Андрэ Маспэн - Дело о радиоактивном кобальте

— Если ядро атома сильно возбуждено, оно испускает электромагнитные волны высокой частоты, или фотоны, эти странные образования, которые являются одновременно волнами и мельчайшими частицами. Это и есть гамма-лучи. Они возникают после испускания альфа- или бета-излучения.

— Значит? Я не совсем понимаю.

— Альфа- или бета-излучение состоит из мельчайших частиц. Альфа-частицы, испущенные радиоактивными ядрами, являются ядрами атома гелия, то есть двумя протонами и двумя нейтронами, связанными между собой. Что касается бета-излучения, то оно состоит из электронов.

— Не так скоро… Электроны… Я кажется знаю, что это такое. Но — протоны и нейтроны?

— Слушай! Атом — любой! — состоит из ядра с электрическим положительным зарядом и электронов с отрицательным зарядом, которые движутся вокруг него, как микропланеты вокруг микросолнца. Но ядро само по себе состоит из нейтронов и протонов. Положительный заряд ядра вызван протонами. Нейтроны, как указывает самое название, нейтральны.

— Так как же… Если ядро положительно и электроны отрицательны…

— Верно, заряд атома равен нулю.

— Ну, представим себе… От этого нисколько яснее не стало! Все эти частицы, которые… шатаются туда-сюда.

— Ты торопишься! К этому еще мы не пришли. Протоны и нейтроны связаны между собой мощнейшими силами, которые мы еще не познали. Так как у атома нулевой заряд, то вокруг ядра столько же протонов, сколько электронов. В знаменитой таблице элементов Менделеева атомный номер соответствует числу протонов, а следовательно, числу периферических электронов. Таблица начинается с водорода, ядро которого состоит из одного протона, уравновешиваемого одним электроном, и заканчивается 102-м элементом, атом которого имеет 102 протона и 102 электрона [6] Сейчас уже открыт 103-й элемент — лоуренсий. — Прим. ред. . Иными словами, число протонов и электронов характеризует химические свойства каждого элемента. Однако при одинаковом числе протонов в ядрах может находиться различное число нейтронов. Речь идет об изотопах данного элемента. Имея равное количество протонов и электронов, изотопы элемента обладают теми же химическими свойствами, что и элемент, от которого они происходят. Но, имея разное число нейтронов, изотопы отличаются по массе и физическим свойствам. Так, одни из них стабильны, другие радиоактивны.

— Это все очень сложно! — воскликнул я. — Но пусть меня повесят, если я не начал кое в чем разбираться…

Мне действительно казалось, что я впервые проник в тайну строения атома. И другие «сыщики», казалось, без особых трудностей следили за разъяснениями нашего технического советника. Но Голова-яйцо умерил наш энтузиазм.

— Тише, все на самом деле сложнее, чем я изложил. Есть еще и другие частицы, входящие в структуру атома: нейтрино, положительный электрон или позитрон — мало ли что еще!

— А радиоактивные излучения?

— Большое количество элементов — радий, уран, плутоний и т. д., содержащие большое количество протонов и электронов, имеют нестабильные ядра, склонные к постоянному распаду с испусканием ядра гелия, т. е. двух протонов и двух ней-тронов, связанных между собой; например, торий с атомным весом 90 распадается естественным образом и превращается в радий с атомным весом 88.

— Почему ты говоришь о естественном распаде?

— Потому что мы умеем, после опытов Резерфорда и Жолио-Кюри, бомбардировать ядра некоторых элементов частицами, движущимися с огромной скоростью, вызывать превращение ядер и получать искусственно атомную энергию.

— А какое излучение дает кобальт?

— Думаю, гамма. Значит, его излучение способно легче всего проникать в человеческое тело.

— А как ты думаешь, при помощи счетчика Гейгера..?

— Да. Если бы у нас был счетчик Гейгера, не было бы необходимости шарить в лаборатории г-на Даву. Если бы там находился кобальт, наш счетчик — что лучше! — начал бы трещать.

— Но, — заметила Бетти, — как нам его раздобыть?

— Может быть… мы вскладчину его купим? — спросил Луи Маленький.

— Как бы не так! — ответил Голова-яйцо. — Он, наверное, дорого стоит.

— А если бы его одолжить у г-на Кудерка? — сказал я. — Вы забыли, что мы все отправляемся в воскресенье в Жиф-сюр-Иветт играть в волейбол?

— Ты думаешь, что нам одолжат такой дорогостоящий аппарат? — скептически заметила Бетти.

— Попытаемся все же. Что нам терять? Только не забывайте, что Сорвиголова заболел от страха. Он ждет ареста. Нельзя терять ни минуты. Представим себе, что г-н Кудерк одалживает нам счетчик. Как проникнуть в лабораторию г-на Даву?

— Идея! — воскликнула Бетти. — Что, если мы организуем внезапный визит? Я договорюсь с несколькими подругами по классу, не раскрывая, конечно, нашего секрета. Мы как снег на голову явимся к Клоду с патефонными пластинками, тортом, оранжадом [7] Апельсиновый сок с водой и сахаром, — Прим. пер. , ну, со всем, что необходимо для дневной встречи с танцами. Тогда, во время танцев или прослушивания пластинок, кто-нибудь из вас проникнет в лабораторию…

В предложениях Бетти всегда был здравый смысл. Хотя мне стало чуточку неловко, ее мысль была неглупой. Моя мать не любила такого рода сборищ. Но если ее примерная Бетти брала на себя инициативу… Оставалось узнать, не выставят ли нас родители Клода попросту за дверь? Надо было идти на риск. Я задумался, взвешивая все «за» и «против». Тем хуже! Перейдем Рубикон! Я решил присоединиться к предложению моей коварной кузины.

Нечего было советоваться об этом с моими сыщиками. Они были рады сочетанию приятного с полезным. Мы возложили на Бетти подготовку этого развлечения в среду, это был крайний срок, чтобы вывести Сорвиголову из неприятного положения. Следовательно, нам необходимо было во что бы то ни стало добыть счетчик Гейгера.

После принятого решения мы должны были вернуться домой на четвертой скорости, где нас ожидало много заданных на завтра уроков. Когда мы расходились на углу около Одеона, я попросил Голову-яйцо проводить меня до конца улицы.

Голова-яйцо, уже сделавший несколько шагов по направлению к остановке автобуса, вернулся, мигая красными веками. Явно было, что он не верил своим ушам.

— Я?.. — спросил он, указав на себя пальцем.

— Да, ты! Не проводишь ли ты меня немного?

Голова-яйцо пошел рядом. На его лице появилась боязливая улыбка. Мы шли мимо старого здания Медицинского факультета к бульвару Сен-Мишель. Он семенил ногами, и его голова, слишком большая для такой тонкой шеи, покачивалась, как у марионетки. Былая враждебность к этому мальчику сменилась новым и неожиданно дружеским чувством.