от него, уходил быстро. И меньше чем через минуту все стихло окончательно. Сергей устало опустился на землю. Его окружала давящая тишина. Надо было позвать Костю, но не было сил. Все-таки он встал и побрел к потухающему костру. Остановившись около кучки красных угольков, он сложил руки рупором и крикнул: — Ко-о-стя!

Силы оставили Костю. Он упал и долго не мог отдышаться. Сердце противным комком подкатило к горлу. Его бы, наверное, вырвало от усталости и нервов, да нечем. Туман, туман, кругом туман. Даже в голове.

Он успокаивался долго. Сначала ровнее задышал. Потом обрел способность слышать. Потом видеть. Костя сел. Кругом туман. Туман и еловые ветви. И ни звука. Куда идти?

Покричать бы Лыку. Но Костя боялся. Боялся того со страшной рожей, который говорит: «Кху-кху». Сидеть на месте и ничего не делать для своего спасения тоже казалось глупым. Наконец Костя осознал, что ему все-таки надо вернуться туда, где лежит на пне поваленная ель с муравейником и прячет останки своего хозяина старая землянка. Только там его будет ждать Лыка, если уцелел. Только там его будет искать Сема, если уцелеет. Самому Косте из Чертова угла не выйти. Он встал и попытался вспомнить, а точнее догадаться, с какой стороны он прибежал. Почти наугад выбрав направление, Костя побрел через лес.

Все вокруг было одинаковым, точно он не шел, а топтался на месте. Туман и еловые ветви, ветви и туман. «Прямо, как ежик», — печально подумал Костя, вспомнив любимый мультфильм своей мамы. Она всегда и его звала к телевизору, когда показывали «Ежика в тумане». Увидеть бы еще когда-нибудь маму.

От таких мыслей Косте захотелось плакать, но он сдержался. А какой в этом смысл? Нет, погибать здесь он не хотел. Пусть он заблудился, пусть хочется есть, он будет ходить по этому лесу и выйдет из Чертова угла, как тот усталый человек у костра на берегу Шойны. Пусть ему даже придется тоже идти четверо суток.

Он шел и продирался сквозь ветки, спотыкался, падал, поднимался и снова шел. Просто туда, куда несут ноги. Он давно не обращал уже внимания на царапины и ушибы. Больше всего ненавидел завалы. Уже не было сил, чтобы лезть через них, и приходилось обходить поваленные грудой деревья и иногда все равно лезть. Туману и лесу не было конца. Он пробовал петь про себя, но получалось так: что бы он ни запел, он все время повторял лишь первую строку и не мог сдвинуться дальше. Это не помогало, а только еще более изматывало нервы.

Сколько он уже шел, он не знал. Он догадывался, что утро еще не наступило, но уже ночь сейчас или еще вечер — оставалось для него загадкой. Он потерял счет времени. Он устал так, что, когда при очередном падении въехал ладонью во что-то мягкое и теплое, почти живое, даже не вздрогнул, даже не отдернул руку и уж тем более не испугался. Он только посмотрел, что это. И когда увидел, то вдруг понял все. Понял и засмеялся, отвалившись на спину. Ему стало так смешно, что он хохотал громко, оглушая лес, до колик в животе. То, во что влезла его рука, было не чем иным, как кучей свежих лосиных орехов. Но не это больше всего насмешило Костю, а то, что, вляпавшись в это дело, он понял, чью рожу видел в туманном лесу. Его испугал тот, кого он мечтал здесь увидеть. Его испугал лось.

— А я-то думал. Я-то думал, — вслух приговаривал Костя. — Я-то думал, что это нечистая сила.

Он сел. Ему стало так легко, будто уже нашелся выход из Чертова угла.

— Лы-ыка! — сипло закричал Костя. — Лы-ыка! Ты где-е?!

Серега не знал, что теперь делать. Он долго кричал, звал Костю. Никто ему не ответил. Страшилище тоже больше не приходило. «Зверюга какая-нибудь, — теперь, уже успокоившись, думал о нем Лыка. — Медведь, что ли? Уж больно большой».

— Ко-о-стя! — еще раз крикнул он, — Ко… — сорвал голос.

«Ну вот, — подумал он, — теперь я, как Костян, двое сиплых в тумане».

Лыка снова развел костер. Громко кричать не получалось, а шипеть, как гусак, — толку никакого. Серега молчал, давая отдохнуть голосовым связкам. Можно было, конечно, пальнуть из пистолета в воздух, теперь-то он снят с предохранителя, тогда Костя, наверное, услышит. Но Сема сказал: «Стрелять лишь в крайнем случае». И он прав. Во-первых, патронов всего пять штук осталось. Во-вторых, каждый выстрел может отвлечь Сему и привлечь внимание этих лесных бандитов. Может, они и сейчас уже сюда подбираются.

Последняя мысль особенно взволновала Серегу. Он пощупал пистолет у себя за поясом и немного отодвинулся от костра, чтобы в случае чего быстро нырнуть в туман. И тут же он услышал человеческие шаги. Кто-то подходил со стороны болота. Теперь сомнений быть не могло никаких. «Сема или бандиты?» — подумал Лыка. На всякий случай он взял пистолет в руку и тихонько отполз в сторону землянки. Так же тихо сполз в яму. Отсюда видно было костер, он был шагах в четырех, и небольшие языки пламени все-таки пробивались сквозь туманную мглу.