Олег Грудинин - Обыкновенное мужество

Танцевальный зал, в который я вместе с моими новыми друзьями поднялся по широкой дворцовой лестнице, назывался «Мраморным». Мне не раз приходилось бывать в танцевальном зале Вельского городского дома культуры — там обычно проходили все наши школьные вечера, — но у него не было даже отдаленного сходства с этим залом. «Мраморный» зал был великолепен!

Светлые, темные, длинноволосые, стриженые головы колыхались в такт музыке. В зале было, наверное, не меньше двух тысяч человек. Нет ничего удивительного в том, что я растерялся. А растерявшись, потерял моряков. Валя, Коля и Толя исчезли. Искать их в этом многолюдном зале не имело, конечно, смысла. Настроение у меня испортилось. Я решил найти свободное кресло, сесть и смотреть на танцующих. Передо мной, словно в калейдоскопе, мелькали пары. Медленными волнами по залу красиво скользили желтые, синие лучи прожекторов.

— …Вчера увели две бухты медной проволоки да ящик с маслом. Всего рублей на пятьдесят…

Эту фразу тихо сказал только что севший рядом, спиной ко мне, пестро одетый пышноволосый парень. Я стал прислушиваться. Мешала музыка, на эстраде артист в черном костюме пел в микрофон под оркестр неаполитанскую песню, он тоже мешал, и все же я услышал почти весь этот необычайный для меня разговор.

— Кладовщик не зашебуршится? — спросил кто-то невидимый мне. — Как ты думаешь?

— Нет, он в доле.

— Уж, значит, оплавил?

— Да. Вот деньги.

— Давай.

Помолчав, невидимый мне спросил:

— У корешков деньги есть?

— Не знаю. Наверное, нету! — Пышноволосый рассмеялся: — Я бы их держал в черном теле, злее будут.

— Знаю. Но все равно надо дать.

— Дал бы. Я поискал их у кассы — не нашел. Наверное, здесь, в зале.

— Ладно, теперь сам дам. Иди. Завтра посидим на мертвеце, выпьем.

Пышноволосый поднялся со стула и скользнул в толпу. Чуть выждав, я осторожно оглянулся на его собеседника. В упор на меня смотрели холодные, стального цвета глаза. Поразили меня на этом лице две узкие синие полоски — только как намек на губы. Грязно выругавшись, собеседник Пышноволосого встал и мгновенно затерялся среди танцующих.

«Это же воры! — пронеслась в моем мозгу запоздалая догадка. — Что же делать?! Бежать в милицию бесполезно. Потому что воры, конечно, уже ушли. Сообщить, где они «увели две бухты медной проволоки да ящик с маслом», я не могу, так как не знаю адреса».

Остаток вечера я прослонялся по залу, на всякий случай всматриваясь в лица танцующих мужчин. Надежда увидеть воров все же не покидала меня. Да и знакомство с моряками мне хотелось закрепить.

В половине двенадцатого танцы кончились. Людской поток вынес меня из зала на улицу, и я, отойдя чуть в сторону, остановился, пропуская спешащих к трамваям и автобусам танцоров. Торопиться мне было некуда.

Громадный подъезд, возле которого я стоял, привлек мое внимание своей иллюминацией. Я стоял и любовался переливами огней. Вдруг за моей спиной раздалась брань. Я оглянулся.

Двое хорошо одетых парней, чертыхаясь, били моего случайного знакомого, матроса-крепыша Валентина, а он молча отбивался, размахивая намотанным на кулак флотским ремнем с бляхой. Не раздумывая, я бросился ему на выручку.

Напутанные моей неожиданной помощью моряку, парни стали отступать. Но тут две сильные руки схватили меня за пояс.

— Спокойно, юноша! Придется вам пройти со мной…

Я рванулся в сторону, но высвободиться из рук милиционера не сумел. Вокруг уже образовалось плотное кольцо любопытствующих.

Увидев милиционера, противники Валентина подошли ближе.

— В чем дело, ребята? — спросил их милиционер. — Почему драка?

— Возьмите и этого, — указали парни на Валентина. — Он у нас бумажник украл с тридцатью рублями. На бумажнике вытиснено «На память».

— Врете! Ничего, я у вас не крал! — Валентин спокойно подошел к милиционеру.

— Они врут, товарищ начальник. Они нас с кем-то спутали и завязали драку.

— Пойдете со мной все! — решил милиционер. — Там разберемся, кто украл да кто завязал.

По дороге в милицию Валентин, толкнув меня плечом, шептал: «Документы есть?»

— Есть, — ответил я. — А что?

— Тише, дурак! Давай сюда, отпутаемся.

Все еще взволнованный, я машинально достал из кармана и отдал Валентину недавно полученный новенький паспорт с вложенным в него билетом на завтрашний поезд.

В милиции нас обыскали. Никаких денег у Валентина не нашли, паспорта моего тоже.

— Кто из них больше шумел? — спросил дежурный.

— Вот этот, — указал на меня милиционер. — Так и кидался, как бешеный. Я даже ногти об него обломал, товарищ старший лейтенант.

— Товарищ начальник, отпустите! — вдруг хныкнул Валентин. — Мне на вахту пора. Меня с парохода спишут!

— Зачем же дрались? — удивился дежурный. — Не дрались бы, и отпускать бы не надо было.

— Это вон они виноваты, — ткнул Валентин пальцем в сторону парней. — У-у, образины!

— Тише! — прикрикнул начальник. — Еще здесь подеретесь, да? Сейчас в камеру отведу. Давай документы, — он протянул к Валентину руку.

— Нету у меня документов! Какие же у речника документы? Паспорт у капитана. Да я все так о себе могу сказать.

— Так… — поколебался дежурный. — Ну, говори.

— Иванов Сидор Иванович, сорок шестого года рождения, город Кострома. Сейчас проживаю…

Я слушал Валентина и удивлялся.

— Бывал в милиции! — кивнул дежурный. — Знаешь, как отвечать.

Позвонив куда-то из другой комнаты по телефону, он вернулся:

— Молодец! Не соврал! Есть такой! А ты? — обратился он ко мне.

— У меня нет паспорта. Я не ленинградец. Я в техникум поступать приехал.

— Что ж, подождем до утра, — выслушав меня, решил начальник. — Сейчас в твой техникум звонить бесполезно, там все равно никого нету. Ну, а вы идите, — кивнул он парням.

— Утром приходи на набережную лейтенанта Шмидта, — шепнул мне Валентин-Сидор. — На пароходе «Адмирал Нахимов» найдешь меня или Колю с Толей. И молчи тут… — Он вразвалочку направился к двери.

Через несколько минут я лежал на жесткой койке в холодной камере, старался разобраться во всем происшедшем и высчитывал, сколько часов, минут и секунд осталось до утра. Выходило много…

Меня разбудил милиционер. Я долгое время не мог понять, где я, и так удивленно осматривал камеру, что милиционер рассмеялся.

— Что, не узнаешь родного дома? Вставай, мать уже чай согрела. И дежурный тобой интересуется.

Дежурный, вчерашний старший лейтенант, невыспавшийся и сердитый, долго со мной не разговаривал.

— Твое счастье, что у тебя с собой паспорта нет, — пробурчал он. — Послал бы я тебя в административную комиссию, а в протоколе номер документа нужно указывать. Поезжай сейчас в свой техникум. Я им звонил. Дадут тебе там перцу, петух!