Питер Акройд - Основание. От самых начал до эпохи Тюдоров

После того как король оправился от помутнения рассудка и Сомерсет вернулся к власти, Йорк и его сторонники удалились в свои поместья, но весной 1455 года они собрались на большой совет в Лестере. Йорк боялся, что найдется повод для его ареста или привлечения к суду, поэтому он решил опередить события, собрав своих сторонников и двинувшись на Лондон. К нему присоединились представители одной из самых великих семей Северной Англии; шурином Ричарда Йорка был Ричард Невилл, граф Солсбери, сын графа, еще один Ричард Невилл был графом Уориком. Их заклятые враги на севере — семья Перси — приняли сторону Сомерсета. Таким образом, местная вражда обострила общий конфликт. Солсбери и Уорик, который стал известен как Делатель королей, заявили, что они берут в руки оружие, чтобы сразить «наших давних врагов, которые притворяются верными слугами и прячутся под крылышком Вашего королевского Величества».

Они любой ценой старались поддерживать вымысел о том, что выступают вовсе не против короля, но против королевских советников, иначе навлекли бы на себя обвинение в государственной измене. Тем не менее армия Йорка встретилась в открытом сражении с королевской армией около Сент-Олбанса. Была предпринята некая попытка предварительных переговоров, но Ричард боялся, что Генрих полностью находится под контролем Сомерсета и поэтому ему нельзя доверять. Итак, силы герцога вошли в город в десять часов утра 22 мая 1455 года, после чего произошел ряд коротких стычек на главной улице и в других общественных местах. Сторонники Йорка искали своих врагов. Сомерсет и Генри Перси, граф Нортумберленд, были обречены на смерть. Их выследили и убили на месте с выдающейся, но отнюдь не уникальной свирепостью. Сам король был ранен в шею, когда сидел под своим флагом на рыночной площади, но рана не была серьезной. В бою, который продолжался всего пару часов, погибло шестьдесят человек.

Когда в победе можно было не сомневаться, Йорк и двое Невиллов покорились королю. Сообщалось, что они «умоляли Его Величество принять их как его верных вассалов и говорили, что никогда не намеревались причинить боль ему лично». Тогда Генрих «даровал им свою милость и очень желал, чтобы они остановили своих людей и больше никому не причиняли вреда». Затем Йорк с эскортом препроводил короля в Лондон, если, конечно, можно назвать эскортом сопровождавшую его вооруженную охрану, и через четыре дня продемонстрировал Генриха в короне в соборе Святого Павла. С полным основанием можно было спросить, кто же теперь главный. В тот день друг написал Джону Пастону: «Я пока еще не знаю, кто же теперь будет нами править». Королевским силам открыто бросили вызов, сам король был ранен, мир перевернулся с ног на голову, правительство королевства находилось в крайней опасности. Кто же мог знать или хотя бы предположить, что битва при Сент-Олбансе была только прелюдией к гражданской войне, которая будет продолжаться еще тридцать лет, приведет к семи или восьми крупным сражениям на английской земле и гибели примерно восьмидесяти аристократов королевской крови? В ней уже были все составные части трагедии мести. «Будьте вы прокляты! — кричал один аристократ из партии Ланкастеров сыну Йорка на одном из полей следующих сражений. — Ваш отец убил моего, и я сделаю то же самое с вами и всем вашим родом!» Создается ощущение, что мы вернулись в дни англосаксов, а все годы, отделявшие от них Ланкастеров и Йорков, были просто сном.

Вскоре после битвы король снова заболел какой-то болезнью, природа которой так и остается неизвестной. Несложно прийти к выводу, что он впал в то же состояние замешательства, что и раньше. Возможно, он был травмирован своим поражением, но, кажется, все-таки не полностью отстранился от мира. Генрих даже сумел открыть заседание парламента летом 1455 года. После отсрочки в несколько месяцев Йорк возобновил протекторат, но король — или его жена, действующая от его имени, — дал знать своим советникам, что желает, чтобы его информировали «о всех делах, касающихся его чести, славы и безопасности». Теперь королевская семья была более осмотрительной и настроенной защищаться; они боялись, что Йорк хочет стать королем во всех отношениях, кроме титула.

Главной задачей герцога Йоркского было защитить южное побережье от французских набегов, а северную границу — от шотландцев; также ему приходилось оборонять последнее из оставшихся английских поселений в Кале. Поэтому он назначил своего союзника Уорика капитаном города. Для всех этих приготовлений Йорку нужны были деньги, которые он мог получить только с одобрения парламента. Это оказалось сложной и трудоемкой задачей, бесконечно усложнившейся, когда в феврале 1456 года лорды привезли короля в Вестминстер, чтобы отменить существующий порядок и фактически сместить лорда-протектора. В этот момент Йорк, возмущенный и раздосадованный, сложил с себя обязанности или, по крайней мере, был вынужден это сделать.

Теперь король снова номинально стоял во главе страны, но реальная власть принадлежала его жене. Маргарита Анжуйская была, по словам современника, «великой и самостоятельно мыслящей женщиной», которая все организовывала согласно «своим намерениям и умозаключениям». Разумеется, она была куда более властной, чем ее муж. Теперь ее главной целью стало защищать интересы своего малолетнего сына и удостовериться, что он станет наследником своего слабого здоровьем отца. В этом отношении главным врагом королевы по-прежнему был Йорк, ставший значительно более опасным после смерти Сомерсета.

Королева перевезла короля и двор в центр своих земель около Ковентри. Ее главной крепостью был замок Кенилворт, где она и сосредоточила свои силы в противовес Йорку, который оставался в Лондоне. Жители города приняли его сторону, и королева не чувствовала себя в безопасности среди них. Советники королевства были разобщены, и делами, кажется, вообще никто не занимался. Один современник отметил, что «великие принцы страны [прежде всего, Йорк и Уорик] не призывались на совет, а только отдалялись».

Следующие три или четыре года о короле мало что было известно; бо́льшую часть времени он проводил в путешествиях по центральным графствам, останавливаясь в столь любимых им различных аббатствах и приорствах. Говорили, что, помимо всего прочего, он много спал. Неизвестно, произносил ли король какие-то речи в это время. Он был «простым»: не вел хозяйство и не занимался войной. Не предпринималось практически никаких попыток управлять государством, за исключением рутинных дел, связанных с финансами и назначением на должности, и даже в этих сферах предпочтение отдавалось желаниям и решениям королевы. Ланкастерский двор и лорды из партии Йорков смотрели друг на друга нетерпеливо и подозрительно, сам воздух был пропитан угрозой.