Джулия Кэмпбелл - Тайна зловещего родственника

Ди фыркнула от смеха.

— Забавно! И все же я предпочла бы иметь маленькую комнату. Мне вообще хочется жить в маленьком доме — таком, как у вас.

— Послушай меня, Ди, — увещевательным тоном промолвила Трикси. — Послушай меня внимательно. Тебе надо перестать с ненавистью относиться к богатству. И хватит терзаться из — за того, что у твоих родителей много денег. Я могу допустить, что это противно, когда над душой все время стоит какой — то никому не нужный напыщенный дворецкий, и все крутится поблизости, и во все лезет… И это, слов нет, обидно и досадно, что тебе почти не позволяют видеть твоих маленьких братишек и сестренок. Но ты ведешь себя так… Ты постоянно всем даешь понять, что большие деньги — это нечто постыдное, в высшей степени неприличное. Джим и Белка тоже очень богатые, но сама видишь — они этим совершенно не тяготятся. И позорным не считают.

Ди опустила голову.

— Они к этому привыкли, — по крайней мере, Белка. Я, наверное, тоже постепенно привыкну. Но это когда-нибудь потом. А сейчас мне ни на минуту не удается забыть, что все ребята в классе другие — не такие, как я, и время они проводят совсем по — другому. Когда мы жили на Мэйн-стрит, ко мне постоянно приходили в гости и девочки, и мальчишки. А сейчас… Мне просто нестерпимо жить вдалеке от всех, в доме возле проселочной дороги, по существу, в пустыне, от которой черт знает какое расстояние до центра нашего города.

— Там, где живем мы, тоже довольно пустынно, — возразила Трикси, — и до центра Слиписайда точно так же не рукой подать. Но тебе ведь не хуже моего ясно, Ди, что не от места, где ты живешь, зависит отношение людей. Не расстояние от твоего дома до центра города заставляет любить тебя или не любить. Господи Боже! Даже смешно, что все это приходится объяснять разумному человеку!

— Белка думает то же самое, — призналась Ди. — Она как — то осталась у нас на уик-энд, и мы провели ночь вместе в этой комнате. Мы тогда долго не спали и, лежа в кроватях, все говорили, говорили… Белка сказала, что до того как познакомилась с тобой и Джимом, ей было все время тоскливо, плохо и она чувствовала себя ужасно несчастной. И ходила унылая, мрачная. Из — за этого она, конечно, не пользовалась расположением наших одноклассников. И еще она доказывала мне, что прежние друзья не навещают меня лишь оттого, что я их не приглашаю.

— Так оно и есть, — тотчас подтвердила Трикси. — Вспомни: ты позвала ребят на празднование Хэллоуина, и все явились, и отлично провели вечер. Возьми меня, к примеру, — добавила она со смехом. — Каждое твое приглашение я принимала, не задумываясь, и с превеликим удовольствием. Правда же? Но готова поклясться: если я сию секунду не приведу себя в порядок перед обедом, меня больше не пригласят в этот великолепный дом. Посмотри на будильник — уже почти восемь.

Ди повернулась к часам, стоявшим на письменном столе.

— Мне бы очень хотелось, чтобы дядя Монти не явился к обеду и нам не пришлось с ним сидеть за одним столом. Я слегка побаиваюсь этой встречи. Сможем ли мы обе сделать такие бесстрастные физиономии, чтобы он не понял, сколько нам теперь про него известно и как мы к нему относимся? Боюсь, по моему лицу легко все прочитать, как по книге.

— А ты не бойся, — проговорила Трикси. — Мы не должны себя выдать и, значит, не выдадим. Только и всего. Другого выхода я не вижу. Да особенно сложного тут ничего и нет. Не смотри на меня и не смотри на дядюшку… Так называемого дядюшку. Это лучший способ скрыть свои чувства.

— Ах, если бы нам с тобой надеть маски! — Ди явно забеспокоилась. — К сожалению, это нереально. А знаешь, пожалуй, самое правильное — притвориться, будто твое настоящее лицо и есть маска.

Она подбежала к зеркалу и начала тренироваться.

— Взгляни, Трикс, похоже сейчас мое лицо на маску? Можно сказать, что оно ничего не выражает? Что оно абсолютно бесстрастно?

Трикси затряслась от смеха.

— Ничего себе бесстрастное! Щеки у тебя втянуты, челюсти сведены, глаза испуганные и выпучены, как у безумной. Ди, ты похожа на рыбу, выброшенную на берег… Да — да, вылитая рыба! Нелегко тебе придется за столом. Как, интересно, ты будешь есть с таким лицом? Оно будто замороженное. Ты и рта не раскроешь. Что касается меня, то я целиком сосредоточусь на вкусной еде, которую у вас всегда подают. Это меня безусловно выручит.

Тем не менее обед прошел гладко. Девочки ухитрились выглядеть и вести себя так, словно им не приходилось что — то утаивать от окружающих, словно дядя Монти в их глазах продолжал оставаться родным братом миссис Линч. Монти, в свою очередь, и виду не подал, будто подозревает их в том, что они, в свою очередь, подозревают его в очень нехороших вещах.

После обеда Трикси вдруг обнаружила, что у нее слипаются глаза и она абсолютно не в силах с этим бороться.

— Слава Тебе, Господи, что у нас, по крайней мере, сегодня нет домашнего задания. — Трикси безостановочно зевала, пока девочки раздевались и укладывались в постели, и заснула буквально в ту самую секунду, когда голова ее коснулась мягкой подушки.

Но поскольку спать она легла непривычно рано, то спустя несколько часов неожиданно проснулась. Открыв глаза, Трикси принялась соображать, как действовать дальше. Светящийся циферблат настольных часов сообщил ей, что уже без двадцати час. Девочка потихоньку, стараясь не разбудить подружку, вылезла из кровати, на цыпочках приблизилась к двери, осторожно отворила ее и прислушалась. В доме царила тишина. Ди одолжила ей на несколько дней свой теплый халатик; Трикси торопливо накинула его на себя и, почти неслышно ступая босыми ногами, спустилась вниз по лестнице. Холл был слабо освещен, но в столовой, которую ей, чтобы попасть на веранду, предстояло пройти насквозь, отсутствовал даже этот приглушенный свет; там стояла непроглядная тьма. Трикси настороженно вглядывалась во мрак, но сумела лишь с трудом различить нечеткие контуры массивной мебели красного дерева.

— Пожалуй, придется включить люстру, — сказала она тихим шепотом, жалея, что заранее не приготовила карманный фонарик или свечу. — Иначе я наткнусь на какой-нибудь буфет или стол и подниму на ноги весь дом.

Трикси двинулась вперед, руками ощупывая стены и не сразу, но все — таки отыскала выключатель. Послышался негромкий щелчок, показавшийся ей оглушительным грохотом. Море света, излучаемого огромной хрустальной люстрой, разом залило гигантскую столовую и террасу. Трикси, ослепленная, зажмурилась и в испуге застыла на месте, не смея шевельнуть рукой или ногой.

Через минуту — другую девочка пришла в себя и продолжила путь. Не то чтобы она перепугалась насмерть, но руки ее, когда она открывала высокие створчатые двери веранды, предательски дрожали. По выложенному каменными плитами полу она пробралась к потухшему камину. Бедняжка боялась оглянуться по сторонам: ей мерещились тысячи глаз, хищно следящие за каждым ее движением.