Евгений Некрасов - Диверсия Мухи

Отдохнув, он опять стал перекладывать песчинки. Одну за одной, с чувством, с толком, с расстановкой. Торопиться ему было некуда.

Маша здорово жалела, что рачок такой тормозной. Хотелось поглядеть, как он будет перебираться на новую квартиру, но из-за его неторопливости не успевала. Катер скоро появится над скалой. Тогда Маша и Иерофанушка выполнят учебно-тренировочную задачу и сюда уже не вернутся.

Конечно, больше, чем рачье новоселье, Машу интересовало географическое положение базы. Приметы она стала искать, как только транспортировщик вышел из бухты. Больше всего ее порадовала бы какая-нибудь однозначная дрянь, которую нигде не делают, кроме как у нас да, может быть, на Украине. Тогда все просто: глянула – ага, банка от килек в томате, здравствуй, Родина! А если они не кильки, а «вдлыи у томатЬ, значит, здоровенька була, незалежна Украина.

Мусор под водой был, он есть всегда. Но пока что на глаза попадались интернациональные отходы: то витая бутылочка со смытой этикеткой, то колпак от автомобиля неизвестной марки, а чаще такая гадость, что в школе рассказать постесняешься. Подводный пейзаж был свой, черноморский. Беда в том, что Черное море сообщается со Средиземным, и живность в нем больше чем наполовину средиземноморская. А из Средиземного моря прямой путь в Атлантику, там черт не разберет, кто откуда приплыл, приполз и приехал на днищах кораблей. Так что вопрос, где находится база, оставался нерешенным.

Рачок наконец-то закончил расчистку новой раковины. Для проверки пощупал ее усиками, сунул в новое жилище огромную рабочую клешню и вытянул какую-то соринку, незаметную для

Машиного глаза. Наконец, он стал выползать из старой раковины. За рыцарским панцирем показалась мягкое, как слизняк, серое брюшко. Рачок словно потерял штаны.

В самый ответственный момент, когда брюшко вылезло больше, чем наполовину и любой малек мог слопать рачка и не подавиться, в воде послышался шум винтов. Сначала тихо, как будто кто-то неторопливо, но упрямо сверлил стену ручной дрелью. Потом громче, громче… Рачок, не будь дурак, спрятался.

Шум винтов уже отдавался болью в ушах. Иерофанушка оторвал буксировщик от дна и стрелой бросил вверх.

Катерное днище парило на поверхности воды, как аэростат. Два сверкающих латунных винта пенили воду. Звук при этом был отвратительный. Люди на катере, наверное, слышали его как плеск или не слышали вовсе, а здесь, под водой, тебе как будто в каждый зуб воткнули по жалу бормашины.

Оказавшись метрах в трех под днищем, Иерофанушка уравнял скорости и начал всплывать. Днище приближалось, накрывая сидевших в транспортировщике людей своей тенью.

Два метра…

Полтора…

Метр…

Маша подняла руки. Через три дня в них будет мина, а какой катер предстоит взорвать, этот или другой, она не знала. Трясло ее здорово, а что больше виновато – напор воды, вибрация катерных механизмов или страх, было не разобрать. Сейчас все зависело от мастерства «друга и учителя». Стоило Иерофанушке потерять скорость или не вписаться в ритм волн, раскачивающих катер, как бешено вращавшиеся над головами винты в капусту изрубили бы сначала сидевшую сзади Машу, а потом и его самого.

До катера оставались сантиметры. Маша боялась, что там, наверху, капитан уже скомандовал прибавить обороты. Еще мгновение, и катер, рванувшись, оттяпает ей винтами руки…

Еще секунда… Есть! Маша коснулась днища.

Иерофанушка продолжал вести транспортировщик прежним курсом. Оборачиваться ему было нельзя – дай бог справиться с управлением. Торопясь скрыться, Маша хлопнула «друга и учителя» по плечу. Транспортировщик ринулся на глубину, и сверлящий скрежет винтов стал утихать.

Маша чувствовала себя совершенно счастливой.

Жуткая работенка у боевых пловцов!

Тихо журча водометом, транспортировщик шел к бухте. Маша гадала, на чем он работает. Не на сжатом воздухе, точно, а то бы оставлял за собой пузырьки.

Поток пресной воды, в котором обитали пираньи, проскочили с ходу. Хищницы мелькнули вдали серебристой мошкарой и пропали из виду.

После тренировки у Маши еще руки ходили ходуном. Она охотнее доплыла бы до пещеры пассажиркой, чем ластами махать, но Иерофанушка вел транспортировщик в бухту, явно собираясь оставить его на прежнем месте. Маша тронула его за плечо и показала в сторону пещеры. «Друг и учитель» в ответ забубнил, что в соленой воде у транспортировщика одна плавучесть, в пресной другая, ее надо регулировать, надувая какие-то мешки, для которых у него нет баллонов.

Зато посмотрим, как будут кормить «собачек», – бодро объявил он, посмотрев на часы.

Маша не видела в обители собак, да и кормление их не такое зрелище, чтобы на него специально смотреть. Судя по всему, Иерофанушка говорил о пираньях.

Похоже, Иерофанушка был доволен успехами ученицы. Хотя прямо он Машу не похвалил, но болтал с ней, как с лучшей подругой.

Черт, люблю «собачек»! Мозжонки махонькие, зато челюсти большие. Запомни, сестра: природа жалости не знает. Наделала машинок для убийства, они живут и размножаются – значит, урок выполнен на «пять»!

Маше хотелось ответить: «Ну и долго ли вы проплаваете со своими любимыми?» Но загубник во рту заставлял помалкивать.

Они зависли в толще воды у пещеры. Пираний пока не было видно. Маша озиралась, присматривая пути к отходу. Не так уж и страшно: десяток взмахов ластами в одну сторону – и ты в бухте с соленой водой, десяток взмахов в другую – и ты в пещере, а там вода пресная, но для пираний слишком холодная. Самым опасным был путь в открытое море. Плыви хоть из пещеры, хоть из бухты, все равно не минуешь полосу теплой пресной воды, где как в аквариуме обитают пираньи. Маша с Иерофанушкой проскочили ее туда и обратно на транспортировщике, не дав «собачкам» времени кинуться в погоню.

Коротая время, Иерофанушка рассказал, что настоящая собака в обители была – ньюфаундленд, подаренный кем-то брату иерею. Собаки эти умные, крупные, отлично плавают – их еще называют водолазами. Однажды кто-то из новичков, не зная о пираньях, бросил псу палку за линию поплавков…

– Шерсть по всей бухте плавала. Одна шерсть и осталась, – закончил Иерофанушка и, посмотрев на часы, объявил: – Уже скоро.

Не успел он договорить, как послышался плеск, и прямо на головы диверсантов в облаке крови вывалилось килограммов двадцать мясных обрезков.

Маша отскочила, как ошпаренная, а Иерофа-нушку облако накрыло. Протирая стекло маски, он отплыл чуть в сторону и остановился в вызывающей близости от опускающихся на дно лоскутьев мяса. Пираньи появились сразу с двух сторон и, сверкая серебристыми боками, как целый полк, нет, воздушная армия истребителей, ринулись на кровь.