Р. Стайн - Еще ужастики

— А разве мне не положен грим?

Ящер замер передо мною.

— Понимаю, я по сюжету обычный пацан. Но другие-то — в гриме!

Я протянул руку, чтобы коснуться морды Человекоящера:

— Это маска?

Фу. Его кожа была холодная и пупырчатая. Наверняка маска.

— Эй, можно посмотреть? — я потянул маску. Она не поддалась.

— Застряла, — сообщил я. Остальные актеры сгрудились вокруг. Как мило, подумал я. Они хотят помочь.

Актер-вампир растянул рот в зубастой усмешке. Острые клыки сверкали в лучах прожекторов. Подавшись вперед, он завел мои руки за ствол дерева. А потом связал их еще одной веревкой.

Я не помнил, чтобы такое было в сценарии.

— Эй! — крикнул я. — Что такое?!

Вместо ответа мумия размотала бинты, скрывавшие ее лицо.

Я ахнул, увидев ее разлагающуюся плоть, свисающую с костей. И ее глаза — горящие красным огнем глаза.

Оборотень ощетинился, и из глубины его глотки послышалось грозное рычание. Он поднял лапы, и выпустил смертоносные когти. Изо рта вылезли два огромных клыка. Его нос дрожал от возбуждения.

Это никак не могло быть трюком. Что же это?

Я сам ответил себе на этот вопрос — и меня затрясло. Это не актеры из фильма ужасов! Они чудовища — самые настоящие чудовища.

— Отпустите! — завопил я и забился в путах. Грубая веревка врезалась в запястья.

Я должен вырваться! Я должен! Но веревки держали крепко.

Я был в западне!

Человекоящер дышал мне в лицо, его глаза горели. Его жаркое дыхание обжигало мне кожу. А запах был — как со дна болота. У меня скрутило живот.

Зубы ящера оцарапали мое лицо. Чешуйчатая рука вцепилась мне в глотку. Хвост рассекал воздух.

— Доктор Ужас! — завизжал я. — Спасите меня! Умоляю, сделайте что-нибудь!

— Эй, чудища, ну-ка стоп! — крикнул Доктор Ужас. — Стоп, я сказал!

Монстры отступили. Человекоящер застыл на месте.

О, слава Богу! — подумал я. Со мной все будет хорошо. Просто воображение разыгралось.

Я испустил вздох облегчения. Как я мог настолько увлечься?

Доктор Ужас протянул руку — чтобы развязать меня, подумал я.

Но я ошибся.

Он схватил меня за волосы… и прижал головою к стволу!

— Ладно, чудища. Теперь мы готовы приступить к сцене пожирания жертвы, — сказал он. — Мотор!

— Спускайся, Марла, — позвал меня младший брат Скотт. — Мы рассказываем истории о привидениях!

— Нет, спасибо! — крикнула я в ответ и зажала уши, чтобы не слышать очередного удара грома. В большом городе, где наша семья жила раньше, грозы не были настолько свирепы. Здесь же, в глуши, молнии сверкали так близко — а гром гремел так громко — что сотрясался дом.

В прошлом году, когда мне стукнуло двенадцать, предки решили, что нам с братом будет безопаснее расти в глубинке. Так мы и переехали из Нью-Йорка в Ривер-Фоллс.

Скотту жизнь в старом доме с огромным двором пришлась по душе. А мне — нет. Мне такая жизнь противна. Я скучаю по Центральному Парку. Я скучаю по такси. А больше всего скучаю по своим друзьям.

Я слышала, как ветви деревьев скребут в окно. Внезапно я представила, что это призраки пытаются процарапать стекло и попасть в мою комнату.

Вы не подумайте, я не трусиха. Я и молнии с громом не особо-то боюсь. Я просто не люблю грозу.

Я ахнула, когда комната вдруг погрузилась во тьму. Теперь единственным источником света были вспышки молний за окном. При каждой вспышке деревья отбрасывали на стену жутковатые тени.

Снизу доносились голоса родителей и Скотта: они все еще травили байки о призраках — в кромешной темноте! Мне в этом участвовать совершенно не хотелось.

Скрежет ветвей по стеклу сделался совершенно невыносимым. Я открыла окно. После чего на ощупь пробираться в темноте. Мои пальцы коснулись письменного стола. Кресла. Изголовья кровати…

— Ой! — вскрикнула я, когда что-то большое, мокрое и волосатое влетело в распахнутое окно. Оно ударило меня в грудь, и я повалилась на пол.

Длинные, острые когти оцарапали мне руки и шею.

В ушах зазвенел душераздирающий вопль.

Я уставилась в два горящих зеленых глаза. А потом начала кричать.

Мама с папой ворвались в комнату.

— Марла, что стряслось?! — крикнул папа. В одной руке он держал свечу, в другой — Скоттову бейсбольную биту.

— Мохнатое чудище! — взвизгнула я. — Оно влетело в комнату! И… и…

— ЭТО твое чудище? — ласково спросила мама. Она поднесла свечу поближе, и я увидела, что она держит маленькую, мокрую, дрожащую черную кошку.

— Это всего лишь кошечка, милая, — мягко сказала мама. — Залезла, видно, на дерево, и запрыгнула в комнату, чтобы укрыться от ливня. — Она осмотрела кошку. — Бездомная. Ошейника нет.

— МЯЯЯЯУ!!! — проревел кто-то у меня за спиной. Я круто развернулась.

— Прекрати, Скотт! — крикнула я. Он захохотал.

— Мяу! Мяу! — он решил, что это очень смешно.

Я не обратила на него внимания и потянулась за кошкой. Мать посадила ее мне на руки.

— Тут тебе будет хорошо и безопасно, — сказала я ей и повернулась к родителям. — Можно мне ее оставить?

Мама с папой переглянулись.

— Марла, кошка — это большая ответственность… — начал папа.

Я изменилась в лице.

— Пап, ну пожалуйста, — взмолилась я. — Она нуждается во мне. Она же на свете одна-одинешенька. И мне она нужна. У меня здесь совсем нет друзей.

— Ладно, обсудим это утром, — сказала мама. — Как бы то ни было, на ночь она может остаться. Пошли, Скотт, пора в кровать.

Я приласкала черную кошку. Шторм утих. В воздухе повисла туманная дымка.

— Назову-ка я тебя Мисти, [5] От английского mist — дымка. ( Прим. переводчика ). — сказала я. — И не беспокойся. Ты останешься здесь — на всю жизнь! Уж я позабочусь.

Ночь Мисти провела, свернувшись клубочком у меня в ногах. А на следующее утро она выкинула просто невероятную штуку: последовала за мной в душ! Когда горячая вода хлестала по ее черной шерстке, Мисти лишь блаженно мурчала.

Я всегда слышала, что кошки ненавидят воду. Они поддерживают чистоту, вылизывая себя.

Но Мисти — не такая. Мисти особенная.

Когда мы с ней спустились к завтраку, у нас у обеих были мокрые волосы.

— Я смотрю, вы обе помылись, — сказал папа.

Я улыбнулась. Мисти тоже растянула рот, будто в улыбке, показав остренькие белые зубки.

Мы все засмеялись, когда Мисти попыталась есть мою яичницу.

— Должно быть, ты голодная. Бедная киса! — сказала мама.

Она налила Мисти блюдечко молока и дала немного тунца.

— Я тебя порчу, — сказала она Мисти. — Ты теперь на кошачий корм и смотреть не захочешь.

И я поняла, что мама решила Мисти оставить.

— Дети, у меня для вас большой сюрприз! — радостно объявила она. — Я записала вас в бассейн. Вы двое можете сегодня съездить туда на велосипедах и поплавать. Там должно быть много ваших сверстников.