Александр Преображенский - На воре шапка горит

— Угу, — буркнул "сосущий пиво" и, сразу отвернувшись, направился к тем, кто его ждал за приоткрытой дверью.

Скоро Митя увидел, кто это. Еще не отъехал "УАЗ" "децибельщиков", а уже мимо него в противоположную от Зараева сторону по единственной улице Бузырина прошагали двое — "сосущий пиво" и тот с усиками, который приехал на мотоцикле с Серегой — Лысым.

"Значит, это и есть брат Никиты, — решил Митя, — а Тоша говорила, что здоровый мужик". Впрочем, на верное, она не ошиблась. Просто рядом с "сосущим пиво" даже человек солидной физической комплекции смотрелся субтильным. Митя огляделся, больше никто не шел в ту же сторону по дороге. И площадь совсем опустела. "Но ведь был еще кто — то, "сосущий пиво" говорил: "Мужики". Или он это вообще… А где Майкл?" Только зря он задал себе этот вопрос. Ясно ведь, кого "медведь" провожает… Ну, и ладно. У Мити есть дела поважнее. Он покинул укрытие и пошел вслед за удаляющейся парой.

Стало совсем темно, а на затененной высокими березами, похожей на аллею улице — тем более. Митя больше слышал, чем видел впереди идущих. Дорога постепенно забирала под горку и поворачивала все более вправо к реке. Неожиданно сельская улица кончилась. Но нет, впереди остался еще один дом, стоящий в отдалении, на отшибе. К нему — то и приближалась парочка. Митя замедлил ход, ему предстояло пересечь открытое пространство шагов в двадцать — тридцать, и он не хотел, чтобы его заметили от чернеющего приземистого дома, когда разгадка всего казалась уже такой близкой. Выждав пару минут и услыхав, как скрипнула, а потом хлопнула дверь, как заговорили голоса, увидев, как высветился электрическим светом прямоугольник открытой двери, и заметив, куда вместе с голосами побежал от этой двери светлячок фонарика, Митя направился к цели.

Он смело вошел через калитку, потому что люди уже скрылись за домом и сейчас не было слышно даже их разговора. Потом Митя быстро подбежал к дому и стал красться вокруг него, прижимаясь к самой бревенчатой стене, надеясь скрыться и потеряться в тени на ее темном фоне. Обогнув дом, шагах в десяти от него он увидел обычный гараж. Только не самый обычный, а очень старый, какие теперь лишь изредка можно отыскать в московских дворах. Гараж этот полностью металлический, с двускатной крышей и обычно ржавый — такой, какой поднял подъемным краном Юрий Деточкин в кинофильме "Берегись автомобиля".

Щели по периметру двери этого сооружения светились, люди зашли внутрь, но голосов их не было слышно. Пока никто не видит, Митя опять быстренько пробежал этот десяток шагов, отделявших его от гаража. Встал, прислонившись телом и щекой с правой стороны от щели. Люди внутри шевелились, он слышал разные звуки, они там с чем — то возились, но молчали по — прежнему. И тут Митя услышал тихий шепот у самого своего уха:

— Вякнешь, гнида, проткну горло, понял?

В тот же миг Митя почувствовал холодную острую сталь на собственной шее. И еще крепкая рука схватила его за грудки, с силой прижимая спиной к гаражной стенке. И очень близко он увидел лицо, которое даже в темноте сразу узнал бы. Это был Майк.

— Тихо, — сказал Мишка. — Молчи, дурак, а то зарежу. Я не шучу. Медленно и тихо за мной, за угол, понял?

Он потянул Митю за собой к углу гаража, не убирая лезвия от горла. Митя безмолвно повиновался. Так они и перешли к другой стенке, к которой Мишка опять его сильно прижал, заняв позицию поудобнее, прямо напротив Мити, глядя и дыша ему в лицо.

— Молчи, гад, — еще раз повторил он.

Митя и так молчал. А вот люди внутри гаража заговорили, не скрываясь, и он их услышал.

— Ну так что, годится? — спросил первый, и Митя узнал в нем того, кто был с Мишкой в комнатке киномеханика. Значит, Сергей, брат Никиты.

— В принципе да, — отозвался "сосущий пиво".

— Давай бабки и забирай.

— Все равно я на нем прямо так не уеду.

— Это почему?

— Ну ключа ж нет. Или уже есть?

— Ключа нет. Но ты говорил, что это для тебя не проблема.

— Не проблема. Ключ мне сделают. Только… Только отсюда его придется забирать тачкой. Можно бы и сегодня, но вишь, мы с грузом.

— Так что, ты сегодня не будешь?..

— Не буду. И бабок таких у меня с собой нету.

— А когда?

— Давай завтра. Теперь я все уже видел.

— Ладно. Бе са мэ мучо. Но в это же время.

— Договорились. Эх, хороша штучка! — вырвался у "сосущего пиво" неуместный для торга возглас. — Вот только не заводится, — тут же добавил он, хохотнув. — Может, еще скинете штучку?

— Мы так не договаривались! Это уже лажа! — возмущенно встрял новый голос, и Митя узнал Никиту. — И так, в натуре, отдаем за копейки!

— Однако братец у тебя крутой, — еще раз хохотнул покупатель. — Шучу, шучу. Я принесу эти деньги. Значит, завтра в это же время. Эх, жаль расставаться! Ладно, я пойду.

— Мы проводим, — угрюмо произнес Серега, Никитин брат.

И почти сразу — скрип петель. Мишка еще сильнее навалился на Митю, так, что тот испугался, вдруг просто случайно тот перережет ему горло. Но этого не случилось. Тяжело ухнула гаражная дверь, выпустив людей наружу. В молчании троица пошла к дому, Митя видел со спины их неясные черные силуэты. Все скрылись в темноте.

Прошло еще некоторое время, прежде чем Мишка ослабил хватку, а потом и вовсе отпустил Митю, сделав шаг назад.

— Ну что, придурок, — сказал он, — поговорим, да?

— О чем? — спросил Митя.

— Об этом!

Тяжелый удар чугунным утюгом обрушился Мите на челюсть слева, второй утюг прилетел справа и врезался в скулу, третий двинул снизу, прямо в подбородок, затылок гулко пробил по металлу, и Митины ноги сложились сами, как у старого плюшевого мишки, из которого наполовину высыпались опилки.

Он открыл глаза и закрыл их в ту же секунду, ярким светом резанула ничем не прикрытая мощная лампа без абажура. Внутри глаз поселилась почему — то синяя змейка спирали — возбуждение на сетчатке. Защитив глаза ладонью, Митя открыл их снова.

— Очухался, придурок, — отметил голос Мишки его возвращение к жизни. — Значит, так. Я сейчас уйду ненадолго. Ты тут сиди тихо. Я буду неподалеку. Станешь шуметь, приду — зарежу.

Для подтверждения слов он дернул Митю за грудки и сунул ему под нос острое блестящие лезвие. Митя узнал свой собственный швейцарский ножик, и неожиданно сразу накатили слезы. Так неожиданно, что он не смог сдержать их, глубоко задышал, засопел, скривился, и капли соленой влаги смочили ему ресницы.

Мишка довольно ухмыльнулся.

— Ноешь, сучонок.

Митя застонал от злобы, мгновенно сменившей горесть, и это помогло. Он превозмог слезы. Ведь плакал — то не от страха.

— Сиди тихо, — еще раз повторил Мишка. — Вернемся, решим, что с тобой делать.

Он вышел и запер дверь, гремя задвижкой и замком снаружи. Потом погас свет, значит, и выключатель на улице.