Евгений Некрасов - Последнее дело Блина

Митек вскочил, Аксакал — за ним, но наступил на одеяло, завязанное на груди, споткнулся и упал.

Позади тяжело топали охранники. Митек, отбежавший шагов на пять, вернулся и протянул ему руку. Аксакал схватился, встал на ноги…

…И почувствовал, как на него наваливается невероятно тяжелая туша. Башнеобразный!

Блинкова-младшего поймал охранник Небритого и уже тащил его к костру под мышкой, будто куклу. Митек впустую лягался, молотя ногами воздух. Пейджер продолжал пищать.

— Любопытно, — сказал Таможенник. — По-моему, эти мальчики плыли за мной через реку.

Он сорвал пейджер у Митьки с пояса и, нагнувшись к огню, прочитал:

«В лагерь можешь не возвращаться, тебя исключили. Целую в щечку. Полковник».

У Аксакала задрожало в животе от ненависти. Поля, снова Поля! Он же убил их! Выдал преступникам! А если узнает обо всем, скажет: «Я не хотел, я не виноват»…

Преступники молчали. Белый, отойдя в темноту, двигался по краю поляны к своему лимузину.

— Что за полковник? — спросил Небритый.

— Из контрразведки полковник, — не моргнув глазом ответил Митек. — А подставил вас этот тип! — Он показал на Таможенника. — Три месяца его выслеживали, он это знал и выжидал. А потом жадность победила: выловил кокаин со дна реки и повез вам продавать.

— Ах ты, тля! — взвыл «бык» в галстуке-бабочкой. — Мочить его!

«Бабочка» пошарил в траве и поднял пистолет. Вот вам и «стволы в багажниках»! Пока Небритый показывал, что у него под пиджаком нет оружия, его телохранитель в темноте сбросил свой пистолет на землю…

Блестящий белый ствол замаячил перед носом у Таможенника. Аксакал глазам не верил: хозяин международной преступной организации вжал голову в плечи и закрыл руками лицо. Он владел миллионами долларов. Он с легкостью распоряжался судьбами людей. И вот всемогущий преступник спасовал, как только оказался лицом к лицу с торгашами, без телохранителя Султана и посредника Прохора. Струсил!

«А ты?» — спросил себя Аксакал. Нет, пока что нет. Конечно, ему было страшно, но совсем не так, как в прошлом году на заставе. Тогда он вообще не помнил себя. А сейчас БОЯЛСЯ СПОКОЙНО. Прикидывал, за какой куст нырнуть, если будет возможность, и кого ударить, чтобы отвлечь внимание врагов на себя, если возможность бежать появится не у него, а у Митьки.

— Да погоди ты, — остановил Бабочку Небритый. — Давай сначала разберемся.

— А что тут разбираться? Тут надо не разбираться, а разбегаться! Только сначала свидетелей убрать, — ерепенился Бабочка. Но рука Небритого легла на его пистолет.

— Разобраться надо, пацаны уж очень странные. Откуда им знать про тайник, про кокаин?

— Подслушали нас.

— Нет, я лично ни разу не сказал слова «кокаин» и от других не слышал. Мальчик, мальчик, откуда ты такой умный?

Аксакал понял, что Небритый обращается к нему, и от неожиданности ляпнул:

— Мы не мальчики. Мы лилипуты из контрразведки!

Вранье было таким нелепым, что на мгновение преступники в него поверили. В самом деле, когда кто-то порет такую нелепицу, все думают: «Не рассчитывает же он меня обмануть! А вдруг это правда, хотя и неожиданная?» Башнеобразный подтащил Аксакала к костру и стал рассматривать его лицо.

— Я такой же лилипут, — заявил Бабочка. — Только я вырос, а они еще нет.

— Шутка, — пожал плечами Блинков-младший. — Ведь если вам сказать, что мы девятиклассники из контрразведки, вы тоже не поверите.

— Мочить! Он зубы нам заговаривает! — взревел Бабочка и встряхнул Митьку.

— Может быть. А может быть, в кустах снайперы сидят. — Блинков-младший со спокойным лицом поднял палец ко лбу Бабочки. — Вот эта красная точечка у вас над глазом — от лазерного прицела.

Все, в том числе Аксакал, уставились на телохранительский лоб. Никакой точки там не было, но Бабочка кинулся на землю, уходя с линии выстрела. А Митек отскочил в другую сторону.

Тут до Аксакала дошло: драпать надо!

Его «желтый свет» сработал раньше, чем у преступников. Вывернувшись из-под руки Башнеобразного, он шмыгнул за ствол березы, побежал и уткнулся во что-то твердое.

Твердость и сбила Аксакала с толку. Он стал обегать преграду, как дерево, но чьи-то руки обхватили его поперек туловища. Аксакал брыкнулся, пытаясь вывернуться, и услышал знакомый голос воспитателя-диверсанта:

— Спокойно, Георгий!

Со всех сторон вспыхнули яркие телелампы. Преступники застыли, прикрывая глаза рукавами от режущего света.

— Снято! — громко сказал женский голос, и в круг света шагнула…

…Лагерная библиотекарша! Серенькое платье, пучок волос на затылке: «За тобой еще одна книжка. Джон Алан Дан, «Знак черепа»… Только сейчас она была в бронежилете, как и Петя (вот почему он показался Аксакалу таким твердым). В тонкой руке контрразведчицы был огромный пистолетище с облезлым воронением.

Из темноты выходили другие люди в бронежилетах, кто с автоматом, кто с телекамерой на плече. Трещали ветки. Было непонятно, как столько людей смогли без шума подкрасться к самой поляне.

— Все свободны, — сказала контрразведчица. — Кроме тех, кто арестован.

Исцарапанный Митек выбрался из кустов и встал рядом с ней. Аксакал понял, что это и есть его мама — подполковник контрразведки, Первый. Он же переговаривался с ней по рации, но из-за треска грозовых разрядов не узнал голос «библиотекарши».

На преступниках защелкивали наручники. Физиономии у них были кислющие. Наверное, каждый вспоминал, что успел наговорить, пока за ним следили телекамеры контрразведчиков.

Митькина мама сняла и не глядя протянула кому-то бронежилет, а пистолет сунула в женскую сумочку. Подошла к онемевшему от удивления и счастья Аксакалу и сказала:

— Одеяло подбери, оно служебное. И щелкнула его по носу.

Напарники лежали в бассейне и смотрели в черное небо с часто рассыпанными звездами. Отсюда уже понятно, что была ночь и они снова нарушали режим.

За день вода так прогрелась, что Аксакал ее не чувствовал. Казалось, он парит в невесомости. Вода пахла хлоркой. Подживающие мозоли на ногах приятно зудели.

— Хорошо, что нас не выгнали из лагеря, — сказал Аксакал.

— Ага.

— А какое лицо было у начальника, когда твоя мама — бац ему на стол наши благодарности с подписью генерала!

— Ага, — снова поддакнул Митек.

— Наверное, у тебя это не первая благодарность?

— Первая, — безразличным голосом сказал напарник. — Седая Борода, смотри на это проще. Начальник лагеря нас выгнал. Мамин генерал решил, что это несправедливо, но приказать «оставьте ребят» не имел права. Он же командует контрразведчиками, а не начальниками детских лагерей. Тогда генерал выдал нам эти благодарности, как записку от родителей, когда ты школу прогуляешь. А настоящим контрразведчикам он знаешь что сказал? «Благодарю за службу, а теперь разберем ваши ошибки». С мамы даже выговор не снял!