Валерий Роньшин - КЛАДБИЩЕ КУКОЛ

Рыжикова улыбнулась.

— У тебя очень красивая улыбка, — сказал Тоха.

— А ты сегодня очень милый, — не осталась в долгу Юлька.

— Только сегодня? — понарошку возмутился Антон. — А в другие дни?

…Болтая о том о сем, они все дальше и дальше удалялись от центра.

— Завтра не хочешь в кинишко смотаться? — предлагал Тоха.

— Опять на «ужастик»?

— Типа того. Называется «Тайны фамильного склепа».

— Кстати! — вспомнила Чижикова. — Какая у тебя фамилия? А то Рыжик спросила, а я не знаю.

Антон поморщился.

— Мне не нравится моя фамилия.

— Ну а все же?..

— Не скажу.

— Криворылов, да? — начала прикалываться Юлька. — Или Вонючкин?..

— Сама ты Вонючкина.

— А, знаю, знаю, — хихикала Чижикова. — Свиньин! Антон Свиньин!

— Почти угадала.

— Тоха, ну скажи. А то я теперь про это все время думать буду.

— Рыбья у меня фамилия, понятно?

— Ершов, что ли?

— Налимов… Дурацкая, верно?

— Да нет, нормальная фамилия, — не согласилась Юлька.

Они уже шли какими-то пустынными переулками. Машины исчезли. Прохожие тоже.

— Ну ты меня и завел к черту на кулички, — озиралась Чижикова по сторонам. — Надо было в какой-нибудь клуб на Невском закатиться.

— На Невском полный отстой. А я тебя веду в самый отвязный клуб Питера.

— Ну и где твой отвязный клуб? Долго до него топать?

— Не очень. Часика три.

— Кончай стебаться. Сколько нам еще пилить?

— Уже припилили. — Антон показал на высокую ограду. — Вот, пожалуйста…

Юлька с недоумением смотрела.

— Но ведь это кладбище.

— Правильно. «Ночник» посреди кладбища и находится. Идем… — И Тоха потянул Юльку к кладбищенским воротам. Чижикова с неохотой пошла.

— Что-то мне здесь не нравится, — косилась она на кресты и надгробия.

— Брось ты, Чижик-Пыжик. Это же прикольно — ночной клуб на кладбище!

Они прошли по одной кладбищенской дорожке, свернули на другую… Впереди показалось одноэтажное здание.

«ВЕСЕЛЫЙ МОГИЛЬЩИК»… «ВЕСЕЛЫЙ МОГИЛЬЩИК»… «ВЕСЕЛЫЙ МОГИЛЬЩИК»… — мигала неоновая вывеска над входом.

Клуб был стилизован под склеп. Чижикову, привыкшую к шумным дискотекам, поразила странная атмосфера клуба. Никто не топал, не хлопал, не орал; огни не мигали, музыка не грохотала… Посетители чинно танцевали парочками под довольно-таки заунывную мелодию.

Юлька чутко потянула носом:

— Чем это пахнет?..

Антон тоже принюхался:

— Ничем не пахнет.

— Да нет. Какой-то странный запах.

— Не выдумывай. Идем лучше что-нибудь выпьем.

Они сели на диванчик у стены. К ним подошел официант.

— Что будем заказывать? — осведомился он.

— А что вы порекомендуете? — спросил Тоха.

— Наш фирменный коктейль «Большой мертвец».

Антон с улыбкой глянул на Юльку.

— Моя девушка не употребляет спиртных напитков. Она еще маленькая.

— Для маленьких у нас имеется фирменный коктейль «Маленький мертвец». Безалкогольный.

— А кока-колы у вас нет? — спросила Чижикова.

— Есть.

— Тогда лучше кока-колу.

Официант удалился. Юлька посмотрела на танцующих. И обратила внимание на то, что лица у них были синеватые.

— А почему у них лица синие? — спросила она у Антона.

— Освещение такое, — объяснил Тоха. В этот момент на небольшой эстраде появились… скелеты с гитарами.

— Ой, — вскрикнула, — скелеты…

— Прикалываются ребята, — сказал Антон. — Загримировались.

Один из скелетов громко объявил:

— Дамы и господа! Сегодня для вас всю ночь поет Варвара!..

На эстраду выбежала певица. В отличие от посетителей лицо у нее было не синее, а зеленое. Как у утопленницы. Она взяла микрофон и запела под аккомпанемент скелетов-музыкантов:

Смерть пришла ночною порою,

Тра-ля-ля, тра-ля-ля.

Забрала меня с собою,

Тра-ля-ля, тра-ля-ля…

Скелеты-музыканты дружно подхватили:

Тра-ля-ля, тра-ля-ля…

Дверь, ведущая на улицу, распахнулась. В зал ворвался холодный ветер.

— Эй, кто-нибудь! — крикнула певица. — Закройте дверь, а то меня ветром унесет. Буду тогда — унесенная ветром!

Все одобрительно зааплодировали. Но дверь, похоже, никто закрывать не собирался.

Юлька встала и подошла к выходу. На улице вовсю лил дождь. Чижикова закрыла дверь и вернулась.

Антон протянул ей высокий стакан.

— Прошу, Чижик-Пыжик.

— А что это?

— Кола. Ты же сама заказывала.

— А почему она черная?

— Да это стакан черный…

Но Юлька не стала пить.

— Ну ты и трусишка, — засмеялся Тоха.

— А сейчас, дороги дамы и господа, — объявил скелет с саксофоном, — ностальгическая композиция «Воспоминания об ушедшей жизни».

Скелет вскинул сакс, и полилась печальная мелодия.

К столику подошел какой-то старый хрыч. С седой бородой и седой косичкой до плеч.

— Позвольте пригласить вас на танец, — церемонно обратился он к Чижиковой. И, полуобернувшись к Антону, добавил: — Надеюсь, вы не возражаете, молодой человек?

Тоха не возражал.

Старый хрыч закружил Юльку под хриплые звуки саксофона.

— Вам нравится это заведение? — поинтересовался хрыч.

— Не очень, — призналась Чижикова.

— Да, этот клуб довольно своеобразный. На любителя.

— На большого любителя, — уточнила Юлька.

— Верно, верно. А сколько вам лет?

— Двадцать, — соврала Чижикова.

Хрыч пытливо заглянул ей в глаза.

— А если честно?

— Ну семнадцать. А вам?

— Семьдесят.

— Хорошая разница, — захихикала Юлька.

— Да уж, — засмеялся и хрыч. — А вы работаете или учитесь?

— Работаю, — продолжала заливать Чижикова. — Фотомоделью. А вы?.. Еще учитесь?..

— Ага, в школе… — подхватил шутку хрыч. — Нет, я тоже работаю. Кочегаром в крематории.

— Я фигею! — поразилась Юлька.

— А что вас так удивляет?

— Никогда не танцевала с кочегаром из крематория.

— А я никогда не танцевал с фотомоделью, — в тон ей ответил старый хрыч. И спросил: — Как вас зовут, милое дитя?

— Юля.

Хрыч сразу погрустнел.

— Мою дочку тоже звали Юля.

— Почему «звали»? — не подумав, брякнула Чижикова.

— Она умерла.

— Ой, извините…

— Да нет, ничего… А меня зовут Николай Тимофеевич Угольков, — представился хрыч.

— Очень приятно, — сказала Юлька и принюхалась. Опять откуда-то тянуло непонятным запахом.

— Вам не кажется, что тут странно пахнет? — спросила Чижикова.

— В этом клубе всегда такой запах.

— Какой «такой»?

— Запах могилы, — сказал Угольков.

Юльку слегка покоробило.

— Могилы?

— Да, свежевырытой. Так пахнет сырая земля.

— Никогда бы не подумала.

— Это потому что вы молоды, — с улыбкой ответил Угольков. — Я бы даже сказал — супермолоды. — И прибавил, уже без улыбки: — А я стар, суперстар… Впрочем, в старости тоже есть свои плюсы, — продолжал кочегар. — К примеру, в мои семьдесят у меня больше шансов дожить до ста, чем у вас, в ваши семнадцать. Вы согласны?