Роберт Стайн - Шкафчик №13

Как я мог вернуться к своему положению неудачника?

— Ты видел его, Люк? — повторила она. — Видел его где–нибудь?

Лицо моё пылало. Множество мыслей бешенным вихрем кружилось в голове.

Мне был необходим этот талисман. С того момента, как я нашёл его, моя жизнь изменилась. Я стал другим человеком.

Но Ханна мой друг. Мой лучший друг в целом мире. Она всегда была готова помочь мне, когда это было нужно. Я не мог соврать ей, ведь так?

— Нет, — сказал я. — Я его нигде не видел.

Ханна ещё несколько секунд смотрела на меня. Потом медленно кивнула и вновь стала следить за игрой.

Моё сердце теперь тяжело стучало. В желудке чувствовалась какая–то тяжесть.

— Где ты его потеряла? — спросил я.

Она не ответила. Сложив ладони у рта, она закричала, поддерживая свою команду.

Бочком я отошёл от скамейки, чувствуя себя полным поддонком. Я сунул руку в карман. Сжал в ладони резиновый череп.

«Верни ей талисман, Люк», — звучал голос в моей голове. Голос добра. Голос дружбы.

Но я уже знал, что не верну его. Я уже рысцой выбегал из зала, направляясь по коридору к выходу.

«Он мне самому ещё нужен — ненадолго, — говорил я себе. — Совсем ненадолго».

Ровно на столько, чтобы успеть выиграть баскетбольный чемпионат. На столько, чтобы в первый раз в жизни получить хорошие годовые оценки. На столько, чтобы поразить своих друзей… попасть в команду по плаванию… сделать себе имя… На столько, чтобы стать победителем .

Всю дорогу до дома я сжимал в руке маленький череп. Я верну его Ханне через пару недель, говорил я себе. Две недели, только и всего. Ну, может, три. И потом я верну череп ей. И у неё опять будет её удача. Какой от этого вред?

Никакого вреда.

Когда я вошёл в дом через заднюю дверь, в коридоре зазвонил телефон. Сбросив рюкзак, я подбежал к нему.

К моему удивлению, это была миссис Коффи.

— Люк, хорошо, что я тебя застала, — сказала она. — У меня очень хорошие новости. Помнишь, я тебе говорила о своём друге из компьютерного магазина?

— Да, и что?

— После того, как ты ушёл, я поговорила с ним. И он сказал. Что ты может приступить уже в субботу.

— Здорово! — обрадовался я.

— Но главная новость не в этом, — продолжала миссис Коффи. — У него есть приятель, который готовит шоу компьютерной анимации. И он очень хочет посмотреть твою работу.

— Правда?! — воскликнул я.

— И ему нужны короткие отрывки для его анимационного шоу прямо сейчас, — продолжала миссис Коффи. — Если они ему понравятся, он сказал, что заплатит за них сто долларов.

— Ух ты!

— Люк, твоя программа закончена? Ты готов показать её? — спросила она.

Я задумался.

— Почти, — сказал я. — Мне нужно ещё два дня. От силы три.

— Постарайся успеть, — сказала миссис Коффи. — Я думаю, почти всё, что ему нужно, он уже подобрал. Он будет показывать шоу по всей стране. Жалко было бы упустить такую…

— Ещё бы не жалко! — перебил её я. — Я прямо сейчас засяду за работу, миссис Коффи. Спасибо вам. Огромное спасибо!

В волнении я поспешил в свою комнату и включил компьютер. Может быть, я смогу кое–что сделать до обеда, решил я.

Я слышал, как пришла мама. Я крикнул ей «привет» и сказал, что работаю над своей анимационной программой.

Через несколько минут опять зазвонил телефон. Мама сказала несколько фраз, потом я услышал, что она бежит вверх по лестнице. Она влетела в мою комнату, подбежала ко мне сзади и крепко обняла.

— Это за что? — удивился я.

— Звонили из Стейк–хаус Марио, — улыбаясь, сказала мама. — Это ведь твой любимый ресторан. Люк, ты выиграл! Помнишь ту лотерею, в которой мы все участвовали, когда в прошлый раз были там? Так вот, ты в ней выиграл! Они вытащили твою карточку. Ты выиграл обед для всей семьи. Точнее, двенадцать обедов! Один раз в месяц в течение года!

— Вау!

Я подскочил на стуле. Смеясь и обмениваясь ликующими возгласами, мы с мамой от радости заплясали по комнате.

— Невероятно! Ты выиграл в лотерею! Это просто потрясающе! — взволнованно говорила мама. — Нам придётся теперь называть тебя Счастливчик Люк!

— Да, Счастливчик Люк, — повторил я. — А что, мне нравится. Так оно и есть: я — Счастливчик Люк.

Я проработал над своей программой почти до полуночи. Всё вглядывался в светящийся экран монитора, пока изображение не поплыло перед глазами, сливаясь в расплывчатое пятно.

— Почти готово, — сказал я, зевая.

Переоделся в пижаму, почистил зубы и приготовился лечь спать. Но перед тем, как забраться в постель, я достал свой счастливый талисман — маленький резиновый череп, чтобы посмотреть на него напоследок.

Осторожно держа его на ладони, я разглядывал его, гладил пальцами его круглую макушку. Маленькие красные глазки–бусинки ярко горели.

Я провёл пальцем по его твёрдым выпуклым зубам. Повертел его в руке.

— Мой маленький счастливый талисманчик, — прошептал я.

И осторожно положил его на свою тумбочку перед зеркалом. Потом выключил свет и лёг в постель.

Я откинулся на подушку, натянул до подбородка одеяло и громко зевнул. Подо мной скрипнул матрас. Ожидая, когда придёт сон, я уставился в темноту.

Занавески были задёрнуты, так что с улицы не проникало ни капли света. В комнате была кромешная тьма, если не считать слабого красноватого свечения.

Свечения двух красных глаз черепа. Они горели в темноте, как две крошечные зажженные спички.

А потом я увидел ещё два светящихся красных пятнышка. Побольше. За маленькими глазками черепа. Два круглых пятнышка света в зеркале. Два красных, как пламя, круга размером с теннисный мяч.

И когда их свет стал ярче, интенсивнее… я смог различить в зеркале на тумбочке какие–то очертания.

Глубокие впадины ноздрей… два ряда неровных, оскаленных в ухмылке зубов.

Череп. Красноглазый череп.

Только не маленький, как мячик. А огромный лыбящийся желтоватый череп. Он заполнил собой всё зеркало!

Да, заполнив собой всё зеркало, череп смотрел оттуда на меня своими горящими огненно–красными глазами.

Я сел в кровати и вцепился руками в край одеяла, в ужасе глядя, как раздвинулись неровные зубы. Нижняя челюсть отвисла. И рот огромного черепа произнёс два слова… произнёс очень чётко:

— Счастливчик Люк.

Огромный светящийся череп подался вперёд, словно стремясь вылезти из зеркала. Нижняя челюсть его ходила вверх–вниз. Красное свечение, казалось, заполнило пламенем всю комнату.

Я открыл рот в пронзительном испуганном крике.

Я кричал и кричал, не умолкая.

Вспыхнула лампа на потолке.

— Люк! Что с тобой?

Жмурясь от внезапного света, я увидел, что в комнату влетел запыхавшийся отец. Его пижамная куртка была перекошена, одна штанина задрана до колена, взлохмаченные после сна волосы с одного бока торчали вверх.