Владимир Вафин - Чужаки

— Крутчин! — позвал врач и в кабинет ввалился старший сержант.

— Ночного стричь!

Крутчин пошел в душевую, на ходу поднял с банкетки Уланова и усадил его на стул.

— Бери таз! — скомандовал он.

Увидев машинку, подросток отшатнулся и сорвался с места.

— Куда! Сядь! — Крутчин отложил машинку, шагнул к пацану, заломил ему руки за спину и крикнул: — Стас!

Появился дежурный в гражданке.

— Подержи сучонка! — попросил Крутчин.

Дежурный помог ему усадить паренька на стул. На шум появился врач, быстро оглядел комнату и остановил свой взгляд на подростке.

— Доктор, скажите, у меня же чистая голова, — плаксиво протянул Уланов.

— Я с тобой, ублюдок, еще буду разговаривать. Давайте стригите! — резко произнес врач и вышел из душевой.

Крутчин включил машинку, и волосы посыпались в таз. По щекам пацана покатились слезы.

— Влад, ты идешь домой? — спросил Андрей, остановившись в дверях и подперев плечом косяк.

Влад накинул куртку, и они вышли на улицу.

— Бля... не пойму я, ну зачем травить пацанов? Они ведь вообще обозлятся, сделаются зверенышами. — Влад ударил кулаком по раскрытой ладони.

— Брось ты, что ты можешь сделать? Это до нас было и после нас так будет продолжаться. И не советую тебе ввязываться в это гнилье, можешь вылететь из органов. У Бычары с прокуратурой все повязано, вась-вась, — вздохнув, произнес Андрей, — это одна шайка-лейка.

— Да ты пойми, я себя просто самым обыкновенным подонком чувствую. Умом я понимаю, что они преступники, а сердце этого не принимает. Я, может быть, готов двадцать пять лет в милиции пахать, но в этом гадюшнике... Я чувствую, как меня с каждым днем отравляют. И этот яд с годами накапливается. Его становится все больше и больше. Он отравляет душу. Из меня хотят сделать мента! А я не хочу, пойми меня, не хочу я становиться мразью. Знаешь, что мне Алеха Шорох сказал? Милиция делится на две категории: на ментов и милиционеров. Ментов, говорит, куда ни плюнешь — попадешь, а милиционеров — раз-два и обчелся. Кто мы с тобой, Андрей, в таком случае?

— Шорох? Это тот парень, из-за которого ты чуть не погиб? А где он сейчас?

— В морфлоте.

Неожиданно им преградила путь слегка подвыпившая женщина.

— Вас можно спросить? — она вскинула глаза и в упор посмотрела на Влада и Андрея.

— Спрашивайте... — сморщившись, сказал Влад.

— Вот ответьте мне, зачем вы форму носите?

— Чего? — удивленно вытаращил глаза Андрей, — пошла ты...

Они обошли женщину и двинулись своей дорогой.

— Ну скажите, зачем вам форма? — кричала женщина им вслед.

— Пробитая какая-то, — оглянувшись, недоуменно произнес Андрей.

— А действительно, зачем мы форму носим? — Влад посмотрел на Андрея.'

— Как зачем? — Андрей замялся. — По уставу, наверное.

— Нет! Это для того, чтобы нас боялись, чтобы держать людей в страхе. Не пойму, кому служим верой и правдой? Называемся «действительно народной», а служим тем, у кого власть.

На троллейбусной остановке они расстались. Влад сел на свой троллейбус и всю дорогу ехал, задумавшись. У него было какое-то подавленное состояние. «А ты все-таки струсил, когда Бычара пригрозил психом», — говорил Владу его внутренний голос. «А что я мог сделать? С психиатрами лучше не связываться, и Бычара накатал бы мне такое направление, что меня как буйного закрыли бы в психушку... Вот и получается, братец, труханул ты... Да ладно, смотаюсь я в Тулу, ничего не случится».

Подходя к дому, Влад поднял глаза на окна третьего этажа и улыбнулся, увидев мать с Ником. Он помахал им рукой и поспешил домой. Когда он открыл дверь, сын оторвался от бабушки и побежал ему навстречу. Вдруг мальчуган споткнулся, но Влад подхватил его на руки и прижал крохотное тельце сына к груди.

— Здравствуй, папа! — пролепетал он и прижался губами к щеке отца.

— Ну как он, мама?

— С утра температура была нормальная, ночью плакал, тебя звал. Завтракать будешь? Ника без тебя кашу есть не стал.

— Будем есть кашу? — улыбаясь, спросил Влад сына.

— Буду.

Влад поднялся по лестнице приемника на второй этаж и позвонил. Ему открыла воспитательница в рубашке защитного цвета.

— Ой, Влад Алексеевич, хорошо, что вы пришли. Я в магазин хочу сбегать: там колбасу привезли. Посидите, пожалуйста, на группе, — попросила она его.

— Только вы побыстрее: мне ведь уезжать надо.

Закрыв за ней дверь, Влад прошел в игровую. Подростки, смотревшие телевизор, встали.

— Здравствуйте, Влад Алексеевич!

— Здравствуйте, пацаны, садитесь.

— Иди сюда, — позвал Влад Саньку.

Они вышли в коридор и сели рядом на банкетке.

— Ну что, Санька, пора ехать!

— Я знаю, — с грустью ответил подросток, — два года дразнили меня этой путевкой, я уж думал — все, простили. Ан нет, как там говорится: от сумы и тюрьмы не уйдешь. Все-таки приговорили.

— Откуда ты знаешь, что я тебя повезу? — удивился Влад.

— Знаю и все... — Санька опустил глаза.

— Так... интересное кино получается, — задумался старшина.

Вдруг, услышав крики и шум, доносившиеся из игровой, Влад рванулся туда и быстро окинул взглядом помещение. У окошка, отирая с лица кровь, стоял Бобин, белобрысый парнишка с приплюснутым носом. Вдруг он схватил стул и замахнулся им на Панина, рыжего мальчишку.

— Уроню! — заорал Бобин.

— Ну. давай, чмо, — дерзко улыбаясь, выкрикнул Панин.

Влад выхватил у Бобина стул.

— Всем строиться! — приказал он.

Воспитанники построились в шеренгу. Влад вывел из строя Бобина и, нагнув его голову, ударил сложенными пальцами по шее. Подросток упал на ковер.

— Получил «шашку», — рассмеялся Панин.

Влад вывел из строя ухмыляющегося Панина.

— За что, Влад Алексеевич? — заныл мальчишка.

Влад ударил и его. Все замерли.

— А теперь... всем упор лежа принять! Двадцать раз отжаться. Пошел!

Подростки повалились на ковер, шумно переговариваясь.

— Паня, козел, из-за тебя... — прошептал кто-то.

— Все. Паня, вечером разберемся, — с угрозой в голосе тихо произнес Лобарев, когда Влад вышел из игровой.

К нему подбежал мальчишка лет пяти и, подергав его за рукав, похвастался:

— Дядя Влад, а я мозайку собрал.

— Да пошел ты! — Влад раздраженно одернул руку.

Улыбающееся лицо мальчугана вдруг исказила гримаса, на глаза навернулись слезы. Влад посмотрел на пацаненка и, укоряя себя за свою несдержанность, опустился перед ним на корточки.

— Прости, Максимка. Ну что ты?

Заглядывая ему в глаза, он начал щекотать мальчугана, пытаясь развеселить его. Потом протянул ему конфетку.

— Отставить, первая группа. Сели, — скомандовал он, зайдя в игровую.

Подростки прекратили отжиматься и расселись на лавках.

— Так вот, пацаны... — Влад внимательно обвел взглядом ребят, — если кому-то вдруг захочется подраться, то делайте это один на один, и чтобы никто не видел, ясно?