Сергей Карпущенко - Тайна монеты Каракаллы

— Ну, здравствуй! — услышал вдруг Ленька и увидел голову мужчины, выглянувшего из-за высокой спинки кресла, стоявшего так, что со стороны входа сидящего никак нельзя было увидеть. — Это ты и есть… Леонид? — спросил улыбавшийся мужчина, продолжая сидеть.

Кошмарик, чтобы лучше его видеть, пошел к креслу и встал напротив. Это был мужчина лет сорока, седоватый и широкоротый, с приятным лицом, мужественным и открытым, что совсем успокоило Леньку. Хозяин держал в руках толстую книгу и не выпустил ее из рук, даже когда перед ним встал гость.

— Да, я — Леонид, Ленька, — кивнул Кошмарик, — это я повесил объявление. Вам нужна монета?

Мужчина медленно поднялся. Он был сухопарый, высокий и сильный, судя по широким плечам. И вдруг Кошмарик ощутил сильный запах «Чемпиона», идущий от хозяина, и тут его радость сменилась страхом. Кошмарик только сейчас ясно осознал, что вымогать у этого человека деньги он может лишь в случае признания маньяком своих преступлений, да еще требовалось как-то убедить его в том, что эти признания свидетельствуют против него. Но в кармане Кошмарика лежал плейер, способный работать как диктофон, он и был единственной надеждой Леньки.

— Нужна ли мне монета? — спросил мужчина. — Пока об этом не будем говорить. Вначале я должен тебе представиться… Ленька. Называй меня так — Любитель!

— Любитель чего? — не понял Кошмарик, а мужчина, растягивая в улыбке рот, сказал:

— А ты, я вижу, понимаешь тонкий юмор. Я — просто Любитель! Конечно, это не имя, но мне удобно представляться так. Идет?

— Конечно, Любитель! — улыбнулся в ответ Кошмарик. — Мне очень нравится это имя. Я бы сам хотел назваться Любителем, потому что тоже много чего люблю.

— И что же ты любишь? — на лице Любителя изобразилась заинтересованность.

— Много! «Алису» люблю, мотоциклы крутые, хорошие шмотки, вкусную шамовку, пиво «Карсберг», а еще — рыбалку.

— Да, немало! — улыбнулся Любитель. — А хорошую музыку, старинные картины, мебель, фарфор, бронзу любишь?

Мужчина взял со стола пульт, навел его куда-то в угол зала, и тут же со всех сторон, будто обволакивая все вокруг сладкой пеленой, зазвучала тихая спокойная музыка — скрипки, виолончели, флейты и гобои.

— Нет, эта музыка не по мне. Скучная, просто голяк. У вас «Алисы» нет? — спросил Кошмарик, немного послушав.

— К сожалению, нет, — как-то сухо ответил Любитель, выключая музыку. — Ну, так давай поговорим о деле? Что ты хотел продать?

— Одну старинную монету, римскую, серебряную…

— Да, да, я помню — пятый век до новой эры. Так ведь?

— Все верно, — сказал Кошмарик, залезая в куртку, чтобы достать бумажник, где у него хранился карандашный рисунок с монеты Каракаллы. — Только с самой монетой я к вам идти сегодня не решился. Она немалых денег стоит. Вот рисунок…

Ленька протянул Любителю листок. Мужчина с листком подошел к красивому торшеру, где каждая лампа была заключена в цветок изящной формы из стекла. Кошмарик внимательно следил за его лицом и видел, что на нем появилась счастливая улыбка.

— Вот это да! — сказал он, ударив рукой по листу бумаги. — Сестерций Каракаллы! Не такой ли у тебя?

И любитель, сунув руку в карман брюк, что-то выудил оттуда и подошел к Кошмарику — на его раскрытой ладони лежала монета, проданная Ленькой в комиссионку! Как он не учел того, что лысый перекупщик, которого Володя повстречал на горе, мог привезти Любителю сестерций. Нужно было что-то ответить, и Кошмарик с простодушием воскликнул:

— Вот уж в умат! Точь-в-точь как моя монета!

— Выходит, так, — сверлил Любитель взглядом Леньку. — Мне ее на днях один человек привез из Петербурга. На меня работают многие. Знают мое пристрастие. Я ведь Любитель…

Кошмарик осмелел. Значит, оценщик из питерского магазина не сказал хозяину о том, кто принес ему монету. Это давало Кошмарику шанс.

— Мастер, — переходя к своей обычной развязной манере, начал Ленька, — и почем же загнал тебе монету тот мен?

Любитель удивленно взглянул на Кошмарика — «мастер» и обращение на «ты», видно, задели его, но обижаться он не стал.

— Ты, похоже, хочешь узнать, какую цену я бы мог предложить за твой сестерций?

— Ну да, мастер, конечно. Я ведь для этого и пришел к тебе.

Любитель подумал, провел рукой по лбу:

— Ну, долларов двести удовлетворили бы тебя?

— Нет! Это не цена! — небрежно сказал Ленька. — Пятьсот баксов, не меньше. Питер большой, найду покупателя в другом месте. Мне спешить некуда.

И Кошмарик замер, ожидая приговора Любителя. Сейчас он был готов даже к тому, что тот откроет дверь и велит ему убираться, вот тогда бы и начался настоящий торг. Но к удивлению Леньки, Любитель не стал его гнать. Наоборот, он мягко и широко улыбнулся:

— Ты мне очень нравишься, Ленька, своей привязанностью к деньгам. Таких жадных мальчиков я никогда не встречал. Впрочем, повторяю, мне это по душе. Знаешь, я готов дать тебе пятьсот долларов за монету, если ты только честно расскажешь мне, где ты ее взял. Идет?

Кошмарику очень нужен был этот вопрос. С него-то и мог начаться настоящий разговор. Ленька, словно соображая, нужно ли отвечать, помялся, полез в карман косухи, его палец нащупал кнопку пуска записи и нажал на нее.

— Расскажу, а почему бы не рассказать, — начал Кошмарик, прогуливаясь по залу взад-вперед. — Было это, как я помню, первого июня — как раз в День защиты детей. Решил я прогуляться перед сном, чтобы крепче спалось. Вышел я эдак около двенадцати, хожу — так хорошо, тихо, никто не мешает, курю сигарету. Кстати, можно я у тебя покурю?

— Конечно, Леня, кури! — великодушно разрешил Любитель. — Пепельница на столе.

Ленька не торопясь закурил и продолжил:

— Гуляю я так и вдруг вижу впереди, метров за тридцать, идет какой-то тип, мужик то есть. Высокий, вроде тебя. Идет он осторожно и к чему-то впереди приглядывается. Мне интересно стало, куда это он смотрит, вот и стал я следить за ним. Мужик этот, дойдя до одного участка, остановился и пошел прямо на пустой двор. Там один только котлован был под фундамент. Понимаешь?

— Да, я все понимаю, рассказывай, пожалуйста, — взволнованно попросил хозяин, и Ленька со страхом увидел, что тот глубоко и часто дышит, а глазами так его и ест.

— Рассказываю все как было, — словно в оправдание, произнес Ленька. — Вижу я, значит, что тот мужик на цыпочках стал подходить к какому-то парню, который стоял на этом участке, подошел и вдруг то ли за плечи, то ли за горло его как схватит. Я услышал, как парнишка тот хрипеть стал. Я не понял, что происходит. Но тут мужик как заорет! А почему он орал, я тоже не понял. Бросился он на дорогу, а сам за ногу держится и ругается почем зря, хромая мимо меня пробежал, я к забору прижался, и он меня не заметил. Парнишка же тот куда-то в другую сторону побежал и пропал в темноте.