Валерий Гусев - Враг из прошлого

– А чистыми хватают? – спросил Алешка.

– Колбасу хватают вилками, – серьезно пояснил папа.

– А флотский борщ чем хватают?

– Какой флотский борщ? – приятно удивился папа. – А ну-ка, тащите его сюда.

– Будешь его вилкой хватать? – хихикнул Алешка. И я понял, что если нам и попадет, то не очень круто.

Мы сели за стол. Папа спросил:

– С кого начнем?

– С меня, – сказал Алешка. В одной руке он держал ложку с борщом, а в другой кусок колбасы. – Я открыл страшную тайну.

И он рассказал, что в песчаном карьере скрывается в песчаной пещере Окаянный Ганс. Он днем варит себе на костре флотский борщ и мокрые ботинки, а ночью бродит вокруг дома, чтобы напасть на Матвеича и отомстить ему за свою загубленную жизнь.

– Мы уже приготовили с Димитрием рыбную сеть, чтобы его отловить, да не успели – вы уже приехали.

Папа слушал очень внимательно и все время переглядывался с Матвеичем. А Лешка сильно увлекся своим рассказом. Даже не заметил, что закусывает флотский борщ уже не колбасой, а сыром. Мама на это смотрела с ужасом.

– А как он выглядит? – спросил папа.

– Нормально, – сказал Алешка. – В ботинках, в штанах и в куртке. – И не заметил, что в левой руке у него уже не сыр, а сникерс.

– Это уж слишком! – воскликнула мама.

– Почему? – не понял ее возмущения Алешка. – Он же не может босиком и без штанов ходить.

– Особые приметы есть? – опять спросил папа.

– До фига! Патроны теряет, спит днем, курит ночью.

– Понятно, – вздохнул папа. – Спит с закрытыми глазами, а сигарету держит во рту. Очень особые приметы. Ладно, с этим мы разберемся. После обеда. Разбудим вашего Окаянного Ганса. Матвеич, наручники у тебя есть?

– Где-то валялись.

– Так, пойдем дальше. Куда вы пистолет девали?

– Никуда не девали, – Алешка пожал плечами с возмущением.

– Можно, я доложу? – Мама подняла руку, как примерная школьница. В глазах ее блестели веселые искорки. – Пистолет никуда не девался. Висит себе спокойно на своем месте.

Вот это фишка! Папа поднялся из-за стола, взбежал по лестнице в нашу рубку и вернулся растерянным.

– Матвеич, ты ничего не напутал?

– А чего тут путать? После завтрака пистолет исчез, а к обеду объявился.

– Погулял, – сказал Алешка. – Проголодался.

– Вообще, – начала мама, – в доме, где обитают такие сорванцы, держать оружие на видном месте нельзя.

– Леша, – попросил Матвеич, – принеси пистолет.

Алешка что-то дожевал, метнулся наверх, вернулся с пистолетом, положил его на стол перед Матвеичем.

– Вот это, – Матвеич взял пистолет в руку, – это не оружие. Макет. Все механизмы из него удалены, обойма наглухо закреплена в рукоятке. Так что не волнуйтесь, вещь не опасная. Храню как память. Выстрелить из него нельзя.

– Но по башке рукояткой дать можно, – поспешил Алешка.

Все это мило, здорово, но малопонятно. Пистолет оказался ненастоящим, это ладно. Но ведь куда-то исчез. И опять появился. Если его стащил Сеня Бернар, то как пистолет оказался на месте? Значит, актер пистолет не крал. А кто тогда? И почему вернул? А самое главное – при чем здесь наша мама? Она что, приехала из Москвы, чтобы убедиться, что пистолет мирно дремлет в кожаной кобуре, а не охотится с Алешкой по лесам на диких тигров?

Нет, все эти истории не по мне. Я люблю, чтобы все было понятно и ясно. Картошка, капуста, яички… Тут все просто и не перепутывается. Даже когда варится в одной кастрюле. И я вот не уверен, что на Алешкином огороде не вырастет вместо укропа какая-нибудь экзотика вроде баобаба или кенгуру.

– Ну хорошо, – сказала мама. – А когда вы пойдете за вашим Гансом?

– Никогда! – вдруг громко крикнул Алешка. – Он сам к нам пришел! – Схватил пистолет и направил его в окно.

Мы выглянули. За калиткой стоял человек в камуфляжных брюках и в рубчатых армейских ботинках…

– Попался! – злорадно выдохнул Алешка. – Сам пришел! Сдаваться! Совесть замучила!

Матвеич почему-то рассмеялся и сказал:

– Он испугался, Леша, что ты его в сеть поймаешь. Тем более что фамилия у него для этого подходящая – Рыбкин.

Матвеич высунулся в окно и крикнул:

– Заходи, Юрик! Ты как здесь оказался?

Юрик громко чихнул и «отварил» калитку.

– Ну вот, – пробормотал Алешка. – Одна все время сморкается, другой чихает… – Он был явно смущен тем, что песчаный человек оказался не злобным Гансом, а хорошим знакомым Матвеича – каким-то Юриком да еще Рыбкиным.

Юрик вошел в дом. Это был довольно симпатичный и довольно молодой человек. Но немного седоватый. И довольно смущенный, оттого что все время громко чихал.

– Вам надо согреться, – засуетилась мама. – Матвеич, у вас есть малиновое варенье или мед?

– Леш, – усмехнулся Матвеич, – малинка у нас еще есть?

– Немножко, – смутился Алешка. И стал постепенно сознаваться: – Полбаночки. Или на донышке. И Димитрий, кажется, банку уже вымыл. Зато мед еще есть.

– На донышке? – рассердилась мама.

Юрика поскорее усадили за стол, стали кормить и поить чаем с медом. Его было много – как раз хватило положить две ложки в чашку чая.

Во время разговора взрослых, прерываемого чиханием Юрика, мы кое-что поняли. Оказывается, этот Юрик когда-то, не так давно, попал по ошибке сначала в милицию, а потом в тюрьму. Матвеич поймал настоящего преступника и добился освобождения Юрика. И этот Юрик благодарен ему изо всех сил.

– Ты где-то поблизости живешь? – спросил его Матвеич.

– Ага, – ответил Юрик и чихнул. – На карьере. Там у меня база. – И он снова чихнул.

Алешка тут же ему посоветовал:

– Вы только в чашку с чаем не чихните. А то без чая останетесь. А он все-таки с медом.

Юрик еще больше засмущался.

– Простыл сильно, – объяснил он. – Чох на меня напал.

– А это кто? – спросил Алешка. – Этот чох – он человек или собака?

– Чиханье, – объяснила мама. – Где же вы так простудились?

– Сейчас расскажу.

Мама достала из своей сумочки пачку бумажных носовых платочков.

– Спасибо, – и Юрик чихнул. – Простудился я, потому что ноги промочил.

И он стал рассказывать все по порядку.

Оказывается, когда он сидел в тюрьме, там досиживал свой длинный срок Окаянный Ганс.

– И он, Федор Матвеич, все время грозился. Как выйду на свободу, говорил он, рассчитаюсь с ментом Сухаревым. Он очень на вас злой.

А очень злой этот Ганс был не только за то, что его поймали, не только за то, что лишили его украденной добычи и он не смог продать ее и купить себе дом в Крыму, на берегу моря, возле ресторана, где он собирался просидеть до конца своих дней. Он злился на Матвеича еще и за то, что тот выступил на суде и очень плохо охарактеризовал Окаянного Ганса. Матвеич сказал, что Гансовский никогда не раскается в содеянном и никогда не станет честным человеком. И что дело о краже у гражданина О. получило очень широкий… этот, как его… общественный резонанс. Ну, значит, что все добрые люди были возмущены такой наглой кражей у такого знаменитого человека, который был гордостью страны. И требовали самого сурового наказания. Не для гордости страны, конечно, а для наглого вора.