Валерий Роньшин - ОТДАЙ СВОЕ СЕРДЦЕ

У Горохова же на уме было совсем другое.

— Ну что, девчонки, — потер он ладони. — Пора целоваться.

— Вот еще, — зафыркали ведьмочки.

— Да мы легонечко, — сказал Макс.

— А ты целоваться-то умеешь? — спросила у него Кэт.

— А чего тут уметь? Чмок-чмок… — почмокал Горохов губами.

— Нет, не «чмок», — возразила Ирэн. — Есть правильные поцелуи, а есть неправильные.

— Неправильных поцелуев не бывает, — выдал Макс.

— А вот и бывают, — сказала Кэт. И предложила: — Хотите, мальчики, мы вас научим правильно целоваться?

— Хотим! — с восторгом завопил Горохов.

— Но вначале мы вас примем в свой «Клуб любителей поцелуев», — объявила Ирэн. — Идемте.

— Куда это? — насторожился Самокатов.

— У нас имеется специальная комнатка для поцелуев, — сказала Кэт. — Да, Ирэн?

— Да, Кэт.

Ведьмочки вновь обменялись странными улыбочками.

— По-английски она называется «кис-рум», — сказала Ирэн.

Девчонки направились в глубь квартиры.

Тревога в душе у Генки нарастала, как снежная лавина.

— Макс, надо отсюда сматываться, — с беспокойством проговорил он.

Но Горохов был весь в предвкушении поцелуев.

— Ты что, Самокат, спятил? Сейчас же целоваться будем!

И он резво побежал за девчонками… Генка нехотя поплелся за другом.

На дверях комнаты и правда была английская надпись, сделанная русскими буквами: «Кис-рум».

— Ждите нас здесь, — распорядилась Кэт. — Войдете, только когда мы крикнем: «Можно».

— Входить по очереди, — добавила Ирэн.

Хихикнув на прощание, ведьмочки скрылись в комнате для поцелуев.

Теперь Самокатов еще сильнее ощущал опасность. Даже не ощущал, а знал — сейчас что-то случится.

— Можно! — хором прокричали девчонки.

— Чур я первый! — быстро сказал Макс.

БУМ! — захлопнулась за ним дверь.

— А-а-а-а-а-а… — тотчас раздался душераздирающий вопль Горохова.

А вслед за тем послышался дикий хохот Кэт и Ирэн:

— Ха-ха-ха-ха-ха…

Да, предчувствие не обмануло Генку.

Рванув дверь, Самокатов влетел в «кис-рум». И его глазам представилась чудовищная картина. Вся комната, от пола до потолка, была опутана нитями паутины. Да не тонкими, а с веревку толщиной. А под потолком, в углу, дергался бедный Макс, тоже весь опутанный паутиной. К нему с двух сторон подбирались Ирэн и Кэт.

Но, боже, как они выглядели! От девочек в них остались одни лишь головы, все остальное было паучье: мерзкие раздутые тела с мохнатыми кривыми лапами.

— А-а-а-а-а-а-а-а… — истошно вопил Горохов.

— Ш-ш-ш-ш-ш-ш… — шипели Кэт и Ирэн.

На паутине то тут, то там висели обглоданные скелеты. Генка с содроганием понял, что это останки других мальчишек, которых завлекли в свои паучьи сети паучихи-завлекалочки. Самокатов вдруг почувствовал, что и его руки-ноги стягивают липкие нити. Он отчаянно забился, словно муха. Но чем больше Генка бился — тем сильнее запутывался. А в это время к нему с потолка спускалась Кэт. Она широко разинула рот, но оттуда высунулся не розовый язычок с сережкой-бусинкой, а ядовитое жало.

— Отдай свое сердце, — прошипела Кэт и, спустившись, вонзила смертоносное жало в Генкину сонную артерию.

В ушах Самокатова стоял душераздирающий вопль Горохова. А сам Самокатов лежал на кровати в своей комнате. Итак, это опять был сон… Генку охватило отчаяние. Неужели всю жизнь его теперь будут преследовать кошмары? Так ведь и шизануться недолго… Перед его мысленным взором всплыла жуткая картина: Макс бьется в паутине, а к нему подползают девочки-паучихи. Генка тряхнул головой, отогнав кошмарное видение. Интересно — а статуя Курочкиной и школа юных ведьм ему тоже приснились?.. «Надо у Гороха спросить», — решил Самокатов и, встав с кровати, прошлепал босиком к телефону. Снял трубку, набрал номер…

— Алло, — послышался сонный голос Макса.

— Горох, привет.

— Самокат, ты что, офонарел?! Знаешь, сколько времени?

— Сколько?

— Два часа.

— Дня?

— Какого дня?! Ночи!

Генка глянул в окно. Да, на улице стояла белая питерская ночь. Но Самокатову было без разницы — белая, черная; ночь, не ночь… В данный момент его интересовало совсем другое.

— Горох, мы с тобой вчера на кладбище ходили?

— У тебя что, снова заморочки? — сразу догадался Макс.

— Ага. Мне приснилось, будто мы с тобой пошли на кладбище и увидели там статую Риты Курочкиной.

— Ничего тебе не приснилось. Мы ходили на кладбище и видели там статую Курочкиной.

— А затем поехали на Каменный остров? — быстро спросил Генка. — В школу юных ведьм?

— Каких еще юных ведьм? — удивился Горохов.

«Так, — понял Самокатов, — школа ведьм — это сон».

— А куда мы пошли после кладбища?

— По домам. А до этого звякнули по телефону, который сторож дал.

— И что нам ответили?

— Что Маргарита Курочкина в Голландии. И что это номер какой-то школы.

— А какой именно — не сказали?

— А мы и не спрашивали. Спросили только, где она находится… Самокат, ты что, вообще ничего не помнишь?

— Да все я помню! — с досадой воскликнул Генка. — Просто не могу врубиться, что мне снилось, а что было на самом деле… Значит, на Каменный остров мы не ездили?

— Нет, мы решили завтра туда смотаться. После уроков.

— А мне приснилось, будто мы туда смотались, и там оказалась школа юных ведьм. А после мы познакомились с двумя девчонками и… — Генка принялся было рассказывать, что произошло дальше.

— Подожди, Самокат, — прервал его Макс. — Ты мне все это завтра расскажешь. А то меня мать пристрелит за то, что по ночам болтаю. Слышишь, разоряется?..

Действительно — в трубке слышался сердитый женский голос.

— Ладно, пока, — вздохнул Самокатов.

— Пока.

Генка прошлепал босиком на кухню, достал из холодильника коробку с апельсиновым соком и воткнул в нее соломинку. «Выходит, статуя Курочкиной существует на самом деле, — думал он, потягивая сок. — А все остальное — школа юных ведьм, девчонки-паучихи — очередная бредятина…»

Не успел Самокатов это подумать, как из спальни родителей донесся едва уловимый шорох. Генка так и замер с соломинкой в зубах… Шорох больше не повторился. «Наверное, сквозняк», — успокоил себя Самокатов и, допив сок, вернулся в комнату. «Спать или не спать?» — встал он перед дилеммой и решил не спать. А то уснешь и опять приснится какая-нибудь пакость.

Но уже через несколько минут глаза у Генки начали сами собой слипаться. Тут вновь послышался шорох. На сей раз под кроватью. Сонливость с Самокатова как ветром сдуло. «Спокойно, парень, — сказал он себе. — Тебе просто почудилось». Но, чтоб не мучиться от неизвестности, Генка решил проверить. Стараясь не обращать внимания на тревожный стук сердца, он заглянул под кровать. Пусто… Но теперь Самокатову показалось, что кто-то зашуршал в шкафу. Пришлось заглянуть и в шкаф. Там, естественно, никого не оказалось. Зато в прихожей мелькнула чья-то тень. Генка испуганно дернулся, лишь в следующий миг осознав, что это его собственное отражение в зеркале.