Александр Кулешов - Счастливчики с улицы Мальшанс

Гусь радуется, улыбается во весь рот и тут же отсчитывает деньги. Я уже заранее знаю, что будет: папа Баллери после двадцати занятий присвоит ему белый пояс и скажет, что с такими способностями пара пустяков получить жёлтый. И гусь будет ходить и ходить, пока не доберётся до коричневого. А чего? Утренней гимнастики, кроссов, режима никто от него не требует. Придёт себе раз-два в неделю, помашет руками под одобрительное мычание папы Баллери, примет душ и уйдёт. А потом всю неделю небось пьёт, ест устрицы да гуляет по ночам. И хвастается: «У меня коричневый пояс, я один десятерых… Я, я, я!» А нарвётся на крепкий орешек, да чего там, на девчонку посмелей и полетит вверх тормашками со всеми своими поясами, будь здоров.

Вот таких «каратистов» и «дзюдоистов» у папы Баллери человек тридцать, И девчонки есть! И старики лет по сорок. На них спортзал и держится. Вышибать из таких деньгу папа Баллери умеет. Но с нами он по-настоящему занимается, как он сам говорит, «для души». Бокс для него всё. Любит он бокс ну вот как! И я тоже. По-моему, это самое замечательное, что есть на свете! Род дурак — вечно над боксом посмеивается. Да я не обижаюсь. Он ведь сморчок, вот и злится. Куда ему боксом?.. А я «для бокса создан». Папа Баллери так и говорит. Он всего-то нас восемь человек по-настоящему и тренирует. Он говорит — я самый способный.

А всё Клод. Я, помню, никак не хотел идти первый раз, а он настоял. Всё-таки здорово, что у меня такой брат! Папа Баллери говорит, что, если б Клод не бросил боксом заниматься, он мог бы чемпионом стать.

В тренировочном зале папа Баллери зверь. Даже интересно сравнивать. Когда он со своими дзюдоистами занимается, можно со смеху помереть — важный такой, таинственный. Не папа Баллери, а прямо самурай, чёрный пояс, третий дан. Мы-то видим: спит на ходу, скучно ему с этими дураками заниматься — ну до зевоты. А с нами кричит, ругается, злится. Зато потом, после тренировки, добрей его нет. Вот пристроил меня во Дворец спорта, учеником механика в гараж. Платят, правда, маловато, вполовину меньше, чем взрослому, зато уж ни один матч не пропускаю. А во Дворец спорта знаете сколько билетик стоит? Смотри, смотри, может, и тебе доведётся тут драться, — говорит папа Баллери, — Только одно помни: никогда — слышишь? — никогда, как бы ни заманивали, что бы ни обещали, не уходи в профессионалы.

Что я — дурак? Я и сам ни за что не буду профессионалом. Уж нам-то тут видно, что и как. Это же скот убойный! Да и ничего от тебя самого не зависит. Всё за тебя решают: и в каком раунде упасть и кому проиграть, а главное — кому деньги отдать. Вот Бокар, тот всегда в выигрыше. Так слава богу, таких импресарио — раз-два и обчёлся.

Нет, профессионалом быть не дай бог. А вот на Олимпийские попасть — это да. Ради этого стоит и потренироваться и попотеть. Ради этого жить стоит! Олимпийский чемпион! Подумать — дух захватывает.

А Род дурак!

— Ну станешь ты олимпийским чемпионом, — говорит. — Ну и что? Там медаль золотую из чугуна делают. Весит много, а цена грош. Так и будешь машины чинить со своей медалью А вот если профессионал, да ещё чемпион мира, тут уж да. Тут уж только и делай, что деньги считай. Конечно, шакалов много с кем делиться, но и тебе хватит. А вообще-то ерунда этот твой бокс.

Роду бы пистолеты да кастеты. Совсем помешался на уголовных фильмах. По три раза смотрит. Как войдёт в кино, так и не вылезает.

Как-то отец у него в пальто кастет нашёл. Мы пришли к «Максу», а Род — к стойке: не хочу сидеть, надоело, постою, говорит. Потом-то уж сам признался — отец его ремнём выдрал. И что же? Через месяц купил себе велосипедную цепь. И сейчас с ней ходит.

— Я этой цепью любого боксёра и дзюдоиста как соломку перешибу, — говорит.

А у меня такое событие: приняли в члены клуба «Металлист»! Я, конечно, птичьи права имею в этом клубе быть. Это Клод на заводе-то работает, а не я. Но всё же я брат, вроде член семьи. И потом где мне состоять? Словом, я теперь буду за завод выступать, но тренироваться всё равно у папы Баллери, Он сказал им:

— Вот что, дети мои, я тоже рабочим был и знаю, что у вас лишних грошей не водится. Буду сам Ниса тренировать, бесплатно. Вот когда первенство страны выиграет, сразу на все деньги у него на банкете напьюсь!

Это он шутит. Папа Баллери не то что вермута, он пива-то никогда в рот не берёт. Клод тоже, между прочим. И я. Когда занимаешься спортом, пить нельзя. Если дурака не валяешь. Вот как эти наши дзюдоисты. По их вине у папы Баллери такой номер однажды был — чуть зал не прикрыли.

Значит, в одном кабачке из-за девчонки двое подрались. Один кричит: «Я из тебя пыль сделаю!» Другой орёт: «Убью!» Пошли драться, и смотрит народ: они вроде бы приёмы дзю-до применяют. Прибежала полиция, забрали их, и тут выясняется, что оба они представляют страшную опасность, поскольку! имеют коричневый пояс! Им ничего не стоит расправиться с дюжиной врагов. Кто присвоил? Присвоили в спортзале папа Баллери. Всё бы обошлось. Да, на несчастье, находилась в то кабачке крупная шишка из Национальной академии дзю-до.

Он целый скандал поднял: как можно таким присваивать не то что коричневый, а белый пояс! Они ни одного приёма во время драки не смогли толком провести! И пошёл и пошёл. Еле-еле папа Баллери отбился, хлопотал, ублажал, кое-кому кое-чего отвалил. А то бы закрыли спортзал, и будь здоров.

… Неделю назад я всю ночь срочно ремонтировал машину, и мне дали отгул. Юл только вечером занят в своём «Чёрном фонаре», а Род… ну Род всегда свободен. Мы решили провести день вместе, отдохнуть.

Я говорю ребятам:

— Поехали за город, выкупаемся, погуляем, а вечером я вас протащу во дворец — там сегодня сильная встреча.

Юл предлагает на аэродром съездить. Мы там в будний день ещё не были ни разу. Он где-то вычитал, что приезжает Ингрид Бергман. Ну и что? Ей уж двести лет! Чего на неё смотреть? Вечером, говорит, пойдём потанцуем в Белый зал — это недалеко от нас такой дансинг. Может, говорит, Мари вырвется. Он-то с Мари, а мы опять хватай кого попало.

Род предложил идти в кино на «Ты умрёшь в воскресенье». Но тут уж мы с Юлом не выдержали — опять десять сеансов сидеть!

Тянули спички, и выпало идти в дансинг. Пошли пораньше, чтоб Юл к одиннадцати успел в свой «Фонарь».

Так вот фонарём дело и кончилось, только не кабачком, а другим. Я сейчас расскажу.

Пришли, танцуем. Между прочим, танцуем мы все по-разному. Ну, с Юлом нам, конечно, в этом деле не тягаться. Он ведь у нас красавчик — длинный, глаза, синие, ресницы до колен, волосы как вакса, да ещё сверкают, мажет он их чем-то. Он эти свои синие глаза как закатит, зубищи белые выставит. А закончит танец, обязательно свою партнёршу на место проводит. Род танцует неважно, вечно девчонкам на ноги наступает. Хорошо, он как спичечный коробок весит, а то и меньше, иначе всем бы ноги отдавил. А я стараюсь каждый танец танцевать по-разному, но всегда с одной. Если уж заарканю какую-нибудь, я её не бросаю — всё с ней да с ней. Ну пригласил я такую симпатичную, только маленькую очень, она с подругой была. Подруга красивая, одета здорово, а моя обыкновенная. Словом, красивую Род схватил, он ей до плеча, а я маленькую. Надо бы наоборот. Мою зовут Ориель. Танцуем, болтаем. Ей восемнадцать. Работает продавщицей в «Калипсо» — это самый большой универсальный магазин в городе. Продаёт спортивные товары Я обрадовался рассказал, что боксёр. Говорю, только у неё теперь буду боксёрские перчатки покупать, они мне счастье принесут. Смеётся. Договорились опять встретиться. По-моему я ей понравился. Она мне тоже — только очень маленькая.