Екатерина Вильмонт - Сыскное бюро «Квартет»

Жди, думаю, дожидайся! Но вслух отвечаю:

— В принципе, можно, если Колобок разрешит (Колобок — это наша завуч). Ты же знаешь, она не любит чужих пускать на вечера.

— Ну, если бы ты за них поручилась…

— Еще чего, я не так близко их знаю, и потом, что я за персона такая, чтобы за кого-то ручаться?

— Похоже, ты очень даже важная персона, вон как химичка с тобой цацкается!

— Она не персона, у нее дед персона, поэтому-то с ней и носятся — подвякнула Лялька, Верочкина рыба-прилипала.

Тут уж у меня вся химия из головы вылетела, и я треснула Ляльку по шее.

Она вцепилась мне в волосы, но мальчишки нас растащили.

— Что тут у вас творится? — подоспела запыхавшаяся Мотька.

— Аська с Лялькой подрались!

— Нашла с кем связываться! — напустилась на меня Мотька. — Пошли отсюда! — И она потащила меня в класс. — Химию выучила?

— Да выучила, только с этой дурой уже все забыла!

— Ерунда, давай быстренько повтори, благо сейчас литература, и Кузьминична тебя сегодня явно не спросит.

Наша литераторша Марфа Кузьминична никогда никого не спрашивала два раза подряд. Все об этом знали и пользовались.

Я действительно освежила в памяти те два параграфа, которые зубрила утром, но следующий урок — геометрия — потребовал от меня такого напряжения, что на второй перемене я опять ощутила полную пустоту в голове.

— Моть, я ничего не помню! — в ужасе простонала я.

— Чего не помнишь?

— Химию!

— Да ладно тебе, не придуривайся!

— Моть, ей-Богу, все выветрилось!

— Ну возьми скорее учебник и погляди, сразу вспомнишь!

Я схватила учебник и судорожно начала его листать, вот они, эти окаянные параграфы. Ну за что, за что мне такие мучения?

Начался урок. Окинув взглядом класс, химичка сказала:

— Так, первым делом вызову Монахову, а то до конца урока она может все позабыть, верно, Ася?

— Верно, только я, кажется, уже все забыла!

— Ты что же, отказываешься отвечать? — рассердилась Нина Васильевна.

— Нет, почему…

— А ну, иди к доске! Скажи-ка мне…

Она задала добрый десяток вопросов, я смогла ответить только на четыре, и то с грехом пополам.

— Так, ну что ж, могло бы быть и хуже. Тройку ты честно заработала, хотя и с минусом. Садись. В следующий раз опять спрошу. Я теперь тебя буду на каждом уроке спрашивать. Может, втянешься.

— Нина Васильевна! Это несправедливо! — вступился за меня Вадик Балабушка. — Вы собираетесь уделять Монаховой слишком много внимания!

— Хорошо, Балабушка, в таком случае я и тебя буду на каждом уроке спрашивать, чтобы ты не чувствовал себя обделенным. Тебя это устроит?

— Меня-то устроит, но как же другие?

— Не волнуйся, Балабушка, я всех успею спросить, а если уж ты такой борец за справедливость, то уж ладно, буду спрашивать тебя после уроков, тем более что ты отнимаешь у меня слишком много времени своими разговорами. Так, после Монаховой я должна отвести душу. Воротынцева, к доске! Порадуй меня своими знаниями.

Ну, кажется, меня оставили в покое. К счастью, химия у нас только два раза в неделю!

— Поздравляю, отмучилась! — шепнула Мотька. — Дежурить пойдешь?

— А как же! Надо не забыть уоки-токи!

— И еще надо одеться потеплее, а то на холоде торчать удовольствие ниже среднего! У тебя валенки есть?

— Валенки? Моть, ты спятила, что ли? Хорошая картинка — в валенках и с уоки-токи!

Мотька прыснула, недостатком воображения она не страдает. А я со смеху чуть со стула не свалилась.

— Что там за веселье? — вскинулась химичка. — Монахова, ты так рада тройке с минусом? А ты, Матильда, вероятно, радуешься, что тебе сейчас предстоит отвечать? Ступай живо к доске!

Но Мотьку она врасплох не застала. Та все ответила и получила пятерку. Можно сказать, играючи. Просто завидки берут!

В начале пятого Матильда зашла за мной.

— Ну, ты и упаковалась! — воскликнула я. На Мотьке была старая шуба ее мамы и теплый пуховый платок.

— Советую и тебе одеться потеплее, там холодина, а нам два часа на улице торчать. Носки шерстяные надень! — посоветовала она.

Я послушно надела носки.

— И рейтузы! — потребовала Мотька.

— Еще и рейтузы?

— Да ведь под брюками их не видно, зато будет тепло!

Пришлось натянуть и рейтузы, хотя я почти никогда их не ношу.

— Не беда, пар костей не ломит! — уговаривала меня Матильда.

— Да, Мотька, ты и вправду артистическая натура — напялила теплый платок и говоришь уже как деревенская старушка. Вжилась в роль!

Матильда усмехнулась.

— Давай, надевай теперь дубленку!

— Еще чего, я из нее уже выросла!

— Не беда, подумаешь, рукава немножко коротки! Зато она теплая и все подлиннее твоей куртки!

— Мотька, перестань разыгрывать из себя заботливую бабушку! — возмутилась я, но все-таки достала из шкафа дубленку.

— Ну и видок у нас!

— Зато не замерзнем и уж точно, что в глаза бросаться не будем!

— Ася! — воскликнула вышедшая в переднюю тетя Липа. — Что за вид у вас? Куда это вы так укутались?

— Гулять! — ответила я.

— Ася! Не ври! Ты даже с Лордом не ходишь уже в этой дубленке!

— Тетя Липа, мы правда гулять идем, — глядя на нее честными синими глазами, заверещала Мотька, — понимаете, тут у одной знакомой девчонки во дворе горку сделали, вот мы и хотим покататься.

— На заднице, что ли? — со знанием дела спросила тетя Липа.

— Ну, конечно, а в новом жалко ведь, правда?

— Это правильно, молодец, Мотя, соображаешь, что к чему! Ладно уж, идите, а то запаритесь!

— Ну, Матильда, и здорова же ты врать! — восхитилась я, когда мы вышли.

— Ты же знаешь, какая у меня мама строгая и несовременная, разве без вранья проживешь?!

Когда мы добрались до Четвертого Самотечного, Костя там уже совершенно закоченел.

— Ну наконец-то! Я чуть дуба не дал!

— Что-нибудь видел?

— Ни фига!

— Вот, возьми! — Я протянула ему трубку уоки-токи. — Какие планы на завтра?

— Завтра я смоюсь с двух последних уроков, а Митяй меня сменит. Идет?

— Идет!

— Ладно, я побежал, а то сил уж больше нет, холодно! Пока!

— Пока!

Костя со всех ног понесся к трамваю.

— Ну и что мы будем делать? Стоять на месте или же ходить?

— Конечно, ходить, стоять и холодно, и скучно!

И мы принялись не спеша прогуливаться вокруг Гришиного дома. Мы сделали уже три или четыре круга, как вдруг Мотька зашептала:

— Смотри, это Гришина мать, вон там, с котом на поводке!

И действительно, пожилая женщина выгуливала на поводке потрясающего рыжего кота.

— Моть, подойдем поближе, хочется кота разглядеть!

— Не вздумай!

— Почему?

— Потому! Если ты с этой мамашей разговоришься, а тут вдруг появится Узкоплечий, что ты будешь делать?

— Ну Мотька, ну голова!

Мы продолжали свой путь. Примерно через полчаса во двор въехала Гришина машина. Мы замерли в отдалении. Из машины вышел Гриша и какая-то длинноногая девица в меховом жакете. Гриша запер машину, взял девицу под ручку, и они вошли в подъезд.