Андрэ Маспэн - Дело о радиоактивном кобальте

— Г-н Кудерк, сегодня воскресенье! В Сакле, наверно, мало народу. Я никому не помешаю. Умоляю вас, возьмите меня с собой!

Г-н Кудерк заколебался. Затаив дыхание, я увидел на его лице отражение внутренней борьбы. Вскоре его синие глаза начали искриться и веснушки стали ярко-красными, будто бы освещенными изнутри.

— Да… Ну, один раз ничего. Едем!

Я еле удержался, чтобы не подпрыгнуть от радости.

— Скажите, мсье Кудерк, могу ли я попросить еще за Голову-яйцо. Я хочу сказать, за моего товарища… Вы знаете, он очень силен в физике!

— И поэтому вы прозвали его Головой-яйцом, А это значит неплохая голова! Хорошо! Едем!

Я побежал к нашим, которые продолжали уплетать бутерброды с маслом и медом. Принося Мяча в жертву светским приличиям — ведь кто-то должен был остаться с Франсисом, — я захватил с собой на бегу Голову-яйцо. В первый раз я увидел нашего технического советника в истинном его виде: обычно такой сдержанный и боязливый, он громко что-то выкрикивал и шел чуть ли не вприпрыжку, так что при этом покачивалась в разные стороны его голова. Через минуту мы уже катили с г-ном Кудерком в Сакле.

В местечке «Христос из Сакле» старая деревня и Атомный центр находились напротив, как два символа — старого и нового мира. С одной стороны — несколько убогих крестьянских домиков, прижавшихся к земле, с другой — просторные и гордые новые здания, то квадратные, то круглые, поднимавшиеся в небо.

Входя в ворота, г-н Кудерк коротко рассказал, что Центр, окруженный решеткой и охраняемый стражей, возник в 1943 году. С тех пор он все время расширяется. Кроме атомных котлов, служащих для экспериментальных работ, Центр располагает большим помещением, где производятся различные эксперименты в лабораториях, приспособленных для разрешения проблем ядерной и нейтронной физики, радиоактивности, электроники, термодинамики, металлургии, биологии, медицины и большого количества других наук и дисциплин, названия которых я не запомнил.

Автомобиль остановился около ограды. Стражник приблизился к г-ну Кудерку и, узнав его, отдал честь.

— А эти господа? — спросил он тусклым голосом, указывая на нас пальцем.

— А, — сказал Кудерк. — Это атомные шпионы!

Стражник расхохотался. Дав знак своему начальнику за оградой, подозрительному, как таможенник, он пошел открывать ворота.

— Нам повезло, что нас встретил старый знакомый, — сказал г-н Кудерк, когда машина уже шла по широким аллеям к Центру. — В Сакле доступ не для всех. Нас здесь около шести тысяч испытателей, инженеров, рабочих. Мы работаем постоянно. Как стража может знать всех в лицо? Даже мы обязаны показывать пропуск. Тем более посетители — посторонние.

Мы молчали, восхищенные. Перед входом в одну из лабораторий стоял автомобиль Ситроен-403. Г-н Кудерк, как мне показалось, крайне нетерпеливо предложил нам следовать за ним. Он ввел нас почти бегом в продолговатый зал, где никого не было. На одной из стен зала находились странные желтые стекла. Над стеклами были подвешены сложные аппараты, состоящие из длинных труб и роликов. Г-н Кудерк начал управлять аппаратом, то перемещая его, то поворачивая на 90 градусов, то нажимая на кнопки. Приблизившись к аппарату, я застыл озадаченный. Действительно, аппарат и его точные сложные движения отражались в стекле, как в зеркале. Я протер глаза. Кривлянье перед зеркалом мне показалось глупым. Вслед затем, вглядываясь, я увидел, что изображение в зеркале не вполне соответствовало аппарату. Шарниры оканчивались щипцами. Они схватили кусочек металла, на что я не обратил до этого внимания, и перенесли его в ванну, которой также не было перед зеркалом. Скоро я понял: это было оконное стекло, но не зеркало. Оно отделяло зал, где мы находились, от другого изолированного помещения. То, что я принял за отражение в зеркале, было на самом деле аппаратом, которым манипулировал г-н Кудерк, так что второй аппарат, идентичный первому, в точности повторял на расстоянии движения, передаваемые по эту сторону стекла. И целью этих движений было переносить кусочек металла в ванну, куда он и опускался. Ванна была окружена термометрами и другими измерительными приборами. Что-то должно было произойти, но было неясно что, поскольку Г-Н Кудерк в течение некоторого времени заносил какие-то цифры в свою записную книжку.

— Так вот! — сказал он, закрывая свою записную книжку. — Тут нет волшебства, но необходимо было сделать запись сегодня, а не завтра. Мы находимся в лаборатории большой активности. Мы изучаем здесь влияние излучения на некоторые металлы. Эти материалы сильно радиоактивны, следовательно, опасны. Поэтому пользуются дистанционными манипуляторами, которые вы видите. Что же касается окон с изумительной прозрачностью, то они из свинцового стекла толщиной в метр. Они гарантируют полную безопасность от излучения. А сейчас… у нас мало времени, Мы не можем все осмотреть. Надо выбирать… Пойдемте, обойдем синхротрон… один из мощнейших в Европе. Знаете вы, по крайней мере, что такое синхротрон?

Я бросил на Голову-яйцо взгляд, которым хотел сказать: «Теперь — твой ход, помоги мне не ударить в грязь лицом!».

— О, — сказал Голова-яйцо, — синхротрон — это ускоритель частиц, так ведь?

— Очень хорошо, мое дитя! — сказал г-н Кудерк. — У нас здесь есть и другие ускорители, меньшей мощности: электростатический ускоритель Ван-де-Граафа, циклотрон, линейный ускоритель… А могли бы вы мне сказать, какое назначение у этих огромных аппаратов?

Мы шли теперь по аллее, которая вела к зданию, где помещался синхротрон. Вопрос г-на Кудерка напомнил мне дискуссию о счетчике Гейгера и об атоме. Поглядывая на Голо-ву-яйцо и не рискуя ответить глупо, я произнес колеблющимся тоном:

— Не подвергается ли там «бомбардировке» атомное ядро?

— Ну, как глубоки физические знания у этих ребят, — воскликнул г-н Кудерк не без иронии. Я залился румянцем от удовольствия. — Да, да, — продолжал он. — Приблизившись к положительно заряженному ядру, протон, или альфа-частица, также заряженная положительно, будет отталкиваться электростатическими силами. Тем не менее, если частице сообщено быстрое движение и ее энергия значительна, или, проще говоря, если «снаряд» способен глубоко проникать благодаря своей скорости, он преодолеет этот потенциальный барьер и будет захвачен атомным ядром, вызывая расщепление. Сначала перепробовали все виды «снарядов»: ядро гелия, протоны, дейтоны — ядра тяжелого изотопа водорода и т. д. После обратили внимание, что электрически нейтральные нейтроны способны преодолеть этот барьер» Однако синхротрон [8] В СССР подобные ускорители протонов называются синхрофазотронами. — Прим. ред. — ускоритель протонов. Почему? Просто-напросто потому, что протоны легче всего получить…