Йенс Хольм - Тайна пустующей дачи

— Да, понятно, но где же были вы и ваш товарищ, когда я лез в окно?

— Мы с мешками сидели в кустах.

— А что будет, если я все расскажу полиции? — спросил я.

— Можешь поступать, как тебе угодно. Вреда нам ты уже не нанесешь. К тому времени след наш уже простынет. А теперь веди себя спокойно, ты понял, черт побери! Если ты вздумаешь орать, то я вернусь, и тогда ты получишь то, что заслужишь!

При этом он слегка хлопнул дубинкой себя по ноге, ухмыльнулся, вышел и запер за собой дверь. Вскоре я услышал, как он уже разговаривал со своими сообщниками в холле.

Что же имел в виду бандит с дубинкой? Почему он был так убежден, что шайке удастся успешно проскользнуть через полицейские кордоны? Как следует понимать его слова, что полиция останавливает далеко не все автомашины?

Думая об этом, я чувствовал себя глупым и беспомощным. Путы все сильнее врезались в запястья. Что же делать? Как сорвать планы бандитов? Ведь, благодаря случайности, я оказался в центре событий самой сенсационной уголовной истории последних лет. Но руки мои были в буквально смысле этого слова связаны.

А что Эрик, Очкарик и Катя? Начали ли они уже искать меня? Или еще теряют время? Ведь дорога каждая секунда!

Рассказ вновь продолжил Эрик:

Когда мы просидели в доме минут пятнадцать, Очкарик предложил пойти к лавочнику и поторопить нашего друга. Надев куртки, мы собирались уже выходить на улицу, как вдруг услышали чьи-то шаги у садовой калитки.

— А вот и он! — облегченно воскликнула Катя. Стекла были все еще запотевшими, так что сквозь них по-прежнему ничего нельзя было разглядеть. Но оказалось, что это был не Ким, а Эвелин.

— Добрый день! — выпалила она и спросила: — Есть ли новости?

— Есть, и даже много, — ответил я. — Пошли с нами, по дороге расскажем тебе обо всем.

— А куда вы собрались идти?

— К лавочнику, чтобы забрать оттуда Кима. Он помогает перетаскивать ящики. Но дело что-то слишком затянулось. Вероятно, они просто сидят сейчас и болтают о чем-нибудь. А нам надо срочно с ним переговорить.

По пути в лавку мы рассказали ей о происшедшем: утреннее приключение Кима, визит к нам фрекен Ларсен, исчезновение маленького сына секретаря боливийского посольства, странное поведение его жены.

Когда я закончил свой рассказ, Эвелин заметила:

— Ты считаешь, эти события взаимосвязаны?! На мой же взгляд, это просто невозможно.

— Почему бы и нет, — возразил Очкарик. — Меня нисколько не удивит, если все это связано с нападением на почтовый вагон поезда. Ты, видимо, слышала об этом по радио?

— Конечно, — ответила Эвелин. — Но я не вижу никакой взаимосвязи между всеми этими событиями…

— Мы этого тоже не видим, — сказал я. — Во всяком случае, пока.

Лавочник был очень удивлен, когда мы сказали, что хотели бы видеть Кима.

— Кима?! Так он ведь ушел давно. Здесь он пробыл совсем недолго. Я вручил ему для вас всех две консервные банки с ананасами. Он собирался сразу же ехать домой.

— Тогда Ким, по всей вероятности, передумал, — молвил Очкарик.

— Странно, — удивился лавочник. — Ну да вы его найдете.

— Может быть, он пошел на мол, — размышлял вслух Очкарик, когда мы, попрощавшись с лавочником, отправились назад.

Придя в гавань, мы там, однако, Кима не обнаружили.

— А что, если он поехал к той даче? — предположила Катя.

— Вполне возможно, — поддержал ее Очкарик. — К сожалению, мы не знаем, где она находится.

— Ким показывал в ту сторону, когда говорил мне о ней, — вспомнила Катя и махнула рукой на запад.

— В той округе таких бревенчатых домов не менее четырех-пяти, — добавил я.

Катя сказала:

— Мы можем все же попытаться.

— О'кей, тогда вперед, — согласился Очкарик. Поселок был наводнен полицейскими. Мы увидели две патрульные машины и несколько групп полицейских, контролировавших гавань, а на дорогах — посты дорожной полиции, которые следили за проходившим транспортом. На нас они не обратили никакого внимания. Вероятно, посчитали нас еще слишком маленькими для ограбления поезда.

По пути нам встретилась фрекен Ларсен.

Она спросила нас:

— Вы что же, только сейчас отправляетесь на поиски пропавшего малыша?

— Его мать сказала, что он уже нашелся, — ответил я, промолчав, однако, что, похоже, она солгала. — А сейчас мы разыскиваем Кима.

— Кима? — строго переспросила сестра Ларсена.

— Да, но у нас нет ни малейшего представления, где он сейчас находится.

— Не позволяйте себе, однако, никаких глупостей!

— Мы их, фрекен Ларсен, никогда и не допускаем, — успокоил я ее. — А ваш брат все еще не вернулся с рыбалки?

— Пока нет, но я думаю, он скоро возвратится из-за этой истории, — произнесла она, глубоко вздохнув и показав рукой на полицейских.

— Из-за нападения на почтовый вагон? — уточнила Катя.

— Да. Хотя у брата сегодня и свободный день, но в подобных случаях мобилизуются все сотрудники.

Мы попрощались с фрекен Ларсен, пошли дальше и минут через пять дошли до первого из бревенчатых домов. По заведенному обычаю, все дачи имели собственное название. Эта называлась «Лесной покой». Ставни окон были закрыты, а сам дом выглядел заброшенным. Прямо по мокрой траве мы подошли к окнам и попытались заглянуть внутрь. Но в ставнях не оказалось ни одной щелочки.

— А где следующий дом? — спросила Эвелин.

— Недалеко отсюда, — ответила Катя.

Она знала эту местность лучше, чем Ким, Очкарик и я, так как жила здесь постоянно. Поэтому девочка повела нас за собой, и действительно, через несколько минут мы оказались перед домом, почти точной копией первого. Ставни здесь были голубого цвета. Они тоже оказались плотно закрытыми, да и сам дом производил такое же нежилое впечатление. Правда, около него лежали две консервные банки, на которые мы не обратили никакого внимания. Дом этот назывался «Вид на море» и содержался в безукоризненном порядке. Из окон второго этажа действительно было видно море.

Я обошел вокруг дачи, и Эвелин спросила:

— Что ты ищешь, Эрик?

— Велосипед своего отца, — объяснил я. — Если мы найдем его, то найдем и Кима. А теперь пошли к следующему дому.

Третий дом находился на значительном расстоянии от других.

Снова начался дождь. Очкарик, Катя и я предусмотрительно надели резиновые сапоги, а ноги Эвелин скоро промокли.

— Для меня это не имеет значения, — возразила она на наши сетования. — Я нахожу все ужасно интересным.

— В том числе и мокрые ноги? — подтрунил на ней Очкарик.

— Да нет. Я имею в виду, что участвую в раскрытии крупного уголовного преступления. Об этом я мечтала с тех пор, как прочитала первую книгу Кима.

— Полной уверенности, что речь идет о новом деле, у нас нет, — несколько охладила ее пыл Катя. — Вполне возможно, что он кого-то встретил и забыл о времени.