Эндрю Лейн - Черный лед

Следом за первой тенью из мрака выплыли еще три. Шерлок понял, что это собаки, но таких собак, как эти, он ни разу еще не встречал. Похоже, они обитали здесь, в темноте, поколение за поколением — потомки дворняжек, которые когда-то очень давно пробрались к руслу скрытой под землей реки и остались здесь жить, питаясь крысами и рыбой. Во мраке глаза им были уже не нужны, а вот большие уши стали необходимостью. Шерлок подозревал, что ориентировались эти существа в первую очередь по слуху.

Он сразу вспомнил туннели под вокзалом Ватерлоо и тамошних диких детей. Неожиданно его охватил острый прилив жалости — чувства, о котором Шерлок в свое время даже не вспомнил, потому что был слишком занят спасением собственной шкуры. Те дети вынуждены жить, как дикие животные, но, в отличие от московских собак, у них нет ни клыков, ни когтей. У них нет ничего, кроме разума, но Шерлок боялся, что и его они теряют слишком быстро.

Вожак наморщил нос. Казалось, он пытался принюхаться, но в мерзкой вони, поднимавшейся от реки, это было почти невозможно. Потом он повел ушами, тщетно пытаясь понять, куда исчез Шерлок. На самом деле Шерлок так и продолжал стоять напротив пса, вытянув вперед руку, и отчаянно надеялся, что, если не сдвинется с места, собака его не услышит. По крайней мере, не должна услышать.

Шерлок так сильно замерз, что ему пришлось сжать пальцы в кулак, чтобы они не дрожали, но холод был слишком сильным, и неожиданно руку свело судорогой. Трение пальцев друг о друга — звук, который Шерлок едва мог расслышать, для собаки был громким, как взрыв. Вожак ринулся вперед. Шерлок сразу же отдернул руку, и собачьи зубы щелкнули в воздухе, ухватив пустоту. Пес вскинул голову и залаял. Трое остальных псов залаяли тоже. Громкие звуки снова и снова отражались эхом от потолка и стен туннеля.

Шерлок попятился, и собаки сразу же поняли, где он, по плеску воды.

Вожак сделал пару шагов вперед и прыгнул на Шерлока, ощерив пасть.

И тут кто-то схватил Шерлока сзади за шею и повалил в воду. Едва преследователь успел воскликнуть: «Попался!», как вожак собачьей стаи врезался в него со скоростью пушечного ядра и впился зубами в предплечье. Хоть пес целился и не в него, но привередничать не собирался. Его зубы прокусили плоть до самой кости.

Убийца взвизгнул — это был неожиданно тонкий звук для обладателя такого мощного баса. Он невольно разжал руки, и Шерлок сумел высвободиться из захвата. В тусклом свете, просеивающемся сквозь крышку люка, Шерлок видел, как его неприятель мечется в воде, пытаясь оторвать от себя пса. Двое из трех оставшихся на берегу собак прыгнули тоже. Одна из них упала в воду и поплыла к ногам убийцы, а вторая врезалась ему в грудь и сразу же вцепилась в горло. Человек упал навзничь, бешено размахивая руками.

Последняя из четырех собак тоже нырнула в воду, и Шерлок начал осторожно пятиться. Ему очень хотелось выбраться на берег, но там могли прятаться такие же псы. Так что пришлось разворачиваться и идти дальше по пояс в воде.

Сзади доносились плеск и рычание, потом только плеск, а потом все утихло.

Впереди Шерлок различил какой-то проблеск, похожий на свет керосиновой лампы в дверном проеме в глухую ночь. Он ускорил шаг, раздвигая воду руками. Свет становился все ярче, стал резать глаза. Постепенно яркое пятно впереди приняло форму арки, за которой виднелись голубовато-серые воды широкой реки.

Когда Шерлок добрел до устья, его глаза уже привыкли к свету. Решетки не было. Неглинка просто вливалась в Москву-реку через отверстие в склоне, образуя маленький водопад.

Шерлок подошел к краю. Держась одной рукой за кирпичную стену, он высунулся наружу и осмотрел берега.

Все русло Москвы-реки было облицовано гранитом. Если где-то и оставалась хотя бы часть естественного берега из глины или песка, то разве что под водой. Взглянув вверх, Шерлок обнаружил, что верхняя часть отверстия, сквозь которое воды Неглинки впадают в Москву-реку, находится примерно в шести футах ниже уровня набережной. От отверстия вверх вела металлическая лестница, выкрашенная черной краской, сквозь которую пробивались пятна ржавчины. Беда была лишь в том, что, поднявшись по этой лестнице, Шерлок, скорее всего, оказался бы прямо в руках полицейских и того типа, который обвинил его в краже бумажника.

Шерлок вновь окинул взглядом реку и заметил то, на что не обратил внимания в первый раз: облицованный гранитом склон не был совсем гладким; вдоль всего русла тянулись уступы примерно в фут шириной, расположенные футах в шести друг от друга. Возможно, это было сделано специально, чтобы по мере подъема воды русло становилось шире и река не могла выйти из берегов. Как бы то ни было, Шерлок собрался этим воспользоваться. Все, что от него требовалось, это пройти по такому уступу, словно циркач по канату.

Это заняло у него целый час, и трижды он чуть было не сорвался и не упал в воду. Когда Шерлок шагнул на этот выступ, он весь был мокрым и продрогшим до костей, а сошел с него совершенно сухим, но полностью заледеневшим. Он так и не понял, то ли его одежда высохла на ветру, который дул между каменных берегов, словно в трубе, то ли влага на его одежде просто превратилась в лед. Но когда Шерлок наконец добрался до следующей проржавевшей лестницы, ведущей вверх, ему посчастливилось прямо на набережной обнаружить жаровню с тлеющими углями. Какой-то местный парень жарил на ней каштаны. [14] В данном случае мы имеем дело с фантазией автора, потому что в Москве зимой никогда не жарили каштаны на улице. — Примеч. ред. Всего за несколько копеек он позволил Шерлоку посидеть рядом с жаровней и погреться.

После получасового отдыха и двух кулечков жареных каштанов Шерлок снова почувствовал себя человеком и решил возвращаться к гостинице.

Он был почти уверен, что ничего страшного с ним уже не случится: на берегу его никто не искал, да и на Никольской, скорее всего, злоумышленники наткнулись на него случайно, как и в прошлый раз в Лондоне. Поблагодарив торговца каштанами, Шерлок двинулся дальше. У него болели ноги и голова, одежда вся казалась задубевшей, но, по крайней мере, он обсох и хоть как-то согрелся.

Обратный путь занял минут двадцать, и когда впереди показались широкие двери гостиницы «Славянский базар», Шерлок даже вспотел от быстрой ходьбы. Но стоило ему остановиться, как ледяной московский ветер моментально остудил выступившую на лбу испарину. У входа в гостиницу происходило что-то необычное.

На улице стояла карета с впряженной в нее парой вороных лошадей. Ни гербов, ни каких-либо опознавательных знаков на этой карете не было, но двери у нее почему-то были расположены не по бокам, а сзади. На козлах сидел кучер в неприметной серой одежде и меховой шапке, и двое таких же серых людей шли к карете от дверей гостиницы. Они тащили за собой третьего. И одет он был в безукоризненный черный костюм-тройку.