Питер Акройд - Тюдоры. От Генриха VIII до Елизаветы I

Французский король все еще хотел вернуть Булонь, однако решительная победа войск герцога Сомерсета в ущелье Пинки его остановила. Вдобавок в интересах Англии было избежать войны с Францией, поскольку любая военная кампания повлекла бы за собой неподъемные затраты. В феврале 1548 года юный король Эдуард благосклонно принял французского посла в Гринвиче, где проводилась учебная осада; для удобства общения они говорили между собой на латыни. Четыре месяца спустя французский отряд высадился в Лите, чтобы помочь шотландским союзникам. В районе города Хаддингтон в Восточном Лотиане было проведено несколько атак и контратак, однако стороны избегали масштабных сражений. Присутствие французских войск на шотландской земле раздражало, подчеркивая недостатки политики герцога Сомерсета, который предполагал усмирить шотландцев путем создания военных гарнизонов.

Младший брат регента барон Томас Сеймур продолжал вынашивать планы собственного возвышения. Новые доказательства их несостоятельности появились в то время, когда молодая леди Елизавета вошла в дом Екатерины Парр. Хотя девушке на тот момент было всего четырнадцать, столь юный возраст ничуть не смущал человека, с удовольствием признававшего себя ее «отчимом». Он мог войти к ней в спальню в одной ночной сорочке и домашних туфлях и устроить игривую потасовку, хлопая девушку по спине или ягодицам. Очевидно, привлекательный лорд-адмирал вскружил принцессе голову. Говорят даже, что Екатерина Парр в конце концов застала их в объятиях друг друга и Елизавете пришлось покинуть дом. Когда пошли слухи, что принцесса носит под сердцем ребенка Томаса Сеймура, члены тайного совета были вынуждены опросить ее ближайшее окружение. И хотя сообщения оказались ложными, иностранные послы не упускали возможности поделиться пикантными подробностями жизни дочери Анны Болейн. Эта история способствовала значительному росту естественной осмотрительности и скрытности Елизаветы.

Когда ранней осенью 1548 года Екатерина Парр скончалась на шестой день после родов, произведя на свет малышку-дочь, барону Сеймуру вновь представилась возможность укрепить свое положение. Вскоре стало ясно, что он все еще строит планы о вступлении в брак с леди Елизаветой. Например, барон пытался выяснить у Томаса Парри, одного из ее домашних слуг, «не уменьшились ли ее великолепные ягодицы». Что, вероятно, более существенно, он стал наводить справки о «состоянии земельного имущества ее высочества и сколько она держит слуг». Какими поместьями и землями владеет? Хорошие ли земли и будут ли они в ее собственности бессрочно?

Однажды по дороге в парламент между Томасом Сеймуром и одним из придворных состоялся следующий разговор.

— Милорд, — начал его спутник, — к моему величайшему сожалению, мне стало известно о некоторых слухах, касающихся вашей светлости.

— Что же это за слухи?

— Мне сообщили, что вы намереваетесь просить руки леди Марии или леди Елизаветы. Затрагивая эту тему, милорд, должен заметить, что попытки осуществить такой замысел могут подорвать не только ваше положение, но и навредить всем, кто последует за милордом.

Когда барон Сеймур опроверг наличие у себя подобных намерений, придворный ответил:

— Рад это слышать — и лучше даже не пытайтесь.

Он предупредил барона, что два предыдущих короля с огромным недоверием относились к могуществу своих подданных; неужели новый король не мог разделять с ними эту слабость? А в таком случае даже собственный брат барона Сеймура регент Сомерсет мог почувствовать необходимость пойти против него.

Тем не менее барон Сеймур лишь отмахнулся от подобных предостережений и решил, что настало время оказать влияние на самого Эдуарда. «С нашей последней встречи, — заявил он королю, — вы возмужали, превратившись в благородного юношу. Уверен, что через три-четыре года ваше величество сможет править самостоятельно». Когда бы королю исполнилось шестнадцать, он, вероятно, проявил бы способности и желание управлять страной по своему усмотрению, а следовательно, отстранить регента; тогда барон Сеймур смог бы возвыситься, добившись благосклонности монарха. Однако на этом этапе король просто сказал «нет».

Несмотря ни на что, барон Сеймур продолжал плести интриги. Укрепив свое жилище — Холтский замок в Вустершире, он заполнил погреба пивом, говядиной и пшеницей; всеми правдами и неправдами барон заполучил «двойной ключ», дававший ему доступ в королевский сад и покои. В компании последователей он много раз совершал путешествие от Холтского замка до Уайтхолла, заявляя, что «короля могут похитить, ведь со мною теперь пришло больше человек, чем находится во всем замке помимо нас». Затем, ночью 16 января 1549 года, барон Сеймур неожиданно наткнулся на собаку Эдуарда прямо у дверей королевской спальни и пристрелил ее; и пока отовсюду раздавались крики «На помощь! Убийцы!», барона задержала охрана. Весьма вероятно, что Томас Сеймур намеревался похитить короля и развязать по этому поводу гражданскую войну. Позже ходили слухи, что он готовился собрать личную армию в надежде захватить королевский монетный двор в Бристоле; все это были явные признаки покушения на измену.

На следующий день после того, как барона нашли в покоях короля, его арестовали и отвезли в Тауэр; вскоре он предстал перед судом под угрозой смертной казни по обвинению в измене. При этом герцог Сомерсет, вынужденный вести дело против собственного младшего брата, оказался в весьма незавидном положении. «Они не могут меня убить, — заявлял барон Сеймур, — разве что навредить». Впрочем, чуть позже он уже жаловался на своих «друзей» из тайного совета, вздыхая: «Кажется, они меня забыли». Даже юный король отвернулся от барона Сеймура со словами «Лучше бы он скончался ранее». Барону было лучше умереть.

В ходе рассмотрения дела официально расследовали планы барона, связанные с Елизаветой. Саму юную принцессу допросили вместе с наиболее значительными членами ее свиты. «Все они поют одну песню, — писал следователь регенту, — не думаю, что это могло бы произойти, если бы они не договорились заранее». Поэтому кажется вероятным, что ухаживания барона Сеймура зашли дальше дозволенного и могли граничить с изменой. «За границей ходят слухи, — жаловалась Елизавета, — что меня заключили в Тауэр с ребенком от милорда адмирала». Хотя слухи были ложными, из свиты принцессы удалили троих, ведь едва ли бывает дым без огня.

Даже находясь в Тауэре, Томас Сеймур продолжал строить козни. Из аксельбанта, выдернутого из рукава, он сделал перо и, по словам Хью Латимера, умудрился изготовить чернила «с поистине небывалой искусностью». С их помощью барон написал два письма, адресованные принцессам Марии и Елизавете, «в которых подстрекал обеих к заговору против его светлости милорда регента». Барон Сеймур спрятал письма в башмаке, однако в ходе тюремного обыска их обнаружили.