Андрей Федоренко - Щербатый талер

Михаль пересек круглую мощеную площадь, и когда приблизился к киоску, увидел возле него мальчика и девочку примерно своих лет. Они покупали мороженое. Девочка была похожа на Оксану, только черноволосая, в синем платьице, с белой косынкой на голове. Высокий мальчик — в поношенном трико, обвисшем на коленях, в стоптанных кедах на босу ногу. Он неприязненно через плечо взглянул на Михаля.

Это были местные, городские дети (по-домашнему одеты — значит, живут неподалеку), поэтому Михаль и обратился к ним «по-городскому» — по-русски:

— Скажите, как пройти к краеведческому музею?

Мальчик облизал брикет мороженого, еще раз неприязненно оглядел Михаля.

— Вярніся назад да паштамта, завярні за вугал, — сказал он, — убачыш шпіль. Там твой музей. Толькі цяпер ён на рамонце. [1] Вернись обратно к почтамту, заверни за угол, — сказал он, — увидишь шпиль. Там твой музей. Только сейчас он на ремонте.

У Михаля вплоть отвисла челюсть. Во все глаза он смотрел на мальчика. Городские, а говорят чисто по-белорусски — это никак не укладывалось в голове…

— Табе паўтарыць? [2] Тебе повторить? — отставив руку с мороженым, так как с него капало, спросил мальчик.

Девочка засмеялась:

— Яму, відаць, перакладчык патрэбен! [3] Ему, видимо, переводчик нужен! Вернись на ту сторону, за углом увидишь шпиль — пику такую. Там музей.

Облизывая мороженое, они пошли, как ни в чем не бывало, по улице. Даже не оглянулись на Михаля. А потому хотелось побежать за ними следом, познакомиться, расспросить… Кто они, где учатся?..

Но одумался: зачем? Пусть так и остаются незнакомыми. Что в этом, наконец, удивительного? Раз люди живут в Беларуси, значит, и разговаривают по-белорусски. А разве он, Михаль, или Чэсь в школе на уроках не отвечают на чисто белорусском языке? Отвечают. И никто этому не удивляется. Вот только на улице, вне стен школы… «Рэбята, зачэм драцца?..» «Чэсь, хадзі сюда, раскажу адну вешч»… Ужасно! Оксана минская, а и то разговаривает чище их, считай, деревенских.

«Приедет Оксана, предстоит договориться разговаривать так, как эти городские дети — на чистом родном языке» — подумал Михаль.

Он даже не подозревал, что позже именно этот эпизод станет главным для разгадки истории с талерами.

Краеведческий музей, одноэтажное здание из красного кирпича, был весь оплетен лесами. На дверях табличка «Ремонт» и большой замок. Ни на лесах, ни вокруг не было ни одного человека. Михаль, удивленный, пошел в обход здания. Под ногами хрупал битый кирпич, осколки стекла, затвердевшие цемент и известь. И тут никого. Заросли крапивы и татарника, рядом — следы человеческих нечистот. Михаль брезгливо поморщился.

Вышел из-за угла, с другой стороны музея… и вдруг остолбенел, а потом скорее назад, за угол. У крыльца стояла темно-синяя машина «геологов». Лысый с Севой прогуливались рядом, задрав головы, рассматривали леса.

— С такими музеями, — услышал Михаль голос Севы, — нечего удивляться, что двести лет золото найти не могут!

— Да, этот ремонт надолго, — подтвердил лысый.

Сердце у Михала забарабанила, как и тогда, в сарайчике. А что, если они сейчас вздумают также пойти в обход? Куда бежать? Сзади высокий забор, слева глухая стена, впереди — улица, сразу увидят, догонят… «Несчастные случаи каждый год бывают!» — Вспомнил он слова лысого и похолодел.

Но у «геологов», видимо, не было времени.

— Поехали! — сказал лысый. — Теперь только школа остается.

— Школа. А не получится — потрясем Паука!

Хлопнула дверца машины, заурчал мотор. Поехали. Михаль вытер со лба холодный пот. «Что же мне так везет на встречи с ними? Хотя что: одно дело делаем, одно и то ищем, по одним местам ходим…»

Когда Михаль рейсовым автобусом вернулся в Поплавы, пошел мелкий дождь. Все небо было затянуто тучами, серое, без просвета. Михаль забежал к бабушке Анне, передал, что Оксана скоро приедет. Самому не терпелось встретиться с ребятами, рассказать последние новости. Но дождь усилился, полив как из ведра. Лужи пенились пузырьками, не лопались, — верный признак, что ненастье надолго.

Так Михаль никуда и не ушел. Просидел весь вечер дома, читал, смотрел телевизор. А на следующее утро, часов в восемь, его разбудил чужой мужской голос на кухне и стук тяжелых сапог о половицы. Отец на работе — кто это может быть? Михаль вскочил, поспешно оделся. Только успел зашнуровать кроссовки, как дверь открылась, вошел участковый в форме, а следом — встревоженная испуганная мать.

— А, не спишь? — сказал участковый, грузный седой дядька. Присел на табурет, уставился в Михала: — Где был сегодня ночью?

— Спал. А что?

«Дед Макар донес о «телевизоре»!» — мелькнула мысль.

— Спал он, правда! — заступилась мать. — Я могу подтвердить!

— А друзья твои?

— Какие друзья?

— Не прикидывайся — я задаю вопросы! — повысил голос участковый. — Чэсь и этот городской, Дмитрок. Что они ночью делали?

Михаль, который прежде не на шутку испугался, осмелел. Да какое он имеет право? Мать стоит, а он уселся здесь. Голос еще повышает…

— Идите спросите у них, — смело поднял он глаза. — А я их не видел с позавчерашнего дня. Я в город ездил, любой может подтвердить.

Участковый поднялся:

— Идем со мной.

— Что же это делается? — засуетилась мать. — Куда вы его? Я не пущу!

— Не бойтесь, сидите дома. А его заберу, — твердо сказал участковый. — Мне нужно провести один эксперимент.

Мать накинула куртку и выскочила вслед за ними.

Ночью дождь закончился. Теперь пахло утренней свежестью. Платы, трава, деревья — все было мокрое. Песок приставал к подошвам. Но Михалю было не до этого. Куда его ведут, как преступника? И мать, бедная, сзади… Хорошо, хоть улица пуста.

Зато возле школы уже стояли несколько человек. Михаль еще издали узнал Чэся, Дмитрока, Чэсеву матери, уборщицу тетю Нину…

— В школу лазил ночью? — тихо спросил участковый.

Вот оно что! Теперь Михалю все было ясно. «Но пока ни слова, молчи!» — Приказал он себе.

— Думайте что хотите.

Перед участковым все расступились. Утих гомон. Михалева мать поздоровалась, ей ответили все, кроме Чэся с Дмитрием. Те боялись оторвать от земли глаза.

Участковый огляделся:

— Эх, наследили!.. Просил же и близко к стене не подходить. Сейчас следов не найдешь.

— А никаких следов и не было, — сказал отец Дмитрока, которого Михаль сразу и не заметил. Такой же, как и сын, чистенький, аккуратный. В костюме с галстуком, в очках, с бородкой, стоит себе сбоку, будто его ничего не касается. — Какие следы могут быть после такого дождя?

Участковый искоса на него взглянул.

— Я вас тут всех собрал, — сказал участковый, — чтобы сообщить следующее. Сегодня утром уборщица, вот эта тетя Нина, что среди нас находится, заявила мне, что ночью кто-то лазил в школу. Вон через то окошко, над дверью, — участковый показал на окошко на высоте метра два с половиной от крыльца. — Стекло, сразу видно, вытаскивали. Пока неизвестно, что украли в школе. Вот сейчас это и выясним.