Миклош Ронасеги - Сорванцы

— Мы привезли малыша. Родители его следуют за нами, — с легкостью соврал Карчи. — Вы ведь знаете его?

Мужчина улыбнулся и тотчас повернулся к конторке, подле которой — сорванцы только сейчас это заметили — стоял милиционер.

— Нет, нет. Никто не разыскивает здесь ребенка. В кемпинге острова Пап никогда не терялся ни один ребенок. — Потом он снова повернулся к ребятам. — Знаю ли я его? Да кто не знает этого маленького сорванца?! Ну, здравствуй, разбойник! Где же ты оставил своих папу и маму? Ну, хорошо, ребята, везите малыша прямехонько к двадцать второй палатке. А знаете, что выкинул вчера этот карапуз? Утром поймал кошечку и отшлепал ее! Весь лагерь удивлялся ему. Ну, идите, идите! Мальчик проводит вас до палатки.

Ребята пустились на поиски нужной палатки, с интересом рассматривая жилые вагончики и палатки.

Приближался вечер. На стоянке стоял микроавтобус, с которым они повстречались на Крепостной горе. А его пассажиры? Кто открывал консервы, кто разводил огонь под грилем. В специально отведенных местах женщины стирали, а неподалеку, в душевых, с визгом плескались дети. Многие были заняты приготовлением ужина. Где-то играла музыка, слышались мягкие звуки гитары. Знаете, невольно все же приходишь к мысли, что чем тише музыка, тем больше она привлекает внимание.

Кемпинг острова Пап! Незабываемое место! Густые, ветвистые деревья, буйная зелень, все вокруг дышит спокойствием. Где-то вдали слышится венгерская народная песня: «Привяжу коня к печальной иве…»

Терчи, Карчи, Берци и Кроха глубоко вдыхали в себя душистый, свежий воздух. Но вот они остановились перед двадцать второй палаткой. Она была пуста.

— Вот эта палатка, но хозяев пока нет. — И мальчик убежал.

— Да, это она, — повторили ребята печально.

Внезапно все события дня показались им такими далекими. Их вдруг охватила печаль, будто настала пора расставания не с чужим ребенком, а с собственным братиком. Ребята вынули из коляски малыша.

Он потянулся, глазки оживились — в них не осталось и следа недавней сонливости. Кроха ухватился за коляску и покатил ее. Как ловко у него это получается!

— Мы ошиблись на полгода, — буркнул Берци.

— Если не больше.

— Я говорил, что ему давно пора в школу.

— Но не оставим же мы его здесь!

Друзья наклонились к ребенку и поцеловали его. Малыш точно почувствовал момент расставания — охотно отвечал на поцелуи и даже пытался обхватить ручонками то Терчи, то Карчи, то Берци.

— Кроха, будешь вспоминать о нас?

— Гггее-ггее-муцц…

— Слышите? Он произнес что-то похожее на «гезенгуз» [36] Гезенгуз (gezentfuz) по-венгерски: сорванец. !

Малыш смеялся и хлопал в ладошки.

— Берци, надо бы оставить какое-то сообщение о том, что мы здесь были.

— Здесь мог быть кто угодно. Но мы…

— Подождем его родителей.

Нет! Им не хотелось, чтобы родители Крохи подумали, будто они возились с малышом, надеясь получить какую-либо награду. Вовсе нет!

— У меня идея! — Берци вынул из кармана тюбик с клеем и значок. И прилепил значок на дверь палатки.

Карчи одобрительно кивнул головой, потом достал свой значок и тоже приклеил его к коляске.

— Теперь отец ребенка будет знать, что это с нами он встретился на площади Героев.

Только Терчи не могла дать знать о себе. Что она заботилась и беспокоилась о малыше. В знак памяти она ставила поцелуи, несметное количество прощальных поцелуев, которыми она наградила малыша.

— Ну, теперь пошли. Они сейчас будут здесь. Я видел его мать на автобусной остановке.

Ах, как трудно было расставаться с Крохой! Малыша посадили на траву, вложили в ручки шапочку в горошек — пусть играет.

Сорванцы спрятались неподалеку от малыша за кустами, их было не видно.

…Трудный день выдался сегодня и для папы-туриста, и для мамы-туристки: они так и не встретились друг с другом. Беспокойство одолевало их, и наконец каждый из них твердо решил, что они никогда больше не будут ссориться, что на следующий день вновь отправятся на Крепостную гору — теперь уже вместе полюбоваться достопримечательностями Будапешта. Разными, правда, путями, но почти одновременно они попали на площадь Баттяни [37] Баттяни — Лайош Баттяни (1806–1849) — граф, выдающийся общественно-политический и государственный деятель Венгрии, лидер дворянской либеральной оппозиции, а с 1847 года — председатель созданной в том же году Партии оппозиции. В этом качестве он в марте 1848 года стал премьер-министром первого венгерского революционного правительства. Казнен в октябре 1849 года по приговору австрийского военно-полевого суда. , спустились в метро и затем электричкой доехали до Сентэндре. Один из них сел в первый вагон, другой — в последний. Оба внимательно смотрели в окно.

Супруги не встретились и на автобусной остановке в Сентэндре. Она поджидала автобус (теперь ей и впрямь показался тяжелым туго набитый рюкзак), а он отправился на остров Пап пешком.

Папа-турист заглянул по пути в продовольственный магазин и купил там две коробки рыбацкой ухи и два батона салями: ну стоило ли ссориться из-за такого пустяка?!

Молодые люди одновременно подошли к кемпингу. Это одна из тех случайностей, которые сыграли важную роль в нашей истории.

Каждый из них уже тысячу раз пожалел об утренней ссоре, каждый тысячу раз мысленно повторил: «Это я виноват, дорогая», «Это я виновата, мой милый». И, наконец по счастливой случайности встретившись у входа в кемпинг, они с распростертыми объятиями бросились навстречу друг другу.

— Милый!

— Дорогая моя!

— Какая случайность!

— О, бедняжка! Мне так не хватало тебя!

— А мне тебя!

И тут они разом спросили одно и то же:

— А малышка?!

И умолкли выжидающе.

— А малышка? — прошептала мать. — Тебе с ним очень досталось?

— Но ведь я… оставил его с тобой.

— Что?!

— Ребенок остался с тобой. Где он?

— Разве он не с тобой? Где он?

Они смотрели друг на друга словно пораженные громом.

— Где ребенок? — закричала молодая женщина. — Боже, куда ты его дел?

— Где ты его оставила? — прошептал мужчина. — Это безумие!

У обоих кровь отлила от лица. Женщина покачнулась, но муж успел поддержать ее.

— Ты шутишь, скажи, что ты шутишь! Какая дурацкая шутка!

— Шутка? Если бы это была шутка!

Ужас железными лапами сжал сердце, и сразу пришла страшная догадка:

— Мы потеряли его!!!

Но в этот момент невдалеке от них раздался звонкий голосок и появился Кроха. Он вез коляску и никак не мог понять, почему родители бросились к нему и чуть не задушили его своими поцелуями и объятиями.

— Гггее-гге-муцц!

А за кустами притаились три тени. Потом они проследовали мимо регистратуры, с достоинством поклонились седовласому портье и смело взглянули на милиционера: