Екатерина Вильмонт - Сыскное бюро «Квартет»

— А кот и правда красивый? — спросила я.

— Офигительный! Рыжий, громадный и спокойно так гуляет. Ну, поахал я минут пять, тетка и растаяла. Разговорились мы с ней, туда-сюда, и я решаю, пора забросить удочку. «Эх, был бы я художником, я бы с вашего Тарзана — кота Тарзаном зовут — портрет написал! Уж такая у него мордаха выразительная!» А она и говорит: «Мой сын художник, и он уже написал Тарзашин портрет»! Неужели, думаю, может быть такая пруха? Неужели это Мусьякова мамаша? «А ваш сын художник-анималист?» — спрашиваю с ученым видом. «Да, — отвечает моя старушенция, — анималист». — «А как его фамилия, может, я знаю?» — «Григорий Мусьяк», — говорит она. Ну, я чуть не подпрыгнул. «А нельзя ли хоть одним глазком взглянуть на портрет Тарзана?» — «Отчего же? Можно! Идемте, молодой человек, раз вы такой любитель кошек, значит, надо вам показать этот портрет!» Сами понимаете, дважды меня просить не надо было! Ну, приходим мы в квартиру. Квартира двухкомнатная, Маргарита Казимировна — так зовут маманю — провела меня в Гришину комнату и показала некоторые его работы и, конечно, Тарзашин портрет. Я в живописи не разбираюсь, но портрет мне понравился. Я, правда, не столько на портрет смотрел, сколько по всем углам глазами шарил, но ничего подозрительного не заметил.

— Если этот Гриша анималист, значит, вором он быть не может, — заключила я.

— Глупости! — оборвал меня Костя.

— Ну, вообще-то, вряд ли это зависит от жанра, — поддержал его Митя.

— Да ты, Ася, не обижайся, ты же просто не дослушала! — сказал Костя, заметив, вероятно, что я надулась. — К тому же у твоей Ненормы картины украли, тут, как говорится, художнику и карты в руки. Он их или записать сверху чем-то другим может, или сбыть понезаметнее, так что анималист не анималист, тут это роли не играет. Так вот, поглядел я картины его, повосхищался, а потом эта Казимировна приглашает меня чай пить. Я, понятно, соглашаюсь…

— Вот это зря! — решительно заявил Митя.

— Почему? — удивился Костя.

— Ты пришел в дом не с добрыми намерениями, пришел в дом, можно сказать, своего врага, значит, не должен в этом доме есть хлеб. Помнишь графа Монте-Кристо?

— Сравнил! Тоже мне! Короче, я ни про какого графа Монте-Кристо и не вспомнил, мне надо было все выяснить, информацией разжиться!

— Ой, ребята, — воскликнула Мотька, — да вы сейчас прямо как Жеглов с Шараповым! Митька — Шарапов, а Коська — типичный Жеглов! Здорово! Теперь у нас настоящая следственная бригада, или как там это называется!

— Давай, продолжай! — потребовал Митя.

— Сам же меня перебил!

— Давай, давай, рассказывай!

— Ну вот, сидим мы с Казимировной, пьем чай, балакаем о том о сем, и вдруг дверь открывается и входит господин Мусьяк, собственной персоной. Видит меня и смотрит на мать, мол, кто это тут? «Гришенька, познакомься, это Костя, он очень хотел взглянуть на Тарзашин портрет» и т. д. и т. п. Я, конечно, вскочил, поручкался с Гришей, опять заговорил про кошек, но вижу, он очень недоволен. Значит, пора мне линять. Я попрощался, расшаркался и ушел.

— Ну и что? — спросила я.

— В каком смысле? — не понял Костя.

— Ну и что ты выяснил?

— Во-первых, я убедился, что в квартире он краденое не держит.

— Почем ты знаешь, может, там кладовка есть, антресоли, стенные шкафы. Что ж он, по-твоему, картины выставит, шубу на вешалку повесит? Не похоже, что он полный идиот!

— Ты хочешь сказать, что я полный идиот, так что ли? — взорвался Костя.

— Ничего подобного я не говорила! Только, по-моему, зря ты туда сунулся!

— Это почему?

— Потому что теперь Гриша не только нас с Мотькой опознать может, но и тебя. Что ж, прикажешь одному Мите там дежурить? Нам ведь надо Узкоплечего найти, он-то уж точно в этом замешан, а Гриша еще только под подозрением.

— Зато сколько против него улик! И что это ты так его защищаешь?

— Да я и не думала его защищать, просто нам теперь следить сложнее будет, вот и все.

— Да, старик, действительно, ты тут маху дал! Представляешь, как он насторожится, если вдруг приметит тебя во дворе?

— Да что вы на меня наезжаете! Я хотел как лучше!

— Видишь ли, твоя инициатива в данном случае оказалась не просто бесполезной, а даже вредной для следствия. Такие вещи надо обсуждать коллегиально, а не лезть самому на рожон!

— Ну и пожалуйста, я могу вообще бросить это дело! — обиделся Костя. — Очень надо! Расследуйте сами, а я погляжу, что у вас получится!

— Ишь, какой обидчивый! — возмутилась Мотька. — Сам же напортачил, и сам же обижается!

— Я? Напортачил?

— Еще как! Тебе бы сказать: ребята, простите, виноват, но на это у тебя мужества не хватает, и ты предпочитаешь просто сделать ноги. Конечно, так проще! Я не я, и лошадь не моя! — вопила Матильда. — Эх, выходит, я в тебе ошиблась!

Костя покраснел до корней волос. От Матильды он такого наскока не ожидал. Помолчав немного, он все-таки выдавил из себя:

— Ладно, ребята, больше не буду.

— Ну и хорошо! — примирительно сказал Митя. — Все, больше про это ни слова. Забыли.

— Ну забыли, так забыли, — проворчала Мотька.

— Значит, завтра действуем, как договорились? — осторожно спросил Костя.

— Да, — отвечал Митя. — В половине первого я буду там.

— Ой, — вспомнила я. — Митя, а ведь Гриша тебя тоже видел! Помнишь, когда они с Ненормой выходили?

— Да, верно, а я и не сообразил. Но, в конце концов, не запоминает же он всех, кого мельком видел на улице. Тебя-то он, конечно, уже запомнил, ну и Костю нашего тоже. А мы с Матильдой, думаю, не так запали ему в память.

— Да, уоки-токи! — воскликнула Мотька. — Совсем из головы вон, надо же вам их отдать!

— Ничего страшного, — сказал Митя, — я завтра вполне обойдусь, а вы захватите их, когда придете дежурить, и одну трубку отдадите Косте, на всякий случай. А дальше будем передавать при смене.

На том и порешили.

Утром тетя Липа разбудила меня на час раньше, как я ее просила, и я засела за химию, будь она неладна. Когда наконец моя голова была уже набита формулами и всякой другой химической пакостью, я осторожно, чтобы не растрясти по дороге с таким трудом приобретенные знания, вышла из дому. Мне навстречу попался Витька Воскобойников.

— Привет, Монахова!

— Привет!

— Ты чего такая?

— Какая?

— Обалделая!

— Химию учила, вот и обалдела! Витек, не приставай, а то я опять все забуду!

— А ведь химия сегодня на третьем уроке, как же ты додержишься?

— Сама не знаю, отвяжись! Едва я переступила порог школы, как ко мне подлетела Верочка, первая красавица.

— Слушай, Аська, а что за ребята вчера были с вами на сквере?

— Ребята как ребята, наши знакомые.

— Может, вы их пригласите к нам на дискотеку, а то сама знаешь, у нас мальчишек не хватает!