Леонид Семин - Далекий выстрел

— И вы не хотите брать такого налима за двух раков? — по-мальчишески презрительно спрашивает Филя. — Да тогда вы просто…

— Отстань, — прерывает его Куцый и мелко шагает по берегу рядом с Ленькой. Он кладет на Ленькину голую, холодную, всю в пупырышках спину свою короткую руку, ласково говорит:

— Проиграл ты, Ленок. Не серчай. Спорили честно: двадцать пять раков. Конечно, налим твой хорош. Но спор — есть спор…

Ватага собирается вокруг костра. Кто-то подбрасывает сухих веток, пламя разгорается. На Ленькином теле медленно исчезают пупырышки, кожа словно разглаживается.

— Думал, не сумею взять… — рассказывает Ленька. — Уж так он крутился, так не хотел даваться. Едва ухватил за жабры. И никак не вытащить было. Хвост выгнул дугой, а нора узка…

— Ничего, — мрачно сплевывает в сторону Филя. — За такого-то деньги возьмешь. В нем, небось, килограмма два с половиной, а то и три…

Все опять начинают рассматривать, щупать налима. Рыбина под лучами солнца становится вялой, движения ее судорожны.

— Этот налим получше всех твоих раков, — спокойно заключает Филя.

— Не суйся, — останавливает его Куцый. — Чего лезешь? Мы заспорили — он проиграл. И, вишь, — молчит. Потому как честность в нем есть… А ты лезешь, подзудыкиваешь. Сами разберемся. А ну — жарь, братва, раков! Вали всех на огонь, — вдруг развеселился Куцый.

Однако никто не тронулся с места. Все молча смотрели на него и на хмурого Леньку.

Куцый удивленно озирается: он не ожидал такого оборота. На лице его растерянность. Правда, никто этого не замечает — ведь чуть ли не все лицо Куцего скрывает борода. Пытается взять шуткой:

— Чо надулись, глаза пучите? Жарь раков, ешь, лопай! Пузо лопнет — наплевать, а добру не пропадать!..

Ребята, потупясь, молчат.

— Ведь был уговор какой? Я проспорю — деньги отдаю. Он проспорит — раков на всех делим. Так? Так.

— Не хотим мы этих раков ваших… — тихо произносит один из мальчиков.

Куцый бросает на него удивленный взгляд, ведь этого «пацана» он лишь позавчера катал на мотоцикле.

— Чудаки, — усмехается Куцый. — Ишо спорить не научились. Того не понимаете, что спор — дело честное. Поймал бы он двух хоть самых малых рачков — выиграл бы. А что малые два рачка заместо этого налима?.. — Куцый поднимает с травы кусок высохшего кизяка, показывает всем: — Два малых рачка, как все равно вот это… — Он сердито бросает кизяк в костер. — К тому и говорю, что спор — дело честное. Потому я и не беру налима…

Все молчат.

Куцый свернул цыгарку, достал кисет, насыпал махорки, курит.

— Ты не горюй, — обращается он к Леньке. — Хошь, я дам тебе денег так, не за этих раков?.. Вот просто дам и все тут… Ну?

Ленька удивленно смотрит на него.

— Думаешь, я жадный? — продолжает Куцый. Он отложил цыгарку, медленно расстегнул пиджак, полез под полу и достал мятую десятирублевку.

— Держи. Не за этих раков, а за твою ловкость. Люблю смелых и ловких. Никто так не умеет нырять. И я сам не умею. Двадцать пять раков и за весь день не достану… Бери, бери, чего боишься?

Все облегченно вздохнули, когда Ленька взял деньги и спрятал в карман брючишек, лежащих возле него. Ведь заработал же он…

— А теперь, братва, — жарь! — командует Куцый.

И снова у костра шумно, весело. Кто собирает кизяк и ветки, еще весной выброшенные половодьем на берег, кто аккуратно кладет в костер раков, кто побежал еще разок окунуться в воду, — уж больно жарко у костра, да еще под знойным солнцем.

Куцый сидит, улыбается. Заметив, что Филя взял налима и потащил его к корзине, кричит:

— Э-эй! Куды налима-то поволок?.. Я его возьму сам. Мы тут договоримся. Так, Ленок?..

Но вот уже испечены все раки. Куцый собрал их в одну кучку, отрывает от каждого шейку и клешни, складывает отдельно. А остальное он раздает малышам, повторяя:

— Ешь, братва, жри, лопай во всю!.. Хороши раки!.. Ай да ты, ай да я, ай да мы с тобой! — приговаривает свою любимую поговорку. Потом берется за клешни. — А я вот пузо не люблю есть, хоть и много в нем мяса… Я только клешенки высасываю…

Глаза у Куцего веселые, озорные. Он будто тоже мальчишка, только с бородой. Хорошо с Куцым! Малыши жадно высасывают рачьи желудки, не замечая, что ребята постарше едят только шейки и клешни и тихонько смеются над глупыми.

На траве все больше появляется красных рачьих панцырей. Пирует тамборская ватага!..

— Завтра, ежели будет ладная погодка, я за тобой приеду, — шепчет Леньке Куцый. — Махнем за жерехами, а хошь, с бреднем пойдем карасей в затопях баламутить. Ух, и много их там. Кишмя кишат! Только, чур, смотри, никому об этом…

— Хорошо, — кивает Ленька и восхищенно смотрит на Куцего. «Добрый он, Леонтий Михайлович. И зачем его прозывают Куцым…»

Утром Леньку мучают сомнения. Уговаривались ведь ребята выйти спозаранку поработать в овощеводческой бригаде Мити Хвостикова. И вот в первый же день обманет их Ленька — приехал за ним Куцый. Он стоит на крыльце, громко разговаривает с бабушкой.

— Толку от ихней работы не будет. Хороший дождь нужен. А его нет. Все теперича погорит. Вон какая жара! Ее ведром воды не зальешь.

Но бабушка не сдается. Она велит Леньке не отставать от товарищей.

Куцый трясет бородой. Вспомнив, что старуха богомолка, заводит другую речь, и голос его становится вкрадчивым, мягким:

— А внук у тебя отменный. Хочу ремеслу обучить его. Ага, обучу. Вот те крест, — он снимает картуз, неумело, размашисто крестится. — Увидишь, парень сам будет невода, сбрую чинить. А раки от него не уйдут…

Лицо бабушки светлеет.

— Ну, поезжай уж, — разрешает она внуку.

Пока едут, Куцый молчит, сосредоточенно смотрит вперед, объезжая рытвины и кочки.

Первые километры, когда отъехали от Тамбора, на сердце у Леньки тоскливо: обидятся на него товарищи, а Филя поколотить может. Ведь он, Ленька, слово давал. И каждый из их ватаги давал слово. Потом ходили в правление колхоза.

Председатель похвалил их и распорядился, чтобы каждому был отведен участок. Так и сказал:

— Личный участок каждому отвести.

И вот теперь Ленька обманывает всех. Кто будет поливать его участок? Выпалывать сорняки, рыхлить землю?..

Но чем дальше уезжают, тем Леньке словно бы легче становится. Он думает о предстоящей рыбной ловле. За Черным озером он никогда еще не бывал. А затопи, в которых кишмя-кишат караси, ему и не снились. Куцый знает, где водятся жерехи. Не пустым вернется Ленька домой. Обрадуется бабушка. А ребятам он объяснит, как все дело вышло. «Подумаешь, один лишь день пропустил…»

Долго едут по берегу Черного озера. Оно длинное, а вода в нем обыкновенная, и Леньке непонятно, отчего же это озеро называется Черным?